Галина Лифшиц - Новый дом с сиреневыми ставнями

• Название: Новый дом с сиреневыми ставнями
• Автор: Галина Лифшиц
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46239-1

У Татьяны все замечательно. Закончили с мужем строительство дома. Пора обзаводиться потомством. Но неожиданно такое продуманное и заслуженное счастье рушится. Начинаются нешуточные жизненные испытания, которых ну никак не должно было быть. Пришло время разобраться в том, что за невидимая сила дергает за ниточки, превращая существование в страшный фарс.

---

И вот сейчас. Олег и девушка, лица которой не разобрать. Тане вдруг стало панически страшно, ее трясло, как от самого лютого холода, хотя в комнате было очень тепло. Измена Олега испугала ее вдруг гораздо больше мыслей о вирусе и его последствиях. Но как же она не заметила ничего, не заподозрила никого?

Хотя… Почему же… Вот вполне возможная кандидатура.

Айрин Фишер. Американская родственница, возникшая как черт из табакерки.

Родная кровь

В самом конце XX века Буся окончательно и бесповоротно решила выезжать в Израиль. Ей было восемьдесят три, но, подобно энергичной швейцарке Люции, упадка сил она не ощущала и в будущее смотрела с оптимизмом. Как крупный медицинский специалист она знала, что лучшее лекарство от старости – активная жизнь, новые впечатления, избавление от старья и планирование будущего.

– Пора мир посмотреть, – постановила она и принялась собирать документы.

Удивительно, но Серафим совершенно не сопротивлялся.

– Еду паломником на Святую землю, – объяснял он. – Деду моему, священнику, довелось там побывать, посчастливится и мне.

Кроме идейных резонов были и доводы вполне прагматичные. Ну, во-первых, квартира, которую они освободят для Танечки с Олегом. Во-вторых, на ту пенсию, что платили старикам, даже с учетом их фронтовых заслуг, прожить тогда было нереально. А Буся любила размах. И – почему бы и нет? На старости лет, у Средиземного моря. Зачем лишать себя солнца, воздуха и воды, наконец?

Настоятельно рекомендовала Буся собирать документы на выезд и сыну Коленьке, который, по израильским законам, оказался самым настоящим евреем: там национальность определяется по материнской линии. Однако Коленька, проживший всю жизнь под знаменем собственной русскости, категорически не захотел менять национальную ориентацию.

Что ж, собрались легко. Ничего с собой не везли, кроме пары чемоданов с летней одеждой и нескольких альбомов с фотографиями. Станет плохо – всегда можно вернуться. Будет хорошо – что им двоим надо? Книги? Чтоб у евреев не было библиотек? Ха! Это еще когда Антон Палыч Чехов писал в рассказе «Ионыч», что в городе читали только девушки да молодые евреи. Девушки переключились на сериалы, а евреи как читали, так и читают, не волнуйтесь.

Устроили веселые проводы. Баба Нина и дед Митя приехали с гармошкой. Пели задушевное. И ямщик умирал в степи глухой, и славное море – священный Байкал помогал беглецу почуять волю и зажить наконец свободно, и вечный народный любимец Стенька Разин опрокидывал и опрокидывал за борт персиянскую княжну, доказывая верность мужской дружбе.

Когда настало время частушек, Нинка пропела на злобу дня:

Дядя Ваня из Казани
Вдруг очнулся в Мичигане.
Вот какой рассеянный
Муж Сары Моисеевны!

Выехали благополучно одни. Зажили, как и мечтали, у моря. Буся заранее выучила иврит. Она в качестве профилактики старения мозга постоянно учила языки. Вот пригодился и иврит. На своей «истерической», или «доисторической», родине, как выражалась любящая шутку Рахиль, она оказалась востребованной: давала консультации, читала лекции, встретила многих коллег, с которыми сообща устраивала научные конференции. Они действительно принялись путешествовать, методично, страну за страной объезжая Европу.

И вот однажды в израильской квартире Рахили и Серафима раздался звонок. Надо сказать, что к тому времени старики слегка поменяли свою фамилию. Она у них стала двойной: Боголеповы-Гиршман.

– Я твою фамилию носила, поноси и ты мою, – постановила Рахиль.

С чего бы Серафим стал возражать?

Так вот. Им позвонили. Некая дама. Представилась Айрин Фишер. Спросила, на каком языке им легче беседовать.

– Да какая разница, на каком вы говорите, на таком и будем.

И заговорили они на английском.

Айрин сообщила, что она американка, живет в Нью-Йорке и вообще – известная писательница.

– Это вы так решили или все уже говорят? – уточнила Буся, никогда не слышавшая имени писательницы, хотя новинками литературы всегда считала своим долгом интересоваться.

Айрин не обиделась, а стала хохотать. Потом объявила, что уже чувствует, но все-таки хочет уточнить: не говорит ли она случайно с Рахилью Гиршман, а если да, то они – близкие родственники.

