Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2008)

• Название: Новый Мир ( № 8 2008)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

В “Новейшей истории отечественного кино. 1986 — 2000” также говорится, что комиссия по творческому наследию Андрея Тарковского, созданная в 1987 году, не смогла опубликовать статьи и рабочие тетради Тарковского, права на которые принадлежат наследникам режиссера, запросившим космическую по тем временам сумму. По тем же причинам, сообщалось далее, неизданным на Родине останется “Мартиролог” Тарковского, а вместо восстановленной авторской версии “Страстей по Андрею” по телевидению и, впоследствии, на видеокассетах будет по-прежнему тиражироваться и демонстрироваться купированный советской цензурой вариант (в примечании называется и сумма — 150 тысяч долларов за один дневник) <http://www.russiancinema.ru/index.php>.

Что же касается сына режиссера, Андрея Андреевича Тарковского, то, не подтверждая и не опровергая сообщения о финансовых условиях наследников, он больше упирает на то, что хотел издать дневники достойно, но финансовые проблемы долгое время не удавалось решить. “В конце концов нам удалось найти спонсора — российское отделение итальянского банка ” (“Известия”, 2007, 29 ноября).

И вот наконец эта книга, с многочисленными фотографиями, с рисунками Андрея Тарковского, отпечатанная в Италии на русском языке, продается в России, правда, по непривычным ценам и с несусветным их разбросом. Я как полный лох купила ее в Московском доме книги за 3174 рубля, а вскоре обнаружила, что через Интернет ее можно было купить в два раза дешевле и что есть магазины, стыдящиеся прибегать к столь высоким наценкам, как Дом книги.

Презентация, прошедшая в начале весны, еще до появления тиража, носила парадный характер: выступали сын режиссера Андрей Андреевич Тарковский, являющийся президентом Института Андрея Тарковского, расположенного во Флоренции, итальянский посол и другие люди, дневник вряд ли читавшие, но всегда имеющие наготове несколько слов о важности культурных контактов. Десятки электронных и бумажных изданий торжественно сообщили о выходе в свет долгожданной книги.

Потом дневник прочли, и тут стали появляться иные отзывы. Самый жесткий принадлежит Валерию Кичину (“Российская газета” от 8 апреля 2008 года). “Я много читал дневников — нигде не встречал такого количества брани,-— удивляется кинокритик. — Если посмотреть список людей, которых автор называет завистливыми бездарностями, то в нем окажется почти весь наш кинематограф, за очень малым и далеко не всегда лучшим исключением. Сергей Бондарчук — „Ну что за мерзавец!”. „Гамлет” Козинцева — „До чего же это

ничтожно!” А в театре? „Вчера был на Таганке. ‘Мастер и Маргарита’. Ужасно. И ни одного актера”. В литературе: „Прочел Гумилева — какой бездарный и претенциозный субъект!” Не лучше и на Западе: Дзеффирелли — чудовищно. Антониони — очень слабо, Ангелопулос — ужасно. „Гордон Крэг претенциозен и глуп”. „Не нравится мне этот Джек Николсон — витрина”. „Амадеус” Милоша Формана: „8 ‘Оскаров’ — и так бездарно””.

По мнению Кичина, мучительная жизнь деформировала личность режиссера. “От страницы к странице видишь, как человек становится подозрителен, как он от всех ждет предательства. Так в предателях оказались многие, с кем он работал и кому в общем-то обязан: прекрасные операторы Вадим Юсов и Георгий Рерберг, художник Николай Двигубский. Первый принес с собой изобразительное решение всех ранних картин Тарковского, второй снял ему „Зеркало”, а третий нашел для „Зеркала” изобразительное решение. И вот — предатели”.

Заметив, что Тарковский, видимо, “страдал комплексом лютой ревности к коллегам, более обласканным зрителями и властями”, Кичин подводит читателя к выводу, что тот образ большого художника, который сложился в результате просмотра его фильмов, после прочтения этой “страшной в открытии потемок души исповеди” “предстает в ином свете”.

