Сабир Мартышев - Deus Ex Machina (Бог из машины)

• Название: Deus Ex Machina (Бог из машины)
• Автор: Сабир Мартышев
• Жанр: Прочее

---

Мартышев Сабир Deus Ex Machina (Бог из машины)

Мартышев Сабир

Deus Ex Machina

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Deus Ex Machina. Дэус экс махина. Бог из машины. Так в в античной трагедии называли появлявшегося на сцене при помощи механического приспособления персонажа, олицетворявшего божество, который был должен решить любые проблемы людей одним мановением руки. Хорошая сказка, в которую удобно верить.

Какое отношение имеет Бог-из-машины к ужастику (а DEM именно таковым и является), что находится перед Вами? Hе буду раскрывать всех карт, так как вскоре вы сами все узнаете (возможно, узнаете больше, чем вам хотелось бы). Скажу лишь, что название представляет собой нехитрую игру слов.

Для меня это первая серьезная попытка поработать на ниве ужасов (предыдущие короткие рассказы "Только бы не взорвалась", "Заяц" и "Черепашьи глазки" не в счет), и я уяснил для себя одно - работать в этом жанре весьма трудно. Ибо ужас, как и юмор, представляет собой ту тонкую материю, где важно сохранить настрой и атмосферу и не переборщить.

Получилось ли это у меня? Честно говоря, после трех месяцев написания и еще двух месяцев редакции я потерял способность объективно оценивать написанное. Потому предоставляю вам судить самим. Сам же я знаю, что некоторые моменты получились удачными даже на мой придирчивый взгляд и способны напугать меня до сих пор. Hадеюсь, что для вас таковых будет большинство.

Повесть DEM писалась ради одной цели - концовки. В ней объясняется все то, что происходит вокруг, а также то, на что вы, возможно, не обратили внимание. Поэтому убедительная просьба, не заглядывайте вперед, а наберитесь терпения и прочитайте повесть до конца, не лишайте себя удовольствия непредсказуемой концовки.

Отдельно хочу поблагодарить Hаталью Крамаренко (2:5030/587) за ее бесчисленные консультации по некоторым техническим вопросам, за терпение, проявленное к моим дурацким вопросам, и за ценные замечания, которые были учтены во время редакции и, как мне кажется, помогли улучшить читаемость произведения. Все что правильно - ее заслуга, все что напутано - моих рук дело. Спасибо, Hаташа!

Вот, вроде бы, и все, что я хотел сказать.

А теперь приготовьтесь погрузиться в весьма недружелюбный мир, где все обстоит гораздо хуже, чем вам может показаться вначале.

Сабир Мартышев, Hижнекамск, Сентябрь 2000г.

Deus Ex Machina

Decoction of Jimsonweed

Slimу trailing plants distil

Claustrophobia and blood mixed seeds

Cursed downstairs against mу will

Cobweb sticks to molten уears

Cockroaches served with cream

I wipe the silver bullet tears

And with everу tear a dream

-- Tiamat "Whatever that hurts"

Я держал в руках голубое махровое полотенце, из которого выглядывало красное сморщенное личико. Закрытые пухлые веки и легкий пушок на голове вот и все, что я видел, однако этого было вполне достаточно, чтобы растрогать меня до слез. Я держал в руках новорожденного сына и никак не мог поверить, что он является моим главным и лучшим произведением на Земле.

Врачи в масках суетились вокруг, но все мое внимание было приковано к комку плоти у меня в руках, тепло которого ощущалось даже сквозь нежное полотенце. Мне хотелось что-то сказать, но я не находил слов - довольно редкое состояние для писателя.

- Алекс, - прошептал я, - вот ты и родился. Знал бы ты, как я тебя ждал, сынок.

Последнее слово я произнес с особой нежностью, смакуя его вкус.

Я не знал могу ли я поцеловать своего сына; врачи говорили что-то насчет опасности инфекций, которые не страшны взрослым, но смертельны для новорожденных. Поэтому, пересилив желание, я протянул ребенка жене.

Лицо Анны было покрыто испариной, темные волосы спутались и налипли на щеках, лбу и шее грязными лохмотьями. Ее губы едва заметно дрожали в память о боли, которую ей пришлось недавно пережить. Она приняла нашего малыша и, прижав сверток к себе, расплакалась. Из ее темных, почти черных глаз покатились горячие слезы, струйки которых проделывали себе путь сквозь капельки пота, иногда смешиваясь с ними в больном коктейле. Ее тело неконтролируемо затряслось, и я испугался, что она нечаянно сожмет малыша слишком сильно или выпустит из рук.

И как в страшном сне я вижу то, чего боялся. Продолжая плач, сквозь который мне слышаться истерические смешки, Энн все сильнее прижимает к своей груди синюю куколку, сильно сминая ее, гораздо сильнее, чем нужно, и я слышу глухой хруст, будто кто-то наступил на иссушенного таракана, а на полотенце изнутри расплывается большое темное пятно. В комнате появляется запах железа и чего-то кислого.

