Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2005)

• Название: Новый Мир ( № 3 2005)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Cм. также: “В. Пелевин не склонен к обману, у него все честно. Всегда об одном и том же. Он пишет не для того, чтобы удивлять. Но для того, чтобы его читатели не забывали о главном. В принципе, если бы не игривость его пера, не обильный транскультурный багаж его познаний и не растущая год от года разительная язвительность его пишущего „я” — он мог бы быть автором замечательнейших метафизических трактатов, ходящих в достаточно узких кругах, страшно удаленных от народа. Но перо, багаж и пишущее „я” продолжают радовать нас крупной романной формой. Учитывая прилагающуюся к книге музыкальную продукцию на CD, можно применить к литературному процессу Виктора Пелевина околомузыкальный термин „ремикс”. А точнее — реремикс. Не знаю, но от прослушивания музыки, рекомендованной для сопутствования чтению, у меня образовалось меланхоличное настроение, переходящее в возвышенную скуку. Экзотичен сам набор из японо-китайской аутентичной эстрады и кубинско-латинской расслабленной тоски. Однако песня „Володя” — бесспорный хит данной подборки, по эмоциональной шкале намного опережающий просчитанную ностальгию “ Shoking blue ”. Новый роман как единый текстовый трек — бесспорный реремикс всех предыдущих романов В. Пелевина <…>”, — пишет Евгений Иz (“Бумеранг не вернется: Reremixed ” — “Топос”, 2004, 10 декабря <http://www.topos.ru> ).

См. также: “Не то плохо, что Пелевин написал циничную книгу, в чем его уже начали упрекать; она не особенно циничная и даже наивная. Плохо то, что впервые в жизни он написал книгу скучную. <…> И ведь не сказать, чтобы талант его куда-то делся. Талант есть. В сцене, в которой волк-оборотень доит корову-Россию, доящуюся, естественно, нефтью, видны совершенно звериная мощь и такая же волчья интуиция. Чтобы доиться, корова должна расплакаться. Эта зверино-сентиментальная, покорная и нерассуждающая душа страны проживания видится Пелевину во всех деталях, и тут он впервые на весь роман равен себе, даром что стилистика эпизода скорее сорокинская, нежели пелевинская”, — пишет Дмитрий Быков (“Вот, новый оборот” — “Огонек”, 2004, № 46, ноябрь <http://www.ogoniok.com> ).

См. также: “Этот роман был не столько сочинен, сколько надиктован мне некой женской сущностью, очень симпатичной, в которую я просто влюбился, пока писал книгу. Я, конечно, не хочу сказать, что действительно верю в подобные вещи, — просто субъективно все воспринималось именно так”, — говорит Виктор Пелевин в беседе с Натальей Кочетковой (“Несколько раз мне мерещилось, будто я стучу по клавишам лисьими лапами” — “Известия”, 2004, № 213, 16 ноября <http://www.izvestia.ru> ). Он же: “<…> я чувствую в этой книге такую взрывную мощь, что мне делается страшно”.

См. также: “Наши [патриотические] издания вообще очень консервативны в отношении художественной формы и печатают только привычные, набившие уже оскомину реалистические произведения, страшно боясь всего мало-мальски нового и нестандартного. Поэтому читатель нового поколения и читает не наши журналы, а книги Пелевина (кстати, написавшего довольно смелый роман „Священная книга оборотня”, в котором он, пускай и в постмодернистской форме, высказал свой недвусмысленно патриотический взгляд на происходящие в России события)”, — говорит Николай Переяслов в беседе с Аршаком Тер-Маркарьяном (“Неуправляемая категория” — “Литературная Россия”, 2004, № 50, 10 декабря <http://www.litrossia.ru> ).

См. также: “Сам Виктор Пелевин побаивается пока еще напрямую писать о России. Напрямую переживать не только за себя и своих близких, но и за жизнь всего общества, всего народа. Недаром он сам как автор, пиша от первого лица, предпочитает скрываться под личиной древней мудрой китайской лисы А Хули, немного отстраняется от своего русского персонажа, но уж волчара-то Саша Серый — это прямо „красно-коричневый” герой из романов Александра Проханова. <…> Мне дела нет и до того, что русский державный патриот — сверхоборотень. Во-первых, тоже литературный ход, не более, во-вторых, все мы сегодня прослоены разной нечистью, и строить новую Россию надо из того материала человеческого, который есть. Или же отвернуться и плакаться об ушедшей России. А я плакаться не хочу”, — пишет Владимир Бондаренко (“Между лисой и волком” — “Завтра”, 2004, № 49 <http://www.zavtra.ru> ). Он же: “До своего волчары по мировосприятию Пелевин еще явно не дорос”.

