Клиффорд Саймак - Игра в цивилизацию: Фантастические рассказы

• Название: Игра в цивилизацию: Фантастические рассказы
• Автор: Клиффорд Саймак
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-11248-0

Любое произведение непревзойденного мастера фантастики Клиффорда Саймака независимо от его объема — истинный шедевр. Каждое из них уникально по сюжету и воплощению замысла. И в то же время все они обладают одной особенностью: заставляют читателя задуматься о непреходящих ценностях цивилизации и последствиях их утраты, о восхитительной красоте окружающего мира и роли человека в ее сохранении и, наконец, о будущем Вселенной.

---

— Невероятно,— фыркнул Вебер.

— Невероятно?! — воскликнул Кемпер,— В десять раз вероятнее, чем отсутствие у куставров мозга и нервной системы. И намного вероятнее, чем наличие в существах бактерий.

— Уж эти твои бактерии! — Вебер одним глотком осушил стакан, подчеркивая тем самым свое негодование.

— Мои-мои.— Кемпер усмехнулся,— Только почему куставры буквально кишат ими? Бактерии распространены по всему организму равномерно, и все они как две капли воды похожи одна на другую, то есть относятся к одному виду. Всем известно, что организму, в том числе человеческому, для нормальной работы — вернее, для процессов метаболизма — требуются сотни бактерий и микроорганизмов. У куставров всю работу выполняет один вид,— Он подмигнул Веберу,— Не ошибусь, если скажу, что именно наличием этих бактерий обусловлено отсутствие мозга и нервной системы — они их заменяют. Более того! Как мы видим, они прекрасно справляются со своими обязанностями.

Парсонс, все время прислушивающийся к разговору, подошел ко мне. В одной руке он сжимал большую вилку, которую использовал для готовки.

— Спросите меня,— заявил он,— и я скажу вам, что куставры неправильны от кустов и до хвоста. Подобные животные до сих пор не существовали и существовать не должны.

— Но они есть. От факта их реального существования нам уже не избавиться,— заявил Кемпер.

— Тогда скажи мне, в чем смысл этого факта?! Один вид животных монополизировал жизненное пространство целой планеты и питается единственно существующим видом травы. Причем я абсолютно уверен, что количество травы, вплоть до одной-единственной травинки, точно соответствует общему количеству куставров... Устранено даже малейшее нарушение в отклонении от оптимального количества питания.

— Что же неправильного ты видишь в том, что вся их жизнь подчиняется логике? — спросил я, пытаясь его «подколоть», но тут же подумал, глядя на его вилку, а не захочет ли он в ответ подколоть меня?

— Что из того!!! — прогрохотал Парсонс.— Природа не есть статическая субстанция, она ни на секунду не останавливается в своем развитии. Но на этой планете мы столкнулись с автоматизированной биостанцией, вернее, фабрикой. Интересно, кто регулирует выпуск продукции? Кем заложена программа ограничения развития?

— Верно оценивая происходящее, ты не совсем правильно формулируешь вопрос, интересующий нас,— спокойно сказал Кемпер.— Ты, незаметно для себя, проскочил мимо более важного: почему? — а не кто. Каким путем шла эволюция жизни на планете? Как получилось, что жизнь оказалась строго спланированной? Почему природа пришла к подобной ситуации?

— Нет никакого планирования,— кисло улыбнулся Вебер.— Да ты и сам знаешь, хоть и несешь всякую чушь.

Разговор на некоторое время прервался. Парсонс вернулся к плите, Фуллертон отправился прогуляться. Кажется, его шокировали наши разговоры. Что за обыденность спорить о молоке и яйцах?

Мы долго сидели молча. Минут через пятнадцать Вебер тихо сказал:

— Боб, помнишь первую ночь? Я вышел сменить тебя и сказал...— Он посмотрел на меня,— Ты помнишь?

— Конечно, ты говорил о возможностях развития симбиоза.

— Теперь ты думаешь по-иному? — спросил Кемпер.

— Даже не знаю... Разве возможно, чтобы симбиоз достиг столь высокого уровня? Симбиоз — логическое завершение эволюции живых существ планеты? А если мои предположения верны, то куставры — идеально завершенный пример симбиоза. Представляете себе: давным-давно все живые существа планеты собрались вместе и решили, что пора объединиться. И тогда все растения, животные, рыбы и бактерии слились в одно существо...

— Красивая, но маловероятная сказка,— заметил Кемпер.— Симбиоз — разновидность приспособительной реакции на воздействие внешней среды. Но нельзя не отметить, что здесь он продвинулся очень далеко и...

Парсонс издал гортанный рык, призывая всех к столу. Я же, вздохнув, поплелся в палатку и приготовил крайне безвкусную клейкую массу. Я утешал себя тем, что такую гадость только в одиночестве и есть — достаточно одной шутки, и меня стошнит.

