Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2010)

• Название: Новый Мир ( № 7 2010)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

 

 

СВЕТ НЕ БЕЗ ДОБРЫХ ЛЮДЕЙ

 

Пойду в прихожую, попрыгаю, а то очень есть хочется! Можно пойти погулять — но я думаю, сейчас Бабушка придет и даст немножко рисовой каши! Иду в прихожую и прыгаю. Открывается входная дверь — входит Бабушка. Она дышит так, как будто бежала, — но я знаю, она бегать не умеет и никогда не бегает. Я смотрю на ее лицо и быстро отхожу от нее назад, потому что она страшная — у нее дрожит лицо, дрожит шея, она хрипит — я еще немножко отхожу — она меня не замечает! Она делает два шага вперед, говорит громким, хриплым, совсем чужим голосом: “У МЕНЯ УКРАЛИ ВСЕ КАРТОЧКИ!” — и падает на спину! Я смотрю на ее лицо и вдруг вспоминаю серую лошадку и лицо в телеге, совсем не похожее на лицо!

Я не могу смотреть на нее — надо скорей бежать — в груди так стучит, Папа говорит, что это сердце! Я рядом с дверью в комнату тетки Нинки — быстро ее открываю, у дверей стоит Даша и маленькая дурочка троюродная Нинка — я их отталкиваю — они падают куда-то влево на кровать, а я бегу вправо — там окно, надо скорей спрятаться за занавесками! За мной из прихожей ползет что-то страшное — надо еще скорее — я подбегаю к окну, отдергиваю обе занавески, поворачиваюсь — подоконник давит мне спину, я задергиваю за собой тяжелые занавески, потом задергиваю легкие — меня здесь нельзя достать! Я еще немного держу занавески, чтобы их нельзя было раздернуть, потом поворачиваюсь к окну и смотрю в окно. Там идут люди, на небе маленькие облака, внизу, недалеко от тротуара, рельсы, опять идут люди — я всех разглядываю, как они одеты, как идут. Все идут по-разному и одеты все в разное! Вот женщины, они в платьях и кофточках — я вспоминаю — скоро лето, будем с Бабушкой и Анночкой гулять в сквере, где “забинтованные военные”, потом туда, направо, в сторону водокачки — там хорошо! И вдруг я думаю: что я здесь стою? Бабушка ведь в прихожей лежит… Бабушка лежит — а я бросила ее там одну!!!

Я выскакиваю из-за занавесок — а эти обе опять мне мешают — я опять их отталкиваю и выбегаю в прихожую!

Бабушка уже не лежит на полу, а сидит на стуле, Мамочка стоит рядом, в руках у нее стакан воды, и Бабушка пьет из ее рук. Как хорошо — я забыла, когда испугалась, что у Мамочки сегодня выходной! Я сажусь на пол около Бабушкиных ног, глажу ее и говорю: “Бабуся! Бабуся! Милая!” Бабушка смотрит на меня и начинает плакать — теперь она совсем не страшная, и мне ее очень жалко — и я не знаю, как сделать, чтобы она не плакала?! Она плачет, гладит меня по голове и говорит: “Бедные мои деточки, я вас погубила, теперь мы все умрем”. Я хочу засмеяться, но вижу Мамино лицо — она так строго смотрит на меня, и я молчу. Мамочка говорит Бабушке: “Мама! Что ты говоришь?! Перестань плакать и не говори таких вещей!” Но Бабушка продолжает плакать и повторяет: “Я вас погубила! Я вас погубила…” Мама кивает мне головой, и я понимаю, про что она кивает. Она уносит стакан с водой к нам в комнату, а я обнимаю Бабушку и говорю: “Бабуся, ну что ты говоришь?! Посмотри на меня — разве ты меня погубила?” Бабушка улыбается через слезы, качает головой: “Деточка, милая, ты еще маленькая, ты не понимаешь!” Я ее не выпускаю, все равно обнимаю и говорю: “Бабушка, я совсем не маленькая! Мне уже пять с половиной лет!!!”

Приходит Мамочка, моргает мне — я отхожу, она берет Бабушку за руки и говорит ей спокойно и строго: “Мамочка, перестань плакать! Ты никого не погубила! У нас есть еще немного риса, но самое главное — это то, что ты сама всегда говорила мне в трудные минуты!”

Бабушка перестает плакать, слезы текут еще у нее по лицу и капают с подбородка, она смотрит на Мамочку и спрашивает: “Что? Что я говорила?” — “Ты говорила, — Мамочка говорит очень медленно, — ты всегда говорила мне: „Вавочка! Свет не без добрых людей! Все будет хорошо!” Вот что ты всегда говорила мне в трудные минуты и дни!”

Бабушка сидит, молчит, не плачет, вынимает носовой платок из кармана юбки, вытирает слезы и говорит: “Да, ты права! Ты права, Вавочка! Свет не без добрых людей! Мы не пропадем!” Она встает со стула, обнимает меня с Мамочкой и говорит: “Простите меня, дети! Простите!” Из комнаты выглядывает Анночка. “Что случилось?” — спрашивает. “Ничего не случилось!” Мы говорим почти хором. “А кто плакал?” — говорит она с удивлением. “Сейчас буду тебя щекотать!” — и я ей подмигиваю. Она хохочет и закрывает дверь.

