Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2011)

• Название: Новый Мир ( № 6 2011)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Юнна Мориц. «Сам себе переворотчик». Беседу вела Алина Сабитова. Предисловие Дмитрия Быкова. — «Новая газета», 2011, № 28, 18 марта.

«Какая из последних прочитанных вами книг произвела сильное впечатление и почему? — „Епифанские шлюзы” Андрея Платонова. Книга 1927 года. Написана послезавтра, сейчас и здесь, и навсегда. Читаю ее постоянно, потому она и последняя из прочитанных, остальные книжные новости производят стильное впечатление, текстильное, но слабосильное».

Виталий Найшуль. «Третий Рим — единственная концепция, придающая целостность российскому государству и обществу». Беседовал заместитель главного редактора «Газеты по-киевски» Леонид Швец. — «ПОЛIT.UA», 2011, 9 февраля <http://www.polit.ua>.

«И, опять же, ее [идею Третьего Рима] не надо изобретать, — это сделано до нас. Но ее предстоит с ясным умом и трезвой памятью всесторонне и бескомпромиссно обдумать в отношении к современной России».

«А мы не должны пугаться архаики. Она есть в любом государстве. Сравним, например, Россию и США. Корень, из которого вырос американский народ, — религиозные Пилигримы с корабля „Мэйфлауер”. А государственную форму Америке придали ее Отцы-основатели. У нас русское общество началось с св. князя Владимира.

А государственную форму России придали идеи инока Филофея и его окружения. Где в США наследие Пилигримов и Отцов-основателей? Да везде. Где в России наследие св. Владимира и Филофея? Да везде. В идеократии, в Толстом и Достоевском, в математике Перельмане, в кухонных семинарах и прочая, прочая. Все наши победы и поражения связаны с удачами и неудачами в осмыслении этого государственного наследия».

«Все настоящее, подлинное — опасно. Поэтому нужно научиться отличать наследников по духу и наследников только по внешнему сходству. Кто настоящий наследник древнерусской иконной живописи: Глазунов или русский художественный авангард?

В США для подобных целей есть школы трактовки наследия Отцов-основателей. Нужно научиться это делать и нам в отношении всего нашего прошлого. В мире идет острая война государственных образцов или стандартов, подобная войне компьютерных операционных систем. Если Россия не сможет развить свои образцы, ей придется жить по чужим. В этом случае Москва не нужна, и России сподручно частями входить в Европу, которая, вместе с Америкой, готова поставлять всему миру действенные высококультурные государственные образцы».

Андрей Немзер. Ах, это, братцы, о другом. — «Московские новости», 2011,

1 апреля <http://mn.ru>.

«Под легкое ворчание, под мудрое мычание, под радостное ржание… Суть коего сводится к ряду неопровержимых истин: а) нет у нас никакой литературы и быть не может; б) литература есть, но это печально, ибо от нее случились все наши бедствия — от октябрьской революции (про февральскую сидельцы не сказывали) до пробуксовывания демократических реформ; в) есть-то она есть, но злокозненный литературоцентризм загнулся, ибо наличествуют у нас церковь, право и гражданское общество (слушайте, слушайте!), следственно, писателям надлежит токмо в бисер играть, а критикам грех про что-нибудь общественное вякать; г) востребована „новая социальность”, и только идиоты могут смаковать какую-то „художественность” (что-то слышится родное — из советской моей молодости); д) нормальные — в офисах вкалывающие — люди отдыхать за книжкой хотят, а не мозги грузить; е) только в электрическом Интернете обретаются божественная поэзия, посрамляющая Толстого с Достоевским проза и абсолютно свободная, чуждая кружковых пристрастий, отвергшая постыдное лицемерие (и, как будто смоляным ветерком, потянуло родным матерком) критика, которая вообще-то на фиг не нужна, ибо каждый пишет, как он дышит, и нечего нам тоталитарно указывать на какие-то там орфографию с пунктуацией; ж) люди, принимающие решения (а других больше не водится — вон сколько всего напринимали!), сами разберутся, что им читать и почему краше Пелевина с Сорокиным никого на белом свете нет; з) ваши цеховые разборки никому не интересны (это если, узнав о себе очередную суровую правду, тявкнуть в ответ вознамеришься); и) т. д. Оно же — т. п.».

«Новые кочевники» воюют против России. Беседу вел Александр Нагорный. — «Завтра», 2011, № 13, 30 марта.