У меня статья вызвала недоумение. Прежде всего тем, что из шестисотстраничной увесистой книги, где есть все: бытовые записи и размышления о бессмертии, тонкие наблюдения над человеческой природой и попытки разобраться в собственной душе, борьба с чиновниками и проекты будущих фильмов, раздраженные и доброжелательные отзывы о современниках, резкие и восторженные оценки прочитанного, — автор рецензии старательно нарыл лишь “жареный” материал. Да точно ли он читал весь “Дневник”, — возникли у меня сомнения, — или воспользовался газетными публикациями, вроде той, что была в “Литературной газете”, по поводу которой так сокрушался режиссер Юрий Кузин: “Отрывок, который был опубликован в „Литературке” (№ 22, 2008) <...> чудовищная провокация. Кумир юности, божество, на алтарь которого мы положили столько жертв, оказался, благодаря

публикатору, ничтожным позером, человеком с ядовитым, желчным умом, способным только рубить сплеча и вести счет жалобам. <…> Ни богословских прозрений, ни тонких наблюдений за человеческой природой, которыми пестрят страницы дневников Тарковского, — ничего этого здесь нет” <http://www.chayka.lgz/article.php?id=4502&top=&ui=12119681481238=107>.

Не думаю, правда, что публикаторы преследовали цель опорочить Тарковского, просто выбирали самые сенсационные и скандальные отрывки. А что скандальнее увесистой оплеухи сановному мэтру? Конечно, подборка цитат

у Кичина откровенно тенденциозна. Но если даже сосредоточиться на этих ядовитых записях в дневнике, я не очень хорошо понимаю, почему надо пересматривать свое отношение к режиссеру.

Бывают дневники — ну вот как записки Глумова, героя бессмертной пьесы Островского. Любезный, обходительный, всем делающий комплименты человек наедине с собой оказывается этаким Собакевичем. Так, после обнародования дневника Нагибина иным его добрым знакомым пришлось взглянуть на свои дружеские отношения с писателем новыми глазами, прочтя о себе малоприятные вещи.

Но Тарковский был известен как раз тем, что любую резкость мог ляпнуть прямо в глаза. Я не имела чести быть знакомой с Тарковским (хотя формально нас как-то даже знакомили — но, уверена, он пропустил мое имя мимо ушей). Однако Тарковский был не просто великим режиссером, но еще и легендой, героем интеллигентского фольклора. Достаточно было парочки сценаристов за обеденным столом в Доме творчества писателей, чтобы разговор соскользнул на Андрея Тарковского, на его характер, манеру поведения на съемочной площадке, его жесткость, прямоту и нетерпимость. Вокруг него всегда роилось множество людей и множество мифов. О нем говорили со смесью восхищения, удивления и осуждения: многие поступки режиссера легко было трактовать как каприз гения.

Рассказывали, как на съемках “Зеркала” он заставил всю съемочную группу два дня ползать по огромному полю, вырывая одуванчики: ему нужен был монотонный зеленый цвет, а кадр этот занял в фильме едва ли секунду. И ведь все ползали. Никто не возмутился. Посмеиваясь, рассказывали о его увлечении парапсихологией и о том, как он утверждал, что съемкам “Сталкера” мешают внеземные цивилизации. Не знаю, как насчет цивилизаций внеземных, но основания думать, что кто-то мешает, все же были: едва ли не весь с огромным трудом отснятый материал первой серии оказался браком. Дефицитный “Кодак” неправильно проявили. В этом источник конфликта между Тарковским и Рербергом: Тарковский возложил вину за брак на Георгия Рерберга. Был ли он прав — это другой вопрос. Дневник немало проясняет взгляд Тарковского на всю эту историю, но не открывает в режиссере никаких “потемков души”: обвинения Рербергу были высказаны публично, а о конфликте вовсю судачили весь 1978 год в кругу кинематографистов (да и шире).

И уж конечно, с особым удовольствием рассказывали, как Тарковский мог быть непримирим и резок в разговорах с коллегами и начальством, как, например, во всеуслышание заявил о членах худсовета, выставивших ему список очередных замечаний, что все они — прикормленные бездарности и не имеют права судить его фильмы. Спору нет: подобное поведение могло не нравиться не только начальству.

Режиссер Юрий Мамин, в начале 80-х — слушатель Высших курсов сценаристов и режиссеров, где незадолго до отъезда в Италию читал свои лекции и Андрей Тарковский, вспоминает, как были обижены студенты “заносчивостью” Тарковского на первой его лекции, когда он небрежно отозвался об их преподавателях (а это были — Рязанов, Данелия и Михалков). Это демонстративное “ презрение к кому бы то ни было”, по словам Мамина, “всех сразу же настроило против него <…>. После этой встречи студенты-сценаристы ушли и больше не посещали его занятий”. “Но когда нам показали ретроспективу его фильмов, — продолжает Мамин, — мы подумали: „Нет, этого человека надо слушать, что бы он ни говорил”” <http://russart.com/?cid=4204>.