Линдси Келк - Я люблю Голливуд

• Название: Я люблю Голливуд
• Автор: Линдси Келк
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-068971-2, 978-5-271-32832-9

Приключения Энджи Кларк — покорившей сердца миллионов читательниц по всему миру героини легендарного по популярности романа «Я люблю Нью-Йорк» — продолжаются.

На этот раз ей предлагают работу в ГОЛЛИВУДЕ!

Солнце. Кинозвезды. Роскошная жизнь. Вечеринки.

Так?

Увы. Не так.

Тяжелая работа. Бешеные цены. Вездесущие папарацци.

И… большие проблемы в личной жизни. Потому что стоило Энджи просто появиться на людях с новым знакомым — веселым английским актером Джеймсом Джейкобсом — и пресса уже приписывает им страстный роман. И то, что этого романа просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ по некоторым причинам, связанным с ориентацией Джеймса, никого не смущает.

Голливуд живет ложью «для провинциальных домохозяек».

А бойфренд Энджи, похоже, не уступает им в легковерности!..

---

Да и зачем? Улицы оказались вовсе не такими интересными, как в Нью-Йорке или Лондоне. Никто никуда не шел, супермаркеты и вереницы мелких магазинчиков казались безобразными, глазу буквально не за что было зацепиться, но пока я старательно не глядела по сторонам, впереди из ниоткуда возник океан. «Хаммер» стоял в окружении людей, которые бегали, смеялись и катались на роликах. Мы были на пляже.

Буквально выпав из машины, я выбежала на песок, потеряв босоножку.

— Потрясающе, — сказала я больше себе, чем кому-то. — Только посмотрите!

— Вот такой здешний Малибу. Получше Скегнесса [5], не правда ли? — негромко сказал Джеймс, подходя ко мне с подобранной туфлей.

Опустившись на колени, он мягко приподнял мою босую ступню и помог надеть босоножку. Инстинктивно сдерживая дыхание, я пыталась удержать заодно и равновесие, схватившись за плечи Джеймса, но вскоре равновесие и дыхание одновременно отказались сотрудничать, и я, как в замедленной съемке, повалилась вперед, прямо на Джеймса.

— Да, это получше Скегнесса, — пробормотала я.

Я забыла думать, что юбка задралась до трусов, заглядевшись на крошечные зеленые искры в голубых глазах Джеймса, шрамик на брови от давно снятого пирсинга и на то, как светится каждая прядь его волос. Таившиеся где-то не слишком глубоко биологические часики сами собой настроились на стандартное тихоокеанское время, и я ощутила сильнейшее желание родить всех детей Джеймса. И как можно скорее.

— Вы уже второй раз на меня падаете. — Джеймс смотрел на меня долгую секунду, после чего смахнул волосы с моего лица. — Знаете, у вас удивительно красивые глаза.

— Что?

— Глаза у вас, говорю, действительно очень красивые. — Джеймс нежно спихнул меня в сторону и сел. — Такие синие. Вы не думали подобрать волосам оттенок потемнее?

— А?

Я тут трусь о его интимные места посреди людного пляжа, а он не моргнув глазом спрашивает, не стоит ли мне воспользоваться краской для волос.

— Извините, — сказал он, мягко подтолкнув меня вверх и отводя глаза, пока я с него вставала. — Слишком много времени провожу с визажистами. Они часто повторяют — будь мои волосы темнее, глаза казались бы ярче.

— Визажисты, значит, — покивала я. — Может, красотки, с которыми вы вечно фотографируетесь?

— Несогласованная тема, — фыркнул Джеймс, взяв меня за руку и потянув на песок. — Идемте.

Бесконечный океан таял между безоблачно-синим небом и золотым пляжем, но меня целиком захватило ощущение его гладкой руки на моей коже. Крохотные мурашки, бегавшие вверх-вниз по хребту, сразу оставили бы меня в покое, будь у меня возможность поговорить с Алексом, но телефон с редким чувством такта запищал всего однажды, и то напомнить, что начинается «Сплетница». Вернее, началась бы, будь я в Нью-Йорке. Я мысленно встряхнулась и выдохнула. Либо я выброшу Алекса из головы, либо через неделю вернусь в Нью-Йорк с парой неприличных анекдотов и пустым диктофоном.

— Давайте посидим немного? — попросила я, сбрасывая босоножки и напуская на себя самый деловой вид.

— Иисусе, а я-то надеялся… — поморщился Джеймс. — Конечно, вы журналистка и все такое, но нельзя ли сделать процесс немного повеселее? Открою вам один секрет: я не самый матерый селебрити.

— Попытаюсь, — иронично сказала я. — Я тоже открою секрет. Я не самая опытная журналистка.

— Ерунда, — отмахнулся Джеймс. — Я читал ваши статьи — у вас прекрасный слог.

— Разве у вас нет специального человека для подобных поручений? — спросила я, не подавая вида, что польщена. — Ведь наверняка вы не сами читали?

— На меня работают менеджер, бухгалтер, который как-то там подсчитывает, что я еще не банкрот, и Блейк. Когда я начинал здесь работать, мною занимались десятки людей, но у семи нянек, как известно… Я не привык позволять людям думать за меня, говорить за меня, ненавижу пышную и едва знакомую мне свиту… Вот, кстати, одна из причин этого интервью.

Склонив голову, Джеймс искоса посмотрел на меня.

