Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2009)

• Название: Новый Мир ( № 3 2009)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Я взял топор и, задыхаясь, начал рубить кусты.

Я хотел обозначить место, где я буду умирать.

Скоро я утомился.

Я сидел на камне, опустив голову, и дышал.

Мое тело напоминало поле битвы, где сражались чужие армии. Я уволил наемников и решил сражаться сам.

Рюкзак и палатка валялись в траве. Ольха скрывала меня от мира, где кричала Алла Пугачева и электрички.

Я попытался сосредоточиться.

Моя земля имела свою топографию. Посреди горки проходила старая дорога, ограниченная обомшелыми валунами, и пропадала в траве у канавы. В траве я различил клевер. Затем желтые цветы зверобоя.

Я опустился на четвереньки и пополз.

Мне встречались змеистые поверхностные корни деревьев.

Я уткнулся в толстый ствол. Это была рябина. Я обнаружил за нею небольшую ровную площадку, метра три на четыре. С другой ее стороны росли две черемухи. С рябины падали какие-то камешки. Я поднял один из них: это птица клевала ягоды вверху, разбивая их клювом.

Мне встретились два потока черных муравьев.

Я начал ставить палатку.

Под утро я замерз. Спальник я использовал вместо матраса, а укрывался старым верблюжьим одеялом, подаренным мне на день рождения двадцать лет назад. Я переполз в спальник, но так было очень жестко. Ветки ольхи разнообразно впивались в тело. Мне надо было нарезать травы, вот что.

Так я впервые задумался о собственном теле как неуклюжем предмете, чужом для земли. Его надо как-то вписать в ее изгибы. Я начал ползать по палатке и все-таки нашел ямку для плеча и бедренной кости. И уснул.

21 августа 1991 года. Оранжевая палатка, стоящая в кустах ольхи, вся покрыта росою. Я хожу по горке, дрожа от холода, и собираю сушняк для костра.

Горит костер. Я оживаю. Надо что-то поесть. У меня давно нет аппетита. На химиотерапии мне давали преднизолон, и я заглатывал отвратительные больничные обеды. С тех пор как преднизолон отменили, я ем по привычке.

Я не буду есть. Я прочел за время болезни Брэгга, Армстронга, Шелтона. Это искренние, кроткие люди, желавшие осчастливить человечество.

Мне надо пить. Мне не надо есть.

У меня есть красная канистра из-под клубничного сиропа. Я пойду за водой. Здесь должны быть родники.

Кроме рук, необходимых мне для работы, и ног, необходимых для передвижения, основным нужным мне приспособлением является язык. Как я рад, что все вокруг говорят на понятном мне русском языке!

Старуха на шоссе тут же рассказала мне, что за школой, которая сейчас стоит с заколоченными окнами, есть колодец с родниковой водой. Как она мне помогла, эта старуха! Сам я искал бы родник так долго, так долго...

Вода, булькая, врывалась в канистру. Она спешила, сама не зная куда. Если бы она обладала разумом, какие сложности возникли бы в мире! А так я чуть наклонил канистру — и шелковистое студеное тело воды тут же побежало в мой рот и через секунду оказалось внутри меня, вступая во все закоулки, радуя их, пугая, очищая, топя.

На низеньких кустах темно-синие ягоды черники еще не опали. Я долго, минут пятнадцать, ел их, нагибаясь.

У меня никогда не бывало много денег. Но всегда хватало на пищу. Сейчас я подумал о том, что мне придется покупать доски, рубероид, печь-буржуйку, проводить электричество от столба, который стоит у коровьей тропы, и я затосковал. То сосредоточенное на себе состояние, каким я обзавелся за вчерашний вечер и сегодняшнее утро, разлетелось на мелкие осколки от мыслей об этом.

У меня было триста рублей. Мне назначили пенсию по инвалидности, сто рублей в месяц.

Изнуряющая тема.

Мой язык помог мне на автобусе (они ходили здесь два раза в день) доехать до леспромхоза в Ларионове. Там я купил два рулона рубероида и три кубометра обрезных досок. Количество денег уменьшилось наполовину. Затем я нанял трактор с прицепом и, устроившись вместе с трактористом в тесной кабинке, приехал к себе.

Прицеп оказался с гидравликой: он поднял один борт — и доски рухнули в папоротники.

Они лежали желтоватой грудой. Заключающиеся в них столы, потолки, стены, полки, крылечко, двери порождали настолько мощную фантазию, что я тут же, несмотря на слабость, отобрал широкую необрезную доску, затесавшуюся между обрезных, перенес ее к палатке и начал пилить два дерева на высоте пупа.

