Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2007)

• Название: Новый Мир ( № 12 2007)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Смотрю, какие сведения есть в поисковой системе о Чарской… Много ссылок. Биографии, статьи, выходные данные книг… Оформить заказ… Играла в Александринском театре…

Кончились страницы со строгим соответствием. Начались Чарские пески… Запасы нефти Северо-Чарского участка… Молочно-зерновой совхоз “Чарский”… Книгу Лидии Чарской “Зеленые Липки” можно купить в магазине “Планета”…

Интересно. Что там есть еще… Товарищ Чарский не ожидал... Скачать текст… Совет чарских старейшин в мечети… Пикантные новинки на mp3… Оклемо-Чарское нагорье, река Чара… Фиолетовый цвет чарующе действует на человека…

От поисков меня отвлекает телефон. Беру трубку.

Это мой лучший друг. Он учится в Литературном институте, а работает продавцом китайских металлических дверей.

Друг слегка взбудоражен, заметно по голосу. Вообще, он нервный.

— Я сейчас посмотрел телевизор, — говорит друг и, не дождавшись моей реакции на это, продолжает: — Ведь что показывают? А что по радио передают? На ультракоротких волнах — сплошной гон… Все эти ночные психиатры, ага…

— Ты, конечно, шутишь, но все равно выходит, что отчасти накручиваешь себя, — говорю я. — Что делал вчера? Ты на какую-то вечеринку собирался…

— С одной критикессой пьянствовал, аспиранткой. Она, овца, в ответственный момент уехала на такси.

— Сходи, что ли, купи себе торт, — предлагаю я. — На взбитых сливках… Ты, кстати, обещал до первого июня не пить.

— Мощный совет, — соглашается друг, чуть успокоившись. — Правильно, надо тортом убиться, устрою себе оттяг на сливках. Да, я тут еще посмотрел новый фильм о войне в Чечне. Козлизм феноменальный.

Друг начинает рассказывать о реформах в армии, и я, уже почти не слушая его, только поддакиваю. Щелкаю мышью, сворачивая лишние окна на мониторе.

Месяц назад в новогоднюю ночь я вышел освежиться на балкон с бутылкой мартини. Весь район грохотал и сверкал от фейерверков, и я представил вдруг, что нахожусь не в Москве, а наблюдаю с вершины одной из скал Аргунского ущелья за очередной спецоперацией федералов — жалким подобием проходного эпизода из фильма “Звездные войны”…

Напоследок друг предлагает сходить завтра на литературный вечер в дом Булгакова, модный дьякон - богослов будет читать там лекцию под названием “Демонизм золотой середины”.

— Что мне дьякон? — отвечаю я. — Не пойду, я сам патриарх — на своей кухне. Внутренняя патриархия — убранство кухни, а внешняя — вид из окна. Не пойду. Что мне Восток и Запад, что мне культура, что ЮНЭСКО? Что мне хулители систем?.. Вот только Ясира Арафата жалко, он тяжело умирал, трясся… Куфия эта черно-белая на голове…

После разговора с другом я поднимаюсь с табуретки и стою, смотрю в окно на проспект. В сторону области едет колонна самосвалов, груженных снегом, убранным с дорог. Я насчитал четырнадцать машин и подумал, что глобальное потепление, судя по всему, как-то связано с пересечением орбиты Земли астероидами.

У меня хороший вид из окна. На той стороне проспекта — большая электростанция. Ее полосатые красно-белые трубы в ясную погоду кажутся мне форпостом технологической романтики, а получаемая там из газа энергия — чувственной.

Левее, с другой стороны пустыря, православное сестричество, что-то вроде подготовительных курсов для женщин, собирающихся принять постриг. Двухэтажные деревянные здания, новая маленькая церковь. Верующие из окрестных домов ходят туда на службу.

Весной я хочу съездить в Петербург. Непременно посещу там могилу Лидии Алексеевны на Смоленском кладбище. Говорят, у ее надгробия каждый год двадцать первого мая, в день апостола Иоанна Богослова, собираются какие-то курсистки-вековуши и поют сочиненный Чарской гимн Южному Майскому Союзу.

Никак не могу заставить себя снова работать. Я отвлекся и расслабился... Вздыхаю. Гляжу на чайный гриб в трехлитровой банке с выпуклой надписью “ХОЗ” на боку. Уже года два банка стоит на полке, и никто ее не трогает. Чтобы не выдыхаться, гриб затянул себя поверху пленкой. Кто знает, может быть, за это время в слизи гриба зародилось и погибло множество сверхмалых миров.

