Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2011)

• Название: Новый Мир ( № 6 2011)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Проханов взял на себя огромную задачу: текущую историю немедленно претворить в миф. Захватили Трою или сдали — поэма должна быть готова немедленно, пока дымятся головешки.

Оттого пишущего Проханова я представляю не за столом с гусиным пером — а в фартуке, забрызганном красками вперемешку с кровью.

Он описывал все военные конфликты, в которые вмешивалась империя, и ее техносферу, обещавшую, как казалось Проханову, прорыв в неизведанное. Затем пришел черед зафиксировать и мифологизировать распад империи, сулящий ее жителям все больший и больший ужас.

В последнем романе Проханов будто завершает круг, вернувшись к тому, с чего начинал.

«Иду в путь мой» — так называлась его первая книжка, состоявшая из нескольких, полных воздуха и радостных предчувствий, рассказов и повестей. Проханов, как известно, в молодости неожиданно забросил свои университеты и полубогемную жизнь, уйдя работать лесником. Это все нашло отражение в ранней прозе.

Теперь Проханов вернулся к тому же сюжету: молодой московский парень Петр Андреевич Суздальцев оставляет свой круг общенья, невесту, мать и бабушку — и уезжает в деревню. На дворе 60-е годы.

Надо сказать, Проханов не стесняется вырезать из своих прежних текстов целые куски и вставлять в новые романы. На мой вопрос, зачем он это делает, Проханов ответил со своей фирменной иронией: «Новая эстетика… Ремейки».

Так что читатель, решивший последовательно ознакомиться со всеми сочинениями Проханова, рискует не раз испытать дежавю. «Где-то я это уже читал». Где-где — да в прошлом томе.

Тут тоже есть вставки из ранней прозы, обнаруживаются реалии романа «В островах охотник» 1982 года. Роман этот, правда, спустя двадцать лет был заново порезан и переписан автором — зато не вошедшие в новое издание страницы теперь пошли на растопку для, простите за невольный каламбур, «Пепла».

Начинается книжка в традиционной для Проханова, несколько напыщенной и поспешной манере. Суздальцев еще в Москве и думает об отъезде. Возникает ощущение, что Проханов задумал сюжет и решает поскорей его запустить, не отвлекаясь на детали (редакторам, кстати, привет — можно и повнимательней работать).

Много неряшливых кусков, целые главки читаешь с внутренним томительным предубеждением: ну зачем так все делается-то — на скорую руку, кое-как.

Герой расстается с невестой. Разговаривают они хуже, чем в бульварных романах, все донельзя тривиально. Бьюсь об заклад, что этот кусок Проханов написал за пятнадцать минут и больше не перечитывал.

Рассерженная героиня читает герою вслух его же стихи (наверняка настоящие юношеские вирши Проханова), издеваясь над ними, — и поделом: стихи так себе, да и делать им в романе, собственно, нечего.

Еще чуть-чуть — и оставил бы книгу на потом.

Но мы задерживаемся еще на десяток страниц — благо, что читать Проханова — не кули ворочать.

Петр Суздальцев наконец уезжает и приступает к работе лесничего.

Вскоре его начинают мучить видения: он видит картины какой-то будущей, еще не случившейся азиатской войны, в которой участвуют русские солдаты.

Суздальцев спешно записывает то, что видит.

И тут Проханов берется за то, что умеет как никто другой. А именно: чередует баталистику и лесные, иногда сугубо реалистические, иногда с привкусом мистики наблюдения героя.

Лучшие страницы прохановской прозы — это всегда либо афганский бой, либо какая-нибудь восхитительная полуязыческая лирика, вроде сбора грибов.

А в этой книжке и первого и второго с избытком.

Мир этой деревни, с послевоенными вдовами и пьющими, вороватыми мужиками — все вроде бы узнаваемое, но вместе с тем странное, даже маревное, к тому же имеющее порой некий мрачно-ироничный подтекст.

Вот, к примеру, умалишенный сосед Суздальцева, который обожает свою белую, зеленоглазую козу, — сам выводит ее гулять, любуется ею, а местные мальчишки дразнят чудака «козодоем». Коза умирает — а сосед вскоре вешается.

Впрочем, когда речь идет о серьезных вещах — прохановский голос звучит очень убедительно.