Говорит Михаил Делягин: «<...> практически впервые в истории противоречия между патриотами разных стран, в том числе и прямо конкурирующих друг с другом, утрачивают свое значение. Они оказываются попросту ничтожными перед глубиной общих противоречий между силами, стремящимися к благу отдельно взятых обществ, и глобального управляющего класса, равно враждебного любой обособленной от него общности людей».

Памяти петербургской поэтессы Елены Шварц. Гость передачи Юрий Кублановский. Ведущая Майя Пешкова. — «Эхо Москвы», 2011, 13 февраля <http://www.echo.msk.ru>.

Говорит Юрий Кублановский: «<...> в ней самой всегда жил ребенок большой. Отчасти и культивировала в себе этот образ. Вот почему так мучительно переживала она старение, у нее есть пронзительные стихи о ее старении, что ей страшно смотреть на себя, например, в витрину магазина, где есть ее отражение, и так далее. Что лучше бы она увидела выпрыгивающего оттуда зверя, чем то, как она сейчас выглядит. В общем, это было для нее тяжело, потому что, действительно, немножко в ней был всегда такой детский инфантилизм, и это придавало особый шарм ее женственности. И во многих стихах заметны вот эти детские мотивы. В частности, в стихотворении „Плавание”, в гениальном стихотворении, которое, за исключением последней строфы, почти целиком ей приснилось. Она записала его, проснувшись».

«<...> она считала себя великим поэтом, безусловно, так сказать».

«Вы знаете, стихи Лены мне трудно читать наизусть, потому что они очень большие, громоздкие, с постоянной переменой ритма. Она мне говорила: „Ну как можно писать в одном ритме? Вот, смотри, я смотрю сейчас сюда — это одно, поворачиваю голову — сразу ритм меняется”. Я открываю их для себя со страницы. Отдельные строчки люблю бубнить».

Почему в русской поэзии не происходит почти ничего хорошего. Беседу вела Лариса Хомайко. — «Алтапресс.Ru», Барнаул, 2011, 24 марта <http://altapress.ru>.

Говорит Иван Волков: «<...> русская поэзия в жутком упадке. Думаю, все происходит так: двадцать-тридцать или там сто весьма посредственных стихотворцев объединяются и между собой решают, что у них расцвет и бриллиантовый век. Я исхожу из того, что поэзия — это не массовое стихописание, важно наличие крупных творческих личностей. А крупных творческих личностей в стране можно пересчитать по пальцам одной руки. Большинство людей, которые сейчас определяют поэтическую моду, называемую „актуальной поэзией”, в общем-то, шарлатаны. Ну, это частная точка зрения».

«А то, чем занимается Емелин, это не гражданская лирика, а имитация гражданской лирики. Он не гражданский поэт, а чистый декадент, и это одна из поэтических мод; их много, так же, как и людей, которые пробуют этим заниматься».

Поэт Инга Кузнецова: в стихотворении конечная точка движения никогда заранее не известна. «Полит.ру» представляет очередную программу «Нейтральная территория. Позиция 201» с Ингой Кузнецовой. Беседует Леонид Костюков. — «ПОЛИТ.РУ», 2011, 2 февраля <http://www.polit.ru>.

Говорит Инга Кузнецова: «Вот, Леня, ты спросил меня: Мандельштам мой любимый поэт? Отвечу: так уже вопрос не стоит. Он моя родина. <...> Для меня из современных авторов очень существенна Ирина Ермакова. То есть я считаю, что из пишущих женщин — она наиболее сильный поэт, и мне бесконечно интересно, что она делает. Меня устраивают, восхищают здесь пропорции движения, чуда, точности, ясности, нежности, визионерства, — словом, всего. Абсолютно меня убеждают и устраивают».

«Скажем, меня впечатлило, как работает поздний Чухонцев в книге „Фифия”. Это абсолютно для меня было непредсказуемо, учитывая его более ранние вещи, которые тоже по-своему интересны. Этот случай такого радикального изменения и непрерывного изменения, где ни о каком тенденциозном ветре говорить не приходится».

«И назову другое имя. Меня впечатляет то, как этот поэт связывает все со всем, существуя в культуре. Это пример Максима Амелина. То есть более стереоскопичного в культурном смысле поэта я не знаю, и меня это восхищает, как такая пропорция, такой опыт, абсолютно уникальный. Я знаю, что разные люди относятся к нему по-разному, его упрекают порой в заимствовании языка или сделанности, но это ерунда, они просто не в состоянии воспринять все его уровни…