Вечером приходит Александра Аркадьевна — это Мамина знакомая по работе — она иногда к нам приходит, мне она нравится. Она приносит очень большой кулек из газеты, а в кульке — маленькие белые сухари — их много! “Кто-то мне сказал, Варвара Николаевна, что у вас разыгрался гастрит! — говорит она Маме. — Лучшее лекарство от гастрита — это сухари!” — “Спасибо большое!” — говорит Мама и улыбается. А я думаю — какой гастрит? кто разыгрался? про что она говорит?! — но сухари мне нравятся! Очень!!!

Сразу после нее приходит Лариса Анатольевна — она мне тоже нравится — и приносит три луковицы. “Я все знаю! — говорит она. — Но дома сегодня кроме лука ничего нет! Я решила — лук тоже пригодится!”

“Конечно, пригодится! — смеется Бабушка. — Завтра суп из него сварю и немножко риса положу!”

Вот уже ночь прошла и следующий день прошел — Мама пришла с работы и говорит: “Садитесь все за стол — сейчас буду рассказывать!”

Мы все сразу сели за стол и ждем — Эллочка хмурится и голову опустила. “Прихожу я на работу, — рассказывает Мама, — а начальник наш спрашивает: „Варвара Николаевна, что это вы с лица совсем спали? Что случилось?” Я рассказала ему про карточки! Он говорит: „Не волнуйтесь, Варвара Николаевна, сейчас что-нибудь придумаем!” И он придумал! — Мама смеется, радуется. — Он устроил нам пропуск на одно лицо в коммерческую столовую! На целый месяц!”

Бабушка делает руки на груди и качается — это значит, что она очень рада! “А там, Мамочка, — говорит моя Мама, — ты сможешь купить и вынести в судках первое, второе, третье и, по-моему, три куска хлеба. За деньги, за которые сейчас нигде ничего купить без карточек нельзя! Причем — тут Мама останавливается и вскидывает голову, как она всегда делает, когда начинает танцевать, — обед стоит очень дешево! И столовая эта находится здесь, на „Уралмаше”, пять минут ходьбы!”

“Слава богу! Слава богу! — говорит Бабушка. — Воистину, свет не без добрых людей!”

 

 

ЗАБИНТОВАННЫЕ ВОЕННЫЕ

 

Бабушка говорит, что плохой погоды не бывает! Я тоже так думаю!

А летом вообще вся погода замечательная! Сейчас возьму Анку, и мы пойдем гулять — через сквер, где сидят забинтованные военные, к “Мадриду”. Мне хочется “Мадрид” посмотреть со всех сторон — а то как-то никогда не получается его как следует рассмотреть. Сейчас это “госпиталь” — там лечатся раненые и забинтованные военные. А раньше, до войны, это была “гостиница” — там жили люди, которым жить негде.

Я беру Анку, и мы идем гулять. Подходим к скверу — а там на всех скамейках сидят забинтованные военные — они курят, смеются и смотрят на небо. Мы идем по дорожке мимо скамеек, и все на нас смотрят. Вдруг один забинтованный военный берет Анночку за руку, останавливает нас и спрашивает: “Тебя как звать, доча?” Анночка улыбается, немножко боится, но тихо говорит: “Анночка”. Он сажает ее на руки — я сама не знаю — нравится мне это или нет — но у него доброе лицо. Он гладит Анночку по голове и говорит: “Как моя малбая, чистый ангел!”

Все забинтованные военные начинают что-то говорить, спрашивают у меня, спрашивают — я рассказываю — про Маму, Папу, Бабушку, Эллочку! А он все держит Анночку на руках, гладит по голове и повторяет: “Как моя малбая!”

Вдруг к нам подходит военный, он садится на скамейку рядом с забинтованным военным, у которого Анночка сидит на руках. Я смотрю на него, и у меня начинает сильно стучать сердце — он “Раненый” — у него нет одной руки, и пустой рукав засунут за ремень! Он мне улыбается, я тоже ему улыбаюсь, стараюсь не смотреть на пустой рукав, но от этого у меня еще сильнее стучит сердце — и я боюсь, что он это заметит! Я беру Анночку за руку и говорю: “Извините, но нам пора, нас Бабушка ждет”. Я сама удивляюсь, как это я возьму иногда и что-нибудь совру! Сейчас я наврала, потому что очень не люблю бояться. Я почти ничего не боюсь и знаю — я это придумала, когда еще была маленькая — если хоть что-то немножко начинаешь бояться, надо сразу это делать — то, что ты начал бояться, — иначе страх станет такой большой, что ты всегда будешь это бояться и никогда не сможешь это делать! И станешь “трусихой”! Но я сейчас сделала, как “трусиха”, потому что я не могу смотреть на пустой рукав, и больше я ни о чем думать не могу! И на костыль не могу смотреть — там ноги нет!!!