Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2004)

• Название: Новый Мир ( № 12 2004)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Евгений Иz. Бумеранг не вернется № 11: Нодельма. — “Топос”, 2004, 20 августа <http://www.topos.ru>.

“<…> в функционально-позиционном отношении Дм. Бавильский по-прежнему остается автором, по большей части находящимся по читательскую сторону „баррикад”, и особенно — по женскую сторону читательской стороны баррикад. То есть интересы читателей — важная и трепетная для Дмитрия тема, а написан роман [„Нодельма”] прежде всего для девушек и женщин. Такую аудиторию писатель лучше всего себе представляет, как в ее негативных восприятиях, так и в позитивных”.

См.: Дмитрий Бавильский, “Нодельма” — “Новый мир”, 2004, № 5.

Константинос Кавафис. В ожидании варваров. Вступительная статья Ирины Ковалевой. — “Иностранная литература”, 2004, № 8.

Много разных русских переводов одного известного греческого стихотворения.

О сборнике прозы Константиноса Кавафиса (М., “Итака”, 2003) см. в “Книжной полке Виктора Куллэ” (“Новый мир”, 2004, № 9).

Руслан Киреев. Чехов. Посещение Бога. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 7.

“<…> Россия ждала смерти Чехова”.

Cм. также: Руслан Киреев, “Булгаков. Последний полет” — “Литература”, 2004, № 32, 23 — 31 августа <http://www.1september.ru>.

Дмитрий Комм — Михаил Золотоносов. О массовой культуре и мировом заговоре. — “Искусство кино”, 2004, № 4.

“ Дмитрий Комм . <…> Вы — один из немногих критиков, кто хорошо знаком с русским дореволюционным масскультом. Существует ли на самом деле некая преемственность между масскультом нынешним и прежним или же это чистой воды фикция?

Михаил Золотоносов . Между двумя масскультами преемственность определенно есть. Скажем, ее нетрудно увидеть, если сравнить мистические романы Веры Крыжановской, написанные в 1900 — 1910-е годы, с трилогией „Дневной дозор” — „Ночной дозор” — „Сумеречный дозор” Сергея Лукьяненко. Или тогдашний и нынешний неизменный интерес к теме педофилии. А также к таким передавшимся по наследству темам, как топос проституции и всякие криминальные истории. Роман Лукич Антропов, писавший под псевдонимом Роман Добрый, написал сорок восемь брошюрок про сыщика Ивана Путилина: „Квазимодо церкви Спаса на Сенной”, „Гроб с двойным дном”, „Ритуальное убийство девочки”, „Отравление миллионерши-наследницы”, „Петербургские вампиры-кровопийцы”… Все это воспроизводится в современной массовой культуре — как в детективных романах, например у Дарьи Донцовой, так и в журнальчиках типа „Криминальный вестник”. Это один аспект поддержания традиции, который я назвал бы естественным. Вся эта лабуда естественно самовоспроизводится. <…> Но я с вами согласен в том, что наш современный масскульт — это испорченный вариант дореволюционного, который был смелее и последовательнее. Вот, скажем, Лукьяненко. Его трилогия относится к тому разряду литературы, которая возникла в России в начале ХХ века и именовалась оккультной. Ее самым характерным представителем была Вера Крыжановская, а самым породистым образцом — ее роман „В царстве тьмы” (1914). Но если у Крыжановской шла борьба добра со злом и светлых магов с демонами или самим сатаной (или, на худой конец, с евреями-сатанистами, как в романе „Смерть планеты”), причем добрые силы, сражавшиеся со злыми за каждую христианскую душу, к финалу обязательно побеждали, то у Лукьяненко начиная с первого романа возникла стабильная структура: на Земле живут простые люди и Иные, к которым относятся маги, ранжированные по уровню силы, волшебники, оборотни, вампиры, ведьмы, ведьмаки и прочие. Иные делятся на Светлых (объединенных в Ночной дозор) и Темных (Дневной дозор) — две армии, предводительствуемые соответственно Гесером (он же Борис Игнатьевич) и Завулоном. А поскольку простодушия начала ХХ века к концу столетия уже не осталось (а заодно и идеи Бога), добро со злом не борется, а находится с ним в динамическом равновесии. То есть соблюдается баланс Света и Тьмы, и любое доброе магическое воздействие — в соответствии с Договором — должно уравновешиваться злым. Даже вампиры законным порядком получают лицензии на высасывание крови из людей, ибо и вампиры тоже часть общего порядка. Получилось как-то сложно и лукаво, какой-то общественный договор добра и зла в духе Руссо. У Крыжановской все одухотворялось ее простодушным нутряным антисемитизмом, о котором я подробно писал в книжке „‘Мастер и Маргарита’ как путеводитель по субкультуре русского антисемитизма (СРА)”. Все злодеи или были евреями-сатанистами, или служили им, за всем стоял мировой еврейский заговор против христианского мира. У Лукьяненко за его Иными тоже нельзя не увидеть „народ Израильский, избранный Богом”, который, согласно многим знаменитым антисемитским романам, имел „священное право властвовать над всеми народами” и организовал „всемирный заговор”, теория которого была в итоге увенчана знаменитыми „Протоколами сионских мудрецов”. Но шовинизма у Лукьяненко не осталось, на это у него просто не хватило бы духу, хотя сюжетная схема, выработанная на том материале, в наследство перешла. Правда, при этом она обессмыслилась политкорректностью, лишившись первородного антисемитизма, который ее оправдывал и в свое время породил. Остались лишь некоторые следы. Главы Дозоров, Гесер и Завулон, перекочевали из первого тома энциклопедии „Мифы народов мира”, причем не случайно глава Темных, Завулон, имеет иудаистическое происхождение (родоначальник-эпоним одного из „колен Израилевых”), а глава Светлых — тибето-монгольское (так было еще у Крыжановской), он был уничтожителем демонов и искоренителем десяти зол. Аналогичная „порча” касается, кстати, и любимой мною педофилической темы”.

