Виталий Акимов - Преступления инженера Зоркина

• Название: Преступления инженера Зоркина
• Автор: Виталий Акимов
• Издательство: Узбекистан
• Жанр: Детектив
• Год: 1967

---

Ходжаев отрицательно качнул головой:

— Скажу тебе правду, Володя. Курбан Алиев убит, и нам необходимо узнать, кто это сделал!.. Пантелеев, ты что же это, в слезы ударился? Будь мужчиной, возьми себя в руки, успокойся!

Володя, тонко всхлипывая, поднял голову и посмотрел на Агзама Ходжаева с тоскливым отчаянием. Сказал с надрывом:

— Вы думаете его Кедровский убил? Нет! Он ведь трус страшный, и хитрый, гадкий человек. Он, наверно, опять Курбан-ака напоил и бросил его. А Алиев, когда пьяный, очень буйный. Мог с бандитами подраться, они его ножом!

— Вот поэтому, Володя, я и хочу, чтобы ты сказал мне адрес Кедровского. Ты помнишь, где он живет?

— Я сейчас, товарищ Ходжаев! — Пантелеев вскочил со стула, намереваясь пойти в цех, чтобы отпроситься у мастера. Офицер остановил его:

— Подожди, Пантелеев. Запомни: наш разговор должен остаться в тайне. Ты расскажи мне, где живет Семен, я сам разыщу его.

И Володя рассказал. Он не помнил номера дома, но знал улицу, дал точный ориентир: поликлиника, напротив зеленые ворота, войдя в которые, надо повернуть направо, постучаться в первую квартиру. Ходжаев поблагодарил Пантелеева. Крепко пожал ему руку, повторив напоследок:

— Никому ни слова, Володя. Помни, я тебе раскрыл тайну следствия, храни ее тщательно. Дня через три позвони мне по телефону, мы встретимся и поговорим по душам.

Шел одиннадцатый час вечера, когда Ходжаев со старшинами подъехал на автомашине к поликлинике. Перейдя на противоположную сторону, оперативники остановились перед железными воротами, выкрашенными в зеленый цвет. Ворота были раскрыты, двор пуст и гол. Луна, точно яркий фонарь, освещала одинокий карагач и зарешеченные палисадники; по углам — крохотные зеленые пятачки перед входами в квартиры. Направо вела дорожка, вымощенная булыжником, упираясь в низкую полузастекленную дверь. Внутри было темно.

Ходжаев постучался резко, требовательно. Никакого ответа. Старшины встали по-обеим сторонам двери, расстегнули кобуры, готовые в любую секунду выхватить пистолеты. Ходжаев забарабанил по стеклу еще сильнее, но тщетно. Рядом, в соседней квартире, зажегся свет, послышался звон дверной цепочки и показался мужчина лет пятидесяти, грузный, седой, в пижамных брюках, в майке. Увидев человека в штатском и двух милиционеров, он с тревогой спросил:

— Вы к кому?

— Кедровский здесь живет?

— Да! Но его нет дома. Как вчера утром ушел на работу, так с тех пор не приходил.

— Разрешите войти к вам?

— Пожалуйста!

В комнате, усадив работников милиции за большой прямоугольный стол, хозяин дома назвал себя: Борщов, слесарь завода железобетонных изделий. Неторопливо рассказал о соседе.

Семен Викторович Кедровский живет в этом доме с самого рождения. В 1958 году похоронил мать, отец же оставил семью еще до войны. Семену сейчас за тридцать, работает он в ремонтно-строительном управлении № 5 маляром. Не женат. Любит выпить, часто не ночует дома.

— Молодой еще, не нагулялся, — заключил Борщов снисходительно.

Ходжаев только кивнул в ответ. Спросил:

— Вы не будете возражать, если старшины останутся у вас? В конце концов Кедровский должен вернуться домой, а нам очень нужно поговорить с ним. Да, кстати, я могу побеседовать с вашей женой?

Павел Иванович вскинул вверх брови, посерьезнел. Сказал:

— Видно натворил что-то Семен? Раз так, оставайтесь, ждите. А жена охранницей в Министерстве связи работает, она сегодня на дежурство заступила и только утром вернется. Она сможет побольше о Кедровском рассказать.

Ходжаев застал Сенявского в кабинете, шагавшим из угла в угол. Петр Петрович позволял себе такую «вольность», лишь оставаясь один или в присутствии Агзама Ходжаевича, которого знал много лет, ценил не только как отличного помощника, но и как лучшего друга, и потому не стеснялся выказывать при нем своего волнения.

Ходжаев доложил, не пропустив ни одной мелочи. Офицеры с минуту сидели молча. Потом Сенявский потянулся к телефонной трубке:

— Ты сказал, что Кедровский работает в пятом ремстройуправлении. Это — у Зайцева. Позвоню ему домой.

— Валентин Владимирович, здравствуй! Сенявский говорит. Извини, что так поздно беспокою, но мне надо знать: у тебя Кедровский работает?

— Да-да! Маляр! Зовут Семеном Викторовичем.