На мониторе призывно мигает курсор. Надо дальше приводить роман в божеский вид.

Мама пришла на кухню, поставила чайник. Попросила принести ей в большую комнату чашку чая и конфет “Василек”. Она на сладкой диете.

Несу конфеты и чай. Мама сидит в кресле, смотрит телик, привычно накрыв ноги розовым пледом.

Осиливаю еще шесть страниц. Хочется удалять текст кусками, ничего не исправляя, но так нельзя. От объема зависит прибыль издательства.

Я навалился на стол, подперев голову левой рукой, закрыл глаза и почти сразу впал в такое полудремотное состояние, когда понятно, что не спишь, но при этом не контролируешь сознание: образы и переживания плывут в неуловимом порядке… И мне подумалось, что карта звездного неба — это стильная живопись запустения, а вот ночные огни Кунцева, опрокинутого на сто восемьдесят градусов, похожи на высь обетованную… И неплохо было бы мне затеять на эту тему переписку с каким-нибудь продвинутым владыкой… Или с академиком… И надо будет выступить с инициативой — предложить при каждом приходе создать маленькую обсерваторию для печальных энтузиастов… Надпись пасхальными буквами… Синхронизация нимф и белых пелеринок… Одухотворенные рисовые зерна… Моя кухня станет центром конфессиональной ясности… Фреон в недрах холодильника — это догма… Преодоление стыда между лунными кратерами Альфонс и Птолемей с помощью монтажного письма…

Я вздрогнул и очнулся от ощущения, что вот-вот окончательно забудусь. Монитор погас — компьютер перешел в режим ожидания. У меня затекла рука.

Встаю с табуретки и несколько раз подпрыгиваю, чтобы взбодриться.

Опять сажусь и тупо работаю. Время от времени сохраняю документ.

Посмотрел сомнительную статью о сверхновых и переменных звездах… Многие пишут, например, о приливных силах Юпитера, принципах строительства крупных тел и погрешностях в измерении границ между галактиками, но, работая над такими серьезными исследованиями, скатываются в научную фантастику, с которой, в свою очередь, скатываются в бред и паранойю.

Правлю абзац за абзацем и злюсь на Чарскую. Мама — рядом, у плиты, лепит для меня пельмени.

После обеда вспоминаю: надо позвонить моей девушке.

Чтобы мама не слышала разговора, выхожу с телефоном из кухни, закрываю за собой дверь и сажусь в коридоре на ковер.

Девушка сообщает, что вновь накупила французской косметики. Кремов, миндального молочка с липидами и грязевой растительный эксфолиант.

— Прочла что-нибудь из списка книг, который я дал? — интересуюсь.

— Времени не было, — отвечает она.

— Опомнись, ты ведь любовь редактора всея Руси! Там восемь авторов всего, два из них еще живы! — говорю я громко и, сдерживаясь, чтобы больше не возмущаться, добавляю тише: — Ты моя…

— Какая? — Ее голос сразу становится ласковее, и она дышит в трубку по-другому, ждет.

Я задумался, подбирая слово. Нужно, чтобы оно было женского рода, уменьшительное и нежное и не повторялось. Но много таких слов я уже израсходовал за три месяца наших отношений, а ничего нового на ум не идет. Были использованы даже “весточка”, “заплаточка” и “лампочка”. И я говорю навскидку:

— Ты моя петелька…

— Это уже слишком, — усмехается она.

Мне вдруг хочется как-нибудь испытать ее на верность.

— А если я уйду в загул по кабакам, будешь меня спасать? — спрашиваю в тоскливом предчувствии, что не будет.

— Не буду.

— Но как же взаимовыручка и терпение?

Она молчит, потом произносит раздраженно и на одном дыхании:

— Зачем я поеду забирать тебя, изнуренного, из кабака, если ты там с телками будешь резвиться? С какими-нибудь сучками… Совсем меня не чувствуешь, совсем...

— Не надо, прекрати. — Я решаю поменять тему: — Помнишь тех собак, Белку и Стрелку? Как думаешь, почему именно их запустили на орбиту, а не писателей Даниэля и Синявского, к примеру?

— Знаешь, как я устала вчера на работе…

— Ага… Так вот, есть теория, что душа животного гибнет вместе с телом, а человеческая — нет. Поэтому звери летят.