Эльмира Нетесова - Заложники любви

• Название: Заложники любви
• Автор: Эльмира Нетесова
• Жанр: Современная проза

А есть ли она эта любовь ? А может, придумали ее мечтатели-романтики? Создали для себя кумира и считали идеалами своих возлюбленных, страдали и мучились от непонимания, неразделенной любви, ставшей наказанием, а подчас и трагедией.

Так что же такое эта любовь, счастье или горе? Надо ли к ней стремиться и дорожить, как неземным даром, или лучше уйти от нее, чтобы не обжечь душу и сердце...

Но как на свете без любви прожить?

---

  —   Почему?

  —   Я не люблю Калининград.

  —   За что?

   —  Там для меня чужбина. Сразу вспоминается детство и все, что с ним связано. Бесконечное ожидание отца, одиночество и тоска. У меня там даже друзей не было. Может потому, и через годы, не хочу туда приезжать. Мне этот город напоминает избу, в какой из каждого угла дуют сквозняки и вымораживают душу.

   —  Это грустно. А знаешь, я в деревне родилась. В бабушкиной деревне. Маму не успели в больницу отвезти. Все машины и тракторы, каждая кляча на полях работали. И мои родители, не только до последнего дня, до решающего часа вкалывали как ломовые, не разгибая спин. А тут у матери заболел живот, да так, что в глазах потемнело. Ну, что делать? Бабы, дело ясное, чуть живот заболел, сразу в лопухи. И моя не лучше других. Отцу ни слова. Роды первые, знаний не шиша. Как поднатужилась изо всех сил, я и полезла на свет. Наверно, слишком любопытной была, поспешила родиться. А мать, как закричала со страху. Ну, тут бабы сбежались, средь них и пожилые и старые. Глянули на мамку, поняли, в чем дело, прогнали лишнее бабье, чтоб не глазели с дуру, поснимали с себя платки, приняли на свет и, перевязав пуповину, обмотали, запеленали и отдали матери. Домой отправили в телеге. Отец к. нем правил и все на меня оглядывался, как я себя чувствую? Он очень хотел дочку, а мать сына ждала. Это было единственное в их жизни разногласие. Они никогда не спорили и не ссорились. Я за все годы не слышала от них ни одного грубого слова. Они и теперь как в юности любят друг друга. А уж чего только не выпале на их долю! То наводнение, то от лесного пожара избе сгорела. Построили новый дом. Две зимы в дядькиной баньке жили, потом у бабки. Там очень тесно было. Я помню, как каждый день бегала к дому посмотреть, как он растет. Успокоилась, когда крышу сделали. Я первой заскочила и больше не пошла к бабке жить. Надоело. Там кошке с собакой вольготнее, чем мне жилось. У теленка в избе было больше места. Меня только с лежанки не теснили, а еще с чердака. Там я каждого паука в морду знала. Ну, а в своем новом доме совсем вольно стало. Две большие комнаты, громадная кухня, прихожая, коридор и кладовая, сарай и крыльцо, свой двор и огород, а перед домом палисадник. Было где размахнуться. Не то, что у бабки, на всех про всех одна комната. А нас только ее внуков шестеро. Да четверо взрослых. Кошка и та боком ходила, чтоб ей ненароком что-нибудь не отдавили. Летом мы хоть во двор выскакивали, а зимою совсем плохо приходилось. Не только лечь,, присесть было негде. Одно утешало, что когда-нибудь все это кончится. И дождались. Отец сразу дом кирпичом обложил. Все деревья, что росли поблизости, вырубил без жалости. А сам дом в этот раз построил подальше от реки, чтоб половодье не достало. Но и тогда горя хватало. То град средь лета все всходы побьет на огороде, то саранча, откуда ни возьмись, прилетит, то засуха, то дожди измучают. Короче, радоваться доводилось редко. С восьми лет и я родителям помогала. Мечтали они из меня культурного человека слепить, выучить на врача или учительницу. Отец все хотел меня директор ром школы увидеть. Мать — главврача во мне видела. Но, ничего из меня не получилось. Встретила Костю. К тому времени едва успела закончить среднюю школу. Родители уже в институт меня собрали, деньжат поднакопили, а я замуж собралась. Костю мои родители видеть не хотели. А я свое: Люблю его! Не пустите, убегу к нему! Отец хоть и любил, но ремнем мне от него тогда досталось. Поверишь, свадьбу справить отказались, а Костю в дом так и не пустили. Отец его со двора прогнал и сказал при всей деревне:

  —   До своей смерти зятем не признаю.

  —   Они живы? — спросил Яшка.

  —   Родители? Они еще молодые. Поженились, когда обоим по восемнадцать лет исполнилось. Серебряную свадьбу справили!

  —   Ас Костей помирились?

  —   Нет, Яша! Не хотели видеть ни самого, ни родителей. Даже случайно встречаясь, не здоровались.

  —   А когда ушла от него, как они восприняли?

  —   Обрадовались. И отец, и мать!

  —   Костя к ним приходил, просил помирить?

  —   Дважды к отцу подходил. Тот пообещал ему вломить меж глаз за все. А за отцом не заржавеет. Он человек крутой. Его лучше не задевать. Единственный, кого папка уважал в той семье, это свекор. Его вся деревня почитает. И я, хоть ушла от Кости, с его отцом, когда видимся в городе, здороваемся и общаемся. Мне жаль этого человека, ему круто не повезло в своей семье. Но некуда деваться. Да и жизнь уже на закате, что-то менять в ней уже поздно. И натура его такая, терпеливая, смирная.