И тут в блестящей натренированной памяти Рахили всплыла и заискрилась фамилия Фишер. Могло, и очень даже могло, быть правдой утверждение этой самой Айрин по поводу родства. Потому что у Моисея, папы Рахили, была старшая сестра Басечка. Вот эту Басечку выдали замуж за Геселя Фишера, она родила несколько сыновей подряд, а потом Фишер, испугавшись погромов, увез семью в Америку. У Рахили, кстати, сохранилась фотография, где нарядная Басечка, Гесель и их многочисленное потомство сняты в фотостудии Нью-Йорка, о чем свидетельствует штамп на картонной рамочке. Фото, датированное 1912 годом, было единственным свидетельством возможного американского родства.

Короче, вы будете долго смеяться, но у Айрин имелось точно такое же фото. Она, оказывается, давно искала представителей своих российских корней, и вот – счастливый случай.

– Ну да, счастливый случай, что у нас пенсионеры голодают, – мрачно подтвердила Рахиль, – спасибо перестройке.

Айрин тут же вызвалась помочь. Она, мол, и искала русских родственников, чтоб помочь. Настоящая американка. Правда. Без иронии. Они всегда стремятся помочь, не всегда, впрочем, понимая, кому и зачем протягивают руку поддержки.

Помощь, спасибо, не требовалась. А родственное общение с внучатой племянницей – конечно, да.

Айрин была Басечкиной внучкой, дочкой одного из сыновей Фишеров, родившегося уже в Нью-Йорке. Таким образом, у Тани образовалась американская кузина.

Рахиль, пообщавшись с Айрин, нашла ее вполне достойной родней. И правда – писательница. Внешне интересная. Стройная, пышноволосая. Нос немножко подкачал, фишерский нос. И груди совсем нет, непонятно, в кого такое. В остальном родная кровь.

Айрин на радостях прилетела в Москву. Она была на десять лет старше Тани, но благодаря худобе и какой-то мальчишеской угловатости казалась ее ровесницей. Сначала ее можно было посчитать даже хрупкой и нуждающейся в защите, так умело она поводила острыми плечиками, так мягко говорила. Но американская закваска лезла наружу, когда надо и не надо. Она явно искала приключений и новых тем для своих книг. Она старалась быть там, где горячо. И в этих горячих точках находила себе любовников.

Айрин была замужем. Но это делу не мешало. Замужество – другая сторона жизни. Любовники – это для энергетического обмена и творческих импульсов. В начальные времена перестройки ей удалось заполучить в любовники известного петербургского музыканта. Это был замечательный трофей ее коллекции. Взамен Айрин помогла растерявшемуся от эпохи перемен исполнителю сделать запись в престижной звукозаписывающей фирме, благодаря чему у него произошел головокружительный взлет карьеры на Западе: появился отличный устроитель концертов, от приглашений не было отбоя, от желающих брать у него уроки – тоже. Айрин, вспоминая этот период своей страсти к музыканту-исполнителю, жаловалась, что любовник ее женат на ужасно неприятной женщине, которая не оценила помощи американской подруги своего мужа и почему-то скандалила.

В результате этих вздорных скандалов произошло отдаление любовников, а позднее и полный разрыв, что Айрин расценивала как совсем уж черную неблагодарность и предательство со стороны музыканта. Однако утешение было не за горами. К счастью, в тогда еще не оккупированном американцами Ираке разгорался конфликт с курдами. Айрин грудью встала на защиту этого гордого маленького народа, и не зря. Ей в результате обломился невероятно горячий партнер, в перерыве между любовными играми очень трогательно оплакивавший курдскую трагедию. В результате остались довольны оба. Айрин чувствовала себя востребованной женщиной, ее любовник получил помощь американских конгрессменов и перевез в Штаты всю свою семью, включая жену и многочисленное потомство. Тане Айрин рассказывала все, как родной. Еще бы, они же сестры! Потом внимание ее постепенно переметнулось на Олега. Таня не возражала: Олегу нужно было хорошенько попрактиковаться в английском, с которым у Тани проблем не было. Вот они с Айрин и практиковались. Айрин удобно устраивалась у них в гостиной: садилась на диване по-турецки, распускала волосы, хохотала. Олег сидел напротив, стараясь непринужденно общаться. Тане сексуальные пассы Айрин казались убого смешными, все обставлялось слишком по-киношному, никакой оригинальности, самобытности и новизны не было в заученных жестах опытной обворожительницы.

Были с Айрин связаны и определенные судьбоносные моменты в истории человечества. В сентябре 2001 года Таня и Олег гостили у Айрин в Нью-Йорке. Город их потряс. Когда они вошли в дом на Манхэттене, на двадцать пятом этаже которого находилась квартира Айрин, они были потрясены и мраморным холлом, и его размерами, и позолотой, и статуями: ну вылитая станция Московского метрополитена «Площадь Революции». Темнокожий красавец консьерж весело приветствовал гостей миссис Фишер, а на вопрос, можно ли им будет ночью без проблем попасть в дом (они собирались заглянуть в несколько ночных клубов), шумно воскликнул: «Ребята! Вы же в Нью-Йорке! Здесь все можно!» Это были последние дни беззаботной и доброй Америки, несколько наивно доверяющей и своим, и чужим. Десятого сентября Таня с Олегом улетали в Москву. В последний раз оглянулись из заднего окна такси на башни-близнецы. Вечер был сияюще-розовым. Нью-Йорк был прекрасен, как только что сбывшаяся мечта. Едва прилетев в Москву и добравшись до дома, они узнали, что башен больше нет.