См. также: Александр Елисеев, “„Ночной дозор”: сказка или быль?” — “Правая.ru”, 2004, 18 августа <http://pravaya.ru>: “сознательно или интуитивно, но автор [Лукьяненко] показал некоторые реальные моменты вполне реальной оккультной войны”.

См. также: Виктор Топоров, “Важнейшее из искусств...” — “Политический журнал”, 2004, № 31, 30 августа <http://www.politjournal.ru>; “<…> режиссер Бекмамбетов снял фильм зороастрийский!”.

См. также: Константин Крылов, “Выйти из Сумрака” — “Спецназ России”, 2004, № 8, август <http://www.specnaz.ru>; “По сути дела, в виде Ночного дозора показан российский спецназ. Который вынужден, стиснув зубы, воевать — в крайне неблагоприятных для себя условиях — с дозволенным злом, которое нельзя прикончить на корню именно потому, что оно дозволено, разрешено, даже поощрено свыше. Которое можно давить только в определенных рамках, на определенных условиях, отчаянно боясь нарушить написанные начальством инструкции… И все-таки — верить в то, что когда-нибудь наши руки будут развязаны. Когда-нибудь разрешат драться всерьез”.

Наум Коржавин. Адвокатура дьявола. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 8.

“Вопреки заголовку я отнюдь не собираюсь сейчас приступить к защите дьявола — то есть идеологии и практики „настоящего” коммунизма и романтики мировой революции — всего того, от чего я отказался и чего устыдился еще в 1957 году, почти полвека назад…”

См. также: Григорий Померанц, “Через подмены и подлоги” — “ГражданинЪ”, 2004, № 3, май — июнь <http://www.grazhdanin.com>.

Мирослав Крлежа. Поездка в Россию. Главы из книги. Перевод с хорватского и вступление Натальи Вагаповой. — “Иностранная литература”, 2004, № 8.

Путевые заметки, опубликованные в Загребе в 1926 году: “В Вологде (расположенной по северной железной дороге), между Москвой и Архангельском, я насчитал в одном меню шестнадцать наименований супов. В далеком краю, к востоку от Вятки, где отбывали ссылку Герцен и Салтыков, в доме одного ярого противника большевизма, который не переставая поносил существующий режим, нам было подано следующее: приперченная вяленая рыба, рыба отварная, рыба соленая, рыба в маринаде, винегрет, моченые яблоки, икра и масло, три сорта вина и хрен со сметаной. Эти тринадцать закусок были сервированы под сорокаградусную водку, именуемую рыковкой (потому что ее якобы пьет сам Рыков), а также плюс портвейн, малага, вишневая настойка и зубровка — это превосходный самогон с запахом травы, которую едят дикие сибирские буйволы. Это для начала. После чего внесли самовар и подали свинину, индюшку, салаты и соусы, пироги, варенье, фрукты, торты, кофе и какое-то горькое водянистое пиво. При этом хозяева ругательски ругали революцию, которая разрушила их блестящую довоенную жизнь. В Москве мне случалось видеть нищих, которые держат в руке бутерброд, намазанный слоем икры толщиной в палец. Не выпуская изо рта папиросы и не переставая жевать, они тянут извечный православный, русский, он же цыганский припев: „Подайте, люди добрые!” Я всегда был противником фейерверков и бенгальских огней, но если вы сегодня путешествуете по России и если у вас, как у гоголевских героев, мясной фарш стоит в горле, то вы не сможете согласиться с утверждениями европейской печати о том, что Россия умирает от голода. На станциях между Ярославлем и Якшангой я видел в огромных серебряных подносах такую массу жареных рябчиков, что казалось, будто их кто-то буквально загребал лопатой. Вагоны и улицы заплеваны тыквенными семечками, а большинство людей, с которыми вам приходится общаться, что-то жуют, пытаясь разговаривать с набитым ртом. В учреждениях заваривают чай, едят горячие пирожки с мясом; чиновники, разговаривая с клиентом и оформляя документы, вечно чем-то шуршат в своих ящиках поверх бумаг или грызут яблоки. Центр Москвы представляет собой скопище хлеба, крымских фруктов, студня, икры, сыра, халвы, апельсинов, шоколада и рыбы. Бочонки сала, масла, икры, упитанные осетры в метр длиной, ободранная красная рыба, соленая рыба, запах юфти, масла, солонины, кож, специй, бисквитов, водки — вот центр Москвы. Итак: дымятся самовары, благоухают горячие, жирные гоголевские пироги; мешки с мукой и бочки с маслом, здоровенные рыбины и мясной фарш, супы овощные, щи с капустой, с луком, с говядиной, с яйцом — и нищие, которые клянчат Бога ради. Слепые, хромые, в меховых тулупах или красных шерстяных кофтах — днем и ночью натыкаешься на них на мостовых и тротуарах”.