— Блейк, он… Блейк прекрасно планирует мой рабочий график, но я не считаю его идеальным пиар-агентом. Журналисты — народ до крайности бесцеремонный, готовый с ногами в душу влезть, вытрясти все подробности о том, что ты делал и чего не делал. Должны же быть какие-то рамки, чувство приличия наконец… Это, кстати, не для записи.

Я подняла диктофон:

— Мне его выключить?

Вместо ответа Джеймс Джейкобе взял диктофон у меня из рук, задумчиво повертел, разглядывая, и, размахнувшись, зашвырнул в океан.

— Не беспокойтесь об этом.

— Теперь даже не просите одолжить вам телефончик, — буркнула я, соображая, как буду списывать диктофон в статье расходов. Вот зараза. — Давайте сразу кое с чем определимся. В журнале мне сказали: цель интервью — объяснить вашим восторженным фанаткам, что вы не какой-нибудь завзятый голливудский сердцеед, а лишь неправильно понятый талантливый артист, который ищет свой идеал женщины. А чего хотите вы?

— А что, мне нравится. Я согласен с таким направлением. Что от меня требуется? — спросил он, сосредоточенно пропуская струйки песка между пальцами. — До выходных я полностью в вашем распоряжении.

Стараясь не думать о том, кто теперь «полностью в моем распоряжении», я сосредоточилась. Эта работе, которая ждала меня ну просто на расстоянии вытянутой руки. Мягко говоря.

— У меня миллион вопросов, но, признаюсь, я не прорабатывала их заранее. Может, просто поговорим? Я буду часто касаться тем, которые предполагалось обсудить, а вечером напишу черновик, и вы прочтете его, перед тем как я отправлю в редакцию?

— Вас никогда не возьмут в «Вэнити фэр», — покачал он головой. — Но мне подходит ваше предложение.

— О'кей, — кивнула я. — Прежде чем мы начнем, я должна спросить у вас одну вещь. Блейк определил это как нежелательную тему, но раз уж вы зашвырнули мой диктофон в океан, я все равно спрошу. Вы откуда будете?

— Ну как же, Энджел Кларк, я учился в театральной школе в Лондоне…

— Не из блога, спасибо. Где вы родились? — настаивала я, решив получить честный ответ любой ценой.

Даже ценой собственной жизни.

— Хорошо, хорошо. Странно, что это еще не всем известно. — Он пожал плечами. — Я родился в Южном Йоркшире. Возле Шеффилда, если точнее.

— Фантастика, — засмеялась я. — У меня дед с бабкой жили в Шеффилде, я там каждое лето проводила. А я-то никак не моту определить ваш акцент!

— А чего вы ожидали? В Королевской школе театрального искусства недолюбливают «мрачных северян», — скачал он, легким движением кисти бросив в меня пригоршню песка. — А куда делся ваш йоркширский акцент?

— Я не из Шеффилда. Но в детстве мне регулярно доводилось там бывать. Какие истерики я закатывала на полу магазина игрушек «Редгейтс»! — мечтательно сказала я. — Хорошее было время.

— Ах-х, «Редгейтс»… Я купил там всех персонажей «Звездных войн». Кстати, именно тогда мне захотелось стать актером, чтобы у меня тоже была маленькая пластмассовая фигурка, как у Люка Скайуолкера. — Соорудив между нами маленькую горку песка, Джеймс раздавил ее ладонью. — Я был уверен, что фигурки выпускают всем желающим, представляете? А когда мама сказала, что их делают только для людей из фильмов, я решил обязательно попасть в фильм. Господи, я столько лет не вспоминал о «Редгейтс»… Мать водила меня туда в день рождения, а затем мы шли в «Уимпи» есть гамбургеры. Ну не чокнуться?

— Чокнуться, — согласилась я. — Кто бы мог подумать — Джеймс Джейкобс, кумир Голливуда, родился и вырос в Йоркшире!

— Ну, тогда, я еще не был Джеймсом Джейкобсом, — ухмыльнулся Джеймс. — Меня все звали Джимом.

— Джимом? — Я с трудом сдержала смех. — Джимом Джейкобсом?

— Чем это вам не нравится Джим? У меня отец шотландец.

— Ничем. Просто теперь понятно, отчего вы поменяли имя, — сказала я, вернув себе серьезность. — Вряд ли кто-нибудь всерьез говорил бы о Сексуальном Джиме или Джиме Красавчике.

— Да уж. — Он засмеялся чему-то своему, явно не собираясь делиться со мной. — Тут скорее подходит Старина Джим или Голубчик Джим.

— Или Толстый Джим, — добавила я.

— Вы обозвали меня толстым?

Он шутливо пихнул меня в бок. Потеряв равновесие, я снова шлепнулась на песок, на этот раз спиной.

— Нет, — заверила я, решив не считать, сколько раз он уже видел мои трусы. — Я назвала вас Толстым Джимом.

— Толстый или нет, но одна мысль об «Уимпи» вызывает у меня голод, — сказал Джеймс, вскакивая на ноги и заставляя меня подняться. — Поедемте съедим что-нибудь.

Я кивнула и пошла за ним, стараясь не отвлекаться на его обтянутый денимом зад, пока мы шли по песку. Джеймс был форменной ожившей и говорящей рекламой «Левис». Невероятно, что его взросление и становление прошло мимо каталога «Аберкромби и Фитч».