  —   Нет, я бы не хотел его судьбы!

  —   А и я не выдержала,— выдохнула Фаина.

  —   На мое счастье ты от них ушла!

  —   Свекор о том до сих пор жалеет.

  —   О чем? Что в своей семье не смог удержаться в мужиках и хозяевах? Не сумел защитить тебя и себя? Не удержал в руках сволочную, взбалмошную бабу и отморозков-сыновей? Ему до конца жизни прощение у тебя вымаливать за свою несостоятельность. Позволил сгубить в тебе доверчивого ребенка, а и своих не сумел вырастить людьми. За что такого уважать? Его человеком назвать не за что. Опозорился как мужик. Позволил взять над собой верх всякому дерьму, а значит, впустую проканителил целую жизнь!

   —  Ребята, помогите мне доползти до койки! — услышали внезапно то ли стон, то ли вой.

   Фаина вжалась в Яшку всем телом, дрожала от ужаса, озиралась, парень, вглядевшись в темноту лестничной верхней площадки, приметил что-то черное, шевелящееся и спросил:

  —   Ты кто?

  —   Инга! Не ссы! Я тут уж сколько времени ваши брехи слушаю про всяких козлов, а вот доползти до своей койки никак не могу.

  —   Перебухала, что ли? — подошел Яшка.

   —  Ни в зуб ногой!

  —   А что с тобою?

   —  Ввалили мне придурки. Оттыздили вдвоем,— простонала баба.

  —   За что? — удивился Яшка.

   —  Да, блин, возникла к одному хахалю, а там они вдвоем оказались. Я с ними обоими была, но не знал; что они знакомы. Вот и получила пиздюлей полные трусы. Так отмудохали, что еле уползла. Удовольствия весь год получила! Мужики пошли, иху мать, одну бабу поделить не смогли. И главное, что обидно, ласкали не тем, чем надо, а кулаками! Во, лешачьи бородавки! Свяжись с таким говном, только сама измажешься,— попыталась встать на ноги, но не удержалась, плюхнулась на задницу.

   —  Давай обе руки!

   —  Не устою на ногах. Меня тыздили всем, что есть, во все углы рылом пихали. Чуть в толчок не сдернули, хорошо, что жопа толстая и не поместилась в дыру. Но наваляли от души,— жаловалась баба гундосо.

   —  Ладно! Давай отнесу тебя! — взял Яшка Ингу за руки и понес по коридору, попросил Фаину открыть дверь комнаты.

  —   Я им, этим козлиным отрыжкам не прощу. Вот только на ноги встану, отловлю обоих! Разве можно вот гак с женщиной обращаться, я ж со своим добром к ним пришла. Без претензий, а они как обошлись, уроды! Ну, попадутся, свинячьи недоноски, я им яйцы голыми руками оторву! — грозила Инга сквозь зубы, еле сдерживая стоны.

  —   Открывай дверь!

  —   Она закрыта на ключ.

  —   Толкни сильнее! Не оставлять же ее в коридоре. Ну, постучи, разбуди девчонок! — просил Яков Фаю, та громко забарабанила в дверь. Ее открыла девка в ночной сорочке:

  —   Кого приволокли? Ингу? — спросила сонным голосом.

  —   Помогите ей,— попросила Фаина.

  —   Сама приключения на свою задницу нашла, пусть сама и выкарабкивается,— пошла к своей постели.

  —   Валька! Ты чем лучше? Саму в парке от троих вырвал. На плечах в общагу приволок. Или уже забыла свое? А ну, шевелись, помоги человеку, стерва! Завтра самой может достаться от хахалей еще и покруче! — прикрикнул Яшка на девку. Та молча встала, подошла к Инге.

  —   Смотри, если нужно, вызови «неотложку»,— сказал парень.

  —   Яша, спасибо тебе, дружок, век твоего добра не забуду, клянусь мандолиной и всем, что уцелело. Как только встану, сыщу тебя,— обещала Инга.

  Парень взял Фаину за локоть:

  —   Пошли! Теперь они справятся сами!

  —   Может, «скорую» ей вызвать? — предложила Фая.

   —  Не стоит...

  —   Почему?

  —   Это не первый и не последний случай. Девчата такие встряски забывают быстро и после них еще борзее становятся. Их излишне жалеть нельзя. Как к ним отнеслись, так и они потом к свои мужьям относятся, без  тепла, без жалости и сочувствия. Да и откуда им взяться? Что за мужики пошли, какие на женщину с кулаками полезли. Ведь через неделю снова начнут к ней клеиться. Они забудут сегодняшнее, а вот Инга им не простит. И правильно сделает, наказав обоих. Женщина всегда права, так говорили мудрецы. И я с ними согласен! — улыбался Яшка.

   Фаина поверила в искренность сказанного.

   Егор Лукич, увидев Якова, удивился и обрадовался.

   —  Выходит, что завелся у мужика магнит в нашем общежитии, если от папаши уехал. Не смог он переломить сына и удержать возле себя, коль тот уехал и не остался дома. Выходит, и к Яшке пришла пора зрелости. Из кобелей в мужики выходит. Оно и пора. Не пацан,  взрослым человеком становится,— думал человек.