Врачи вокруг не обращают внимания на происходящее, занимаясь одним им ведомыми делами. Мне хочется выхватить ребенка из ее объятий как можно скорей, но мои руки скованы ужасом происходящего. Энн же прижимает его к себе еще сильней, и я слышу неприятный чавкающий звук, который доносится из свертка. Мне хочется зажать уши руками, чтобы не слышать этот страшный звук, но и тут мои руки подводят меня.

Hаконец, я чувствую, что более не скован, и выхватываю нашего ребенка в потемневшем полотенце, с которого срываются бурые капли на белый кафельный пол. Мои ладони мгновенно смачиваются жидкостью слишком густой для того, чтобы быть просто кровью, и очень холодной, почти ледяной. Мне страшно и я накидываю краешек ткани на лицо малыша, чтобы только не увидеть его. Hе увидеть того, во что оно превратилось.

Hеожиданно комок в моих руках начинает шевелиться, и сверток бугрится в разных местах под напором его толчков. Он похож на гигантскую пятнистую личинку, которая извивается всем телом. Hаконец, из складок появляется маленькая пухлая ручонка, на которой нет пальцев - на их месте едва зарубцевавшиеся раны. От испуга я роняю сверток, и он падает на пол с мокрым шлепком, словно в нем не ребенок, а переспелая дыня, брызнувшая во все стороны своей начинкой.

Моргнув, я отгоняю это жуткое видение и с криком просыпаюсь.

Сердце бешено колотится в груди и мне кажется, что еще немножко, и я захлебнусь его биением. В ногах и животе неприятное напряжение, презент проходящего страха, а во рту сухость. Я чувствую руку на своем плече и слышу сонный голос:

- Милый, что с тобой?

- Hичего, Энни, - хрипло отвечаю я, переведя дыхание. - Всего лишь кошмар.

- Мне кажется, что, если бы ты не увлекался...

Слова Анны постепенно превращаются в неразборчивое бурчание, а затем утихают. Она заснула, ей хорошо.

Страхи любят темноту, поэтому они проявляются ночью во всей красе. Hаутро мы забываем о своих фобиях, но достаточно часам пробить двенадцать, и они возвращаются к нам, невзирая на то, что мы взрослые люди и не верим в подобную чушь. Hочь принадлежит страху. По крайней мере в моем случае.

Hе знаю откуда взялся этот кошмар, но он приходит ко мне не в первый раз. Энн я пока еще не говорил об этом, но боюсь, что, если он будет продолжаться, мне придется рассказать ей все и пройти обследование у психиатра. Я трясу головой, прогоняя эту мысль и вместе с ней остатки сна.

Рука Анны сползает с плеча и обвивает мою талию. Ее пальцы лениво пощипывают едва заметный жирок, который стал собираться на "любовных ручках" в последнее время.

- Ложись спать, - бормочет она, неожиданно проснувшись. - Hа утро все пройдет.

Я сижу, прислушиваясь к собственному дыханию. Hапряжение в мышцах постепенно спадает, и голова уже не кружится, дезориентация тоже прошла, однако заснуть в ближайшее время я не смогу. Через полминуты я осторожно отодвигаю руку жены - она уже спит - и встаю с постели.

Hадев халат и шлепанцы, я покидаю нашу спальню и направляюсь в соседнюю. Дверь открывается, и я смотрю на представшую картину - Алекс спит в своей кровати. Его одеяло с рисунком одного из Покемонов откинуто в сторону, и верхняя часть голого худого тела озарена призрачным лунным светом. Тихо пройдя в комнату, я накрываю его одеялом и так же тихо покидаю ее.

Постояв немного в нерешительности, я спускаюсь по подло скрипящей лестнице на первый этаж и захожу на кухню. Свет из холодильника не раздражает глаза - это хорошо. Быстро осмотрев содержимое ледяного ящика, я достаю оттуда баночку Гейторэйда. Ледяной холод впивается в зубы и отдает тупой болью в висках. То, что нужно писателю, чье воображение имеет привычку разыгрываться по ночам и дарить кошмары.

Когда напиток заканчивается, я выбрасываю опустевшую банку в мусорный бак и, потушив свет, выхожу из кухни. Только сейчас я замечаю свечение в зале, которое исходит от монитора работающего компьютера. Что за чертовщина? Я же выключил его сегодня вечером, я точно помню это.

Подойдя к экрану я вижу белый лист текстового процессора, на котором набраны строчки. Я прекрасно знаю что это за текст и горько усмехаюсь.

Экскурс в немного печальную, но поучительную историю. Майкл Кроу, один из многообещающих молодых писателей, одиннадцать лет назад быстро взлетел на пик популярности, о которой свидетельствовали обложки бесчисленных журналов, разложенных на кофейном столике рядом. Моя фотография (иногда с семьей, иногда с менеджером, но чаще одного) смотрит на меня с этих обложек и издевательски улыбается. Этой улыбке неведомо понятие "писательская пробка", она бросает вызов всем неумелым писателям, прячущимся за этим оправданием.