Накануне Дня Победы селяне моют памятник солдату и солдатке — и, проходя мимо, герой замечает, что омывают их, как дорогих покойников.

Герой охотится на уток, две подстреленные птицы падают в реку — в охотничьей, почти собачьей страсти он сбрасывает одежду, прыгает за добычей, забыв о том, что вода ледяная. Едва не гибнет... «И когда выходил, березы на берегу стали красные, словно пропитанные кровью».

А когда, в другой раз, начинается пожар, герой видит, что «елки стояли в огненных юбках, и огонь задирал их, оголяя тощий ствол».

Или проходит мимо оставшегося с войны в траве танкового колеса — и чувствует, что «колесо словно окликнуло его». Герой поднимает колесо — и будто выпускает новых духов войны в мир.

Правильная, в общем, проза — написанная сочно, вдохновенно.

Осталось подумать и понять, отчего первая книга Проханова именовалась маняще и радостно «Иду в путь мой», а последняя, почти о том же самом, называется «Пепел».

Б о р и с  К а м о в. Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров. М., «ОЛМА Медиа групп», 2011, 574 стр.

Камов всю жизнь занимался Гайдаром, написал о нем несколько книг, встречался с десятками, а то и сотнями людей, знавших писателя, перерыл многие военные архивы… В общем, у него были все козыри на руках, чтоб доказать лживость антигайдаровской кампании 90-х, — и он ими, к счастью, воспользовался.

Другой вопрос, что книга эта до неприличия многословная, изобилующая зубодробительными отступлениями на самые разные, не очень связанные с Гайдаром темы. Из текста, например, можно узнать, что Борис Камов целитель и однажды его чуть не задавил джип; а также иные полезные вещи.

Некоторая авторская проблема таится также в том, что советскую власть он совсем не любит, а Гайдара, напротив, любит очень. И вот он пишет книгу про хорошего советского писателя Гайдара, который жил при плохой советской власти, но служил ей верой и правдой. Задача не из легких.

Мало того, Камов рассматривает антигайдаровскую кампанию 90-х годов как демонстрацию психологического оружия, которое использовали некие закулисные силы с целью не только дезориентировать народонаселение, но и выбить с политической сцены реформатора и внука писателя Егора Гайдара. Издевательство над героическим дедом, по мнению Камова, причиняло Егору Тимуровичу натуральную физическую боль. А какие тут реформы, когда так мучают.

В тексте звучат намеки на американцев — мол, они баловались. Так и запишем, американцы хотели погубить Егора Гайдара, обрекая его, по выражению Камова, на «пытки».

Камов рассказывает, как в перестройку «книги А. П. Гайдара стали сгребать с библиотечных полок. А это были десятки миллионов больших томов и совсем тонких книжек. Их отвозили на свалки. И жгли!».

Вот до чего янки довели советский народ. Тут кто-нибудь был свидетелем, как сожгли десятки миллионов «больших томов и совсем тонких книжек» Гайдара?

Весьма странно с моей стороны было бы выступать адвокатом «перестройки», но, право слово, разоблачали в те времена многих, без всякой посторонней помощи; у нас тогда была огромная национальная забава — разоблачать. Или Камов этого не заметил? А то я помню и его разоблачительные статьи в газете «Совершенно секретно».

Подходя к вопросу об антигайдаровской кампании, Камов интригует читателя все сильнее, заявляя, что «многие обвинения (против писателя Гайдара. — З. П. ) были придуманы в пьяном и наркотическом угаре».

Более того: «…главными обличителями А. П. Гайдара на протяжении минувшей четверти века являлись фигуры с серьезными сексуальными и психическими отклонениями».

Больше, к сожалению, про сексуальные отклонения обвинителей Гайдара речи не идет, а то я даже заинтересовался.

В общем, если б редакторы вырезали всю эту несусветную блажь, получилась бы дельная книжка. Потому что едва Камов забывает про психотропные бомбы и наркотический угар своих оппонентов и переходит непосредственно к истории жизни Аркадия Гайдара, все становится на свои места.

Гайдара обвиняли в том, что он сам однажды срубил головы двум тысячам офицеров. Что он лично утопил 120 человек в Хакасии. Что он был натуральным маньяком в детстве, а когда подрос, превратился в психопата и алкоголика.