Cм. также: “Где выход? Пелевин новым романом недвусмысленно зовет бесхвостых обезьян к аннигиляции. Я, перебарывая морок, все же верю в подвиг, смысл, отважный вызов наперекор инертной яви. Надо смириться с жизнью как явлением, принять ее, притом выбирая борьбу нон-стоп”, — пишет Сергей Шаргунов (“Так-так-так! — говорит пулемет” — “НГ Ex libris”, 2004, № 46, 2 декабря < http://exlibris.ng.ru >).

Станислав Золотцев. Опознание Антихриста. — “Подъем”, Воронеж, 2004, № 10.

Памяти прозаика Анатолия Афанасьева — о его романе “Ужас в городе”: “Никого не щадит автор, ни их, ни „наших”, ни пишущих холуев „демократуры”, ни ее идеологов, ни — страшно сказать — их красноречивых оппонентов”.

Андрей Зубов. Циклы русской истории. — “Главная тема”. Общественно-политический ежемесячный журнал. Главный редактор Михаил Леонтьев. 2004, № 1, ноябрь.

“Но если все же она [Россия] преодолеет последствия катастрофы ХХ века и возродится, как возродилась в ХV веке, а потом в ХVII, она должна на этот раз возродиться не для того, чтобы, совершив в четвертый раз все те же роковые ошибки, вновь рухнуть через два-три столетия (курсив мой. — А. В. ) в бездну междоусобицы и смуты”. Нам бы ваши заботы, господин учитель…

См. также: Андрей Зубов, “Размышления над причинами революции в России. Опыт восемнадцатого столетия” — “Новый мир”, 2004, № 7, 8.

Наталья Иванова. Клюквенная поляна. — “Московские новости”, 2004, № 45, 26 ноября.

“„Московская сага”, если не ошибаюсь, изначально была задумана Василием Аксеновым как сценарий для американского телесериала. Потом она из-за отсутствия возможностей реализации превратилась в роман, более предназначенный, на мой взгляд, для американского читателя — по вехам советской истории, но по толстовским лекалам. Из history сделать story — вообще-то такова истинная цель и задача писателя-беллетриста, и Аксенов с ней справился, освоив и адаптировав в том числе литературный материал высокого качества — например, „Повесть непогашенной луны” Бориса Пильняка. А потом у нас в стране произошла известная история, и роман вернулся на родину. И вот тут-то стало понятно, что стильный и талантливый насмешник Аксенов никогда и не был просто беллетристом: во-первых, в самой интонации романа заложен иронический (как бренд) сдвиг, а во-вторых — амбиции художника изо всех сил тянут вещь выше ее жанра. Что со всем этим случилось на телеэкране, мы знаем: 22 серии, а потом еще и телерассказ о том, как они снимались. А еще мы знаем, что произошла катастрофа. Аксенова использовали — как использовали и прекрасных артистов”.

См. также: “Впрочем, никакие „Дети Арбата” не были возможны в 1968-м, когда начались настоящие политические заморозки, а на повестке дня стояла „бархатная” реабилитация Сталина. Прошло еще почти 20 лет, и началось триумфальное шествие „Детей” по миру — колоссальный коммерческий успех, обусловленный высоким качеством литературы и жадным интересом к истории тоталитаризма, пропущенного через человеческую судьбу. Еще почти два десятка лет — и оказалось востребованным второе прочтение, „второе чтение” романа, превратившегося в беллетризованный учебник, почти комикс, разъясняющий, где добро, а где историческое, безусловное, необсуждаемое зло. Рецидив массового успеха — вещь, по большому счету, абсолютно уникальная. Мотивация у читателей и зрителей, между которыми лежат 20 лет, а затем еще два десятилетия, — разные, результат — одинаково хорош. В центре старого и нового прочтения — принципиально важная, знаковая фигура, персонификация абсолютного Зла, товарищ Сталин. Телевидение ворочает большими массами людей. Быть может, благодаря этому обстоятельству „обэкраненные” „Дети Арбата” повлияют на большую социологию и подвинут в правильную сторону такую масштабную, но измеряемую вещь, как общественное мнение”, — пишет Андрей Колесников (“Второе прочтение” — “Российская газета”, 2004, 10 декабря <http://www.rg.ru> ).