— Что? В отпуск вчера ушел?.. Без содержания, на две недели?.. Так-так слушаю. Говори... говори... И все? Больше ничего добавить не можешь?.. Ну, спасибо, извини еще раз! Отдыхай... Да нет, он мне по одному делу нужен... Ты не беспокойся, считай, что ничего не случилось, и я с тобой не беседовал. До свидания!

Положив трубку, капитан поджал нижнюю губу, чиркнул спичкой о коробок, глубоко затянулся папиросным дымком.

— Плохо дело, Агзам. Зайцев сообщил, что Кедровский вчера утром пришел к нему очень возбужденный и заявил, что едет в Кумыр к тяжело заболевшей тетке, единственной родственнице, оставшейся у него. Буквально вынудил Зайцева подписать приказ об отпуске. Обещал вернуться через две недели. Видно придется обратиться за помощью в республиканское управление, чтобы перекрыть Кедровскому все дороги для бегства. На всякий случай надо сообщить кумырским товарищам, пусть задержат Кедровского, если он действительно поехал туда.

— Звони, Петр. Это не помешает. А мне разреши сейчас съездить в Министерство связи к Борщовой. Авось, как говорится, она что-то дельное подскажет. Ведь женщины — народ наблюдательный, а она, считай, три десятка лет бок о бок с Кедровским живет.

— Отправляйся, Агзам. И если что важное выяснишь, не медли, звони прямо из Министерства... Да! Форму надень, а то ведь среди ночи в штатском Борисова тебя в здание не пустит.

После отъезда старшего лейтенанта прошло с полчаса. Телефон на столе Сенявского вдруг залился тревожной трелью. Капитан подхватил трубку:

— Сенявский слушает!

— Петр, долго рассказывать, но, кажется, Кедровский здесь в городе, у своей знакомой. Адрес известен! Я сейчас выезжаю и, если он там, арестую.

— Подожди, Агзам! Может быть, тебе в помощь Рябчикова подослать?

— Не надо, вдвоем с шофером справимся.

Газик мчался по пустынным ночным улицам города, резко взвизгивая тормозами на поворотах. Ходжаев сидел рядом с шофером, крепко ухватившись рукой за металлическую скобу, впаянную в передок кабины, и не отрывал взгляда от ветрового стекла. Он снова и снова прослеживал мысленно разговор с Борщовой.

Борщова, женщина лет сорока пяти, маленькая, подвижная, с круглым и лукавым лицом, оказалась куда наблюдательнее своего мужа. Семена Кедровского она знала со дня рождения, мальчик рос на ее глазах. Плохо, что отец семью оставил, связался с другой женщиной и уехал на Дальний Восток. Алименты, правда, платил аккуратно, даже посылки присылал. Но без отцовского глаза какое же воспитание? Мать Семена жила вольготно, бывало к себе мужчин приводила, часто на сутки-двое из дому исчезала. Так и рос мальчишка без присмотра, рано начал курить, к спиртному пристрастился. Питался чем попало и где придется. После шестого класса школу бросил. Года два или три прошло, как он маляром стал и, вроде бы, нашел свое «призвание». А до этого, наверное, десять профессий переменил: то в ученики к жестянщику подавался, то вдруг часовым мастером решил сделаться, о поварском искусстве мечтал. В общем, искал место, где денег можно побольше заработать.

— Живет Семен Кедровский бездумно: работу отбыл, костюм чистый надел и уходит до глубокой ночи. За последние годы, наверное, ни разу трезвым домой не возвращался. Есть у него одна знакомая. Приходила к Семену несколько раз. Ничего себе, девица, субтильная. Как-то пришла, а Семена дома нет. Письмо оставила, на конверте написано: «С. В. Кедровскому от Маши Никифоровой». А потом раза два или три присылала письма по почте с обратным адресом: «улица Новоленинградская, 85, кв. 30».

Кедровский, если почему-либо домой пораньше придет и, не сильно пьяный, а под хмельком, так на жизнь начинает жаловаться. И то плохо, и это не так. Единственный человек-де, который его понимает, это его верная подруга Маша...

Обстоятельно рассказывала Надежда Петровна Борщова о своем соседе Семене Кедровском. А закончив, вздохнула:

— Непутевый он Семен-то. Все норовит бочком между людьми проскользнуть. Да видно споткнулся, раз милиция им заинтересовалась.

Уже брезжил рассвет, когда Ходжаев привез Кедровского в райотдел. Высокий блондин с большими залысинами на лбу, с безвольным тонкогубым ртом и маленькими трусливыми бледно-голубыми глазами, войдя в кабинет начальника отделения уголовного розыска, остановился перед столом и как-то странно свесив руки вдоль тела, не проговорил, а буквально прошептал: «Здравствуйте».

— Садитесь, Кедровский! — предложил капитан и в его голосе послышались металлические нотки. — Расскажите, где вы были позавчера вечером, с восьми до одиннадцати часов?

Глаза Семена беспокойно забегали, пальцы на секунду сжались в кулаки и тут же безвольно разжались. Ходжаев сидел сбоку от Кедровского, наблюдая за каждым его движением.