На деревянной клетке для животных, которую я приспособил в качестве стола, лежала тонкая стопка листов с рабочими записями. Проталкивать внутрь себя отраву легче, занимаясь интересным делом. Поэтому за едой я успел просмотреть все записи. Они делались отрывочно, кое-где листы были запачканы кровью куставров и еще какой-то липкой пахучей жидкостью. Однако за время работы с Оливером и Вебером мне приходилось разбирать и не такие каракули.

Конечно, записи не могли дать полной картины происходящего, но кое-что проясняли. Например, разноцветные пятна, придававшие созданиям столь несуразный вид, четко соответствовали сортам мяса, располагавшегося под ними. Неужели каждое пятно некогда являлось самостоятельным организмом?

Орган яйцекладки описывался подробно, но свидетельства в пользу его необходимости, судя по всему, не существовало. Так же как не имелось свидетельств и в пользу закономерности такого биологического процесса, как лактация. Молодняка нет — кому в таком случае предназначено молоко?

Писанину Оливера я разбирал дольше обычного, но все же получил представление о пяти видах фруктов и трех видах овощей. После обеда я прилег на кровать, переваривая и прочитанное, и съеденное.

Итак, наши существа представляют собой сельскохозяйственную ферму, дающую чистую прибыль, без каких-либо расходов. Да и о каких расходах может идти речь? Ходячее мясо, косяки рыбы, птицефабрика, молочное хозяйство, сад, огород — все это скомпоновано в теле одного животного — полнокровная ферма!

Я еще раз торопливо перелистал записи, остановившись на моменте, наиболее меня заинтересовавшем: съедобные части составляют основную массу тела куставров, а отходы мизерны. Да о таком животном специалисту по сельскому хозяйству приходится только мечтать!

Лишь одна мысль волновала меня. А что, если продукты из куставров окажутся несъедобными для человека? И еще. Возможно, куставры приспособились к окружающим условиям настолько сильно, что, покинув родную планету, могут погибнуть.

Тут же, словно дурной сон, предстало перед глазами видение — куставр подходит к нам и падает замертво. Неожиданно яркая и реальная картина вызвала головную боль, беспокойство. Вопросы начали всплывать сами собой: приживется ли на другой планете трава? Смогут ли куставры приспосабливаться к новым условиям? С какой скоростью они воспроизводят себе подобных? Можно ли ускорить этот процесс?

Я поднялся и вышел на свежий воздух. Легкий ветерок стих. Солнце уже клонилось к закату, тишина стояла неправдоподобная. Я задрал голову. Быстро темнело, звезды проявлялись на небе, как на фотографической бумаге. Они сверкали непривычно ярко, и было их так много, что они поражали воображение, будили странные мысли. Взошла луна, но звезды продолжали светить с той же яркостью. С большим трудом я оторвался от непривычного зрелища и неторопливо отправился к товарищам.

— Все идет к тому, что мы задержимся,— спокойно произнес я,— а потому завтра начинаем разгрузку корабля.

Никто не произнес ни слова, но тишина говорила сама за себя — все удовлетворены тем, что вот наконец повезло и нам. Представляю, как вытянутся лица у конкурентов, когда мы вернемся домой с таким уловом. Полный триумф, всеобщая известность, безбедное существование!

Нарушил наше ликующее молчание Оливер:

— Некоторые лабораторные животные не в лучшей форме. Сегодня я внимательно наблюдал за ними, морские свинки и крысы выглядят больными.— И он посмотрел на меня так, будто это я заразил их. Пришлось возмутиться:

— Нечего смотреть на меня обиженными глазами. Я не смотритель и ухаживаю за ними лишь во время полета.

Кемпер попытался прервать спор:

— Прежде чем говорить о корме, новом корме, его нужно иметь. Завтра надо добыть еще одного куставра.

— Бьюсь об заклад, что...— начал Вебер, но Кемпер молча отмахнулся от его предложения, даже не дослушав.

И оказался прав, так как сразу после завтрака в лагере объявился очередной куставр и, как по команде, упал замертво.

Ребята набросились на него, а Парсонс и я занялись выгрузкой съестных припасов и оборудования. Работы хватило на целый день; мы выгрузили большую часть приборов, даже холодильник для хранения мяса куставра и все продукты, за исключением аварийных пайков. Оборудования оказалось так много, что пришлось ставить дополнительные палатки. К вечеру мы валились с ног от усталости.

Утром все, как заведенные, принялись за работу. Кемпер продолжал экспериментировать с бактериями, Вебер не отходил от туши куставра, Оливер выкопал несколько пучков травы и возился с ней. Парсонс отправился на полевые работы. Он что-то бубнил себе под нос и готов был рвать и метать; его бесила любая мелочь. Изучение экологии планеты, пусть даже самой простой,— трудная, многогранная работа, требующая выполнения огромного объема исследований. Но на этой планете делать ему было нечего, борьба за существование отсутствовала, а единственные живые существа, куставры, мирно прохаживались, пощипывая травку. Я попытался составить черновик своего будущего отчета. То, что мне придется многократно его переписывать, не вызывало сомнений. Я принялся за работу с явным сомнением; мне не терпелось слепить из отдельных фрагментов нечто цельное. Задача была трудная, но я не сомневался, что справлюсь с ней.