Затем я топором ошкурил получившиеся пни, положил на них доску и прибил ее стомиллиметровыми гвоздями.

Так я изготовил первое свое сооружение — верстак. Был уже вечер.

В Москве, как сообщил мне тракторист, победили “эти”. Кто “эти”, я уточнять не стал. Но поскольку 19 числа с утра победили “те”, то сейчас они должны были проиграть для того, чтобы победили другие.

За весь день, кроме черники, я не ел ничего. Сердце колотилось, земля плыла в глазах, когда я нагибался.

Я выпил воды, посидел на камне. Затем взял нож и начал резать траву.

На этот раз я спал как убитый.

Я никогда ничего не строил, кроме книжного стеллажа в своей комнате.

Я начал обдумывать проект дома, лежа в палатке. Каменная горка давала мне одно преимущество: мне не нужен был фундамент. Я по уровню выставлю четыре валуна, на них собью каркас.

Здесь мысль моя попала в западню: как я к углам этого каркаса стану крепить вертикальные стойки, а к ним затем и каркас для крыши? То, что домик должен изолировать меня от холода сверху, снизу и с боков, мне было понятно. Но как он будет сохранять тепло?

В Китае фанзы обклеивают бумагой. Так. Вначале я обобью стены картоном. Картон я куплю в продуктовых магазинах. А сверху я наклею в четыре-пять слоев газеты. Я сделаю маленькое оконце, у меня есть стекло от книжного шкафа. У меня есть электрошашлычница. Я обложу ее кирпичом. Мне потребуется (я подсчитал) 64 кирпича. Это будет печка.

С северной стороны я сделаю двери и небольшие сени. В метр шириной. Они будут, как воздушная подушка, защищать меня от северных ветров.

Затем я вскопаю землю у канавы, там сотки три. На будущий год я посажу там картошку, капусту, лук, морковь. Где-то надо добыть навоз. Нужно смастерить тележку: купить два колеса от детского велосипеда, посадить их на ось, сделать ручки, обшить ее досками. У меня есть электродрель. На электродрель можно приспособить точило. Надо купить рукомойник. Рубанок. Стамески. Снова деньги.

Я пошел в лес. Громадные ели перемежались соснами. На опушке у высоковольтной линии они лежали навалом, сухие, уже без ветвей.

Я отпилил два пятиметровых тонких ствола.

И вдруг увидел грибы. Желтые моховики открывались, если приглядеться, вдоль тропы. Я собирал их в кучки. Был урожайный год.

Я принес их в куртке. Затем вернулся за бревнами. Меня шатало от голода. Я не боялся этого.

Если бы не вялость, если бы мое тело слушалось меня! Оно было как загнанная лошадь. Оно смотрело на меня измученными глазами.

Я пошел к соседке и купил у нее ведро картошки. Затем я собрал камни и выложил из них очаг. Сверху вместо плиты я положил ржавую дверцу, которую нашел на свалке. Кроме того, я нашел там кочергу и дырявый эмалированный бак. Я залью дыру горячим битумом (я обнаружил куски его у дороги) и буду хранить там воду для хозяйственных нужд.

Когда я поставил кастрюлю с водой на очаг и вода в ней закипела, я высыпал туда порезанную картошку, грибы, лук, лавровый лист, перловку.

Пока суп яростно булькал, поднимая волшебный парок, я готовил место под дом.

Я подтащил четыре плоских камня. Затем взял тарелку, наполнил ее водой и по уровню этой воды определил горизонтальную плоскость для пола.

Это было уже в сумерках. Наутро я поехал на электричке в Приозерск и купил там в “Строительных товарах” рубанок, пять килограммов гвоздей, стамеску, навесной замок, петли для замка, скобы и множество различных мелочей, всю необходимость которых для жизни я оценил только сейчас: дверные петли, задвижку, шурупы, отвертку, дверные ручки, крючки для одежды, розетки, патроны, электросчетчик, пятьдесят метров кабеля.

Я с трудом таскал рюкзак по городу. Мне еще надо было договориться в управлении электрических сетей о подключении дома к столбу у коровьей тропы.

И я договорился о том, что электрики приедут через неделю.

Когда я вернулся на свою горку, то поел грибного супа. Он был еще вкуснее вчерашнего.

Затем я пошел в лес и до вечера принес оттуда шесть пятиметровых бревен. Можно было сбивать каркас. Я уложил бревна прямоугольником четыре метра на три и сколотил их хорошими гвоздями. Возникла волшебная картина стройки: дом уже стоял в воображении. Его надо было только сбить.