Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

• Название: Операция выбор Ы!
• Автор: Сергей Юхин
• Издательство: АнтиквА
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-2930-22-1

Неожиданно, ярко, смело и в то же время с сильным, порой надрывным, чувством написано о том, о чем историки и политики повествуют скучно и назидательно. По темпераменту, силе эмоций эту прозу можно сравнить с симфонией. Картинки сюжета меняются так быстро, как звуки этого сложного музыкального произведения.

О чем же все-таки книга? — спросите вы. Как всегда, о нашей с вами жизни.

Тем более что Выборы становятся в ней уже обычным явлением.

О политике, но не большой, а так — «на местном уровне» — той, что просто превращается в полит технологии, пиар и прочую мишуру с элементами предательства, лицемерия и лжи.

Но постепенно все это меняет и нас: одни становятся более циничными, другие — равнодушными, третьи понимают «как надо жить», а четвертые стоят на обочине и их используют.

Если в этой книге вы кого-то узнаете — значит, наша жизнь становится все более «типичной».

Это очень грустно.

И герой книги «уходит» от нас, из этого мира.

---

1989 год. Я вышел из междугороднего автобуса…

Маленькая станция. Маленький городишко. Приятный, солнечный, похожий на сказочный замок. В таких не страшно умирать на рыцарских турнирах. Аккуратное прибалтийское небо. Следуя Юркиным инструкциям, я шел по древней брусчатке, сворачивал, где надо было сворачивать, пересекал улицы в нужных направлениях, заходил в правильные дворы и, наконец, уперся в трехэтажный дом. Номер пять. Все совпадает. Третий этаж. Коричневая, обитая дерматином, дверь. Звонок.

В просторной трехкомнатной квартире был предпраздничный ад. Что-то готовилось, шипело на плите, накрывались столы, женщины в передниках, невозмутимый отец с папиросой и русской газетой среди всеобщего бедлама.

— Это мой друг, Сергей. Я вам о нем рассказывал, — представил меня Юрка обществу. На секунду все замерли и, кинулись меня обнимать, жать руки, выспрашивать, как я добрался и успокаивать, что они уйдут, как только молодежь соберется за столом. Мешать, короче, не будут…

Мне было приятно в этом оживленном доме, среди веселых Юркиных родственников: мы чинно пили кофе с его отцом, сестра и мама подкармливали меня пирожками, старший брат собирался забрать с собой в гараж и показать новый мотоцикл.

— Сейчас старики свалят — повеселимся, — шепнул Юрка.

Кривоногий, в празднично наглаженной белой рубашке, он был рад моему приезду. Не верил, что я приеду и, от этого, вдвойне рад.

— Все будет нормалёк, — подмигивал возбужденно, бегая из кухни к столу, перенося блюда с салатами, шампанское и вилки.

Я не сомневался.

— … увидишь моих одноклассниц… Они тебя быстренько «Камасутре» обучат…

«Очень на это надеюсь!»

— … жаль, что у меня правило… Со школьными подругами — ни-ни…

«Так я тебе и поверил!»

Звонок в дверь.

— О! Начинают прибывать!

Меня приняли, как своего. Ни каких шероховатостей, неловкого молчания и косых, заинтересованных взглядов. Крепкие рукопожатия новых друзей, кокетливые улыбки возможных подруг… Когда все разместились за столом в самой большой комнате — праздничные, лакированные девчонки, торжественные ребята, втиснутые в парадно-выходные туфли — зашла Юркина мама сообщить, что они уходят к знакомым и квартира в нашем распоряжении.

— У вас есть шампанское… Юра, надеюсь, вы баловаться не будете…

Все зашумели — «Как вы могли подумать такое, Антонина Сергеевна! Все будет культурно!»

Я почти им поверил. Антонина Сергеевна, видимо, тоже…

Когда хлопнула входная дверь, на секунду, повисла тишина.

— Убирай этот кисляк! — скомандовал Васька Сидоров, футболист и заводила.

Бутылки с шампанским были отставлены в угол стола. На их местах появились водочные флаконы.

— Совсем другое дело, — удовлетворенно произнесла Ирка, бледная красотка с рыжей копной волос.

Я похолодел. Я не пил водку ни разу. Признаться, я и шампанское не пил. Что делать? Подписаться под своей девственностью в восемнадцать лет?… Лучше погибнуть… Долбанное воспитание! Любимые родители, могли бы на праздники дать попробовать хоть глоток!

В прихожей заверещал звонок.

— Быстро — шампанское на место, водку убрать, родители, наверное, что-то забыли! — скомандовал Юрка и побежал открывать дверь.

Я судорожно придумывал причины для отказа пить огненную воду. Язва? Не годится! Сердце? Рановато для сердца… Голова? А что с головой? Желтуха? Не похоже… Ноги, руки? Что? Что? Вяло, неубедительно… Выпью — потеряю контроль, последствия не ясны… Да и не водку я приехал сюда пить…

— Что, бляди, не ждали? — хрипловатый, бархатный женский голос.

Я вздрогнул. Сидя спиной к двери я не мог видеть, кто вошел в комнату.

— Инка! Дура! Народ пугаешь! — облегченно зашевелились гости, доставая из-под столов бутылки.

Я обернулся и понял, что пропал. Я буду пить водку, шампанское, шампанское с водкой, пиво и все что есть… Пусть она меня попросит, я буду!

— Всем привет! А этого мальчика я не знаю… Юра, это тот самый Сережа, твой военный друг? — произнесла Инна, глядя мне в глаза, откровенно, видя мое падение, смакуя его, разглядывая изуродованный ударом о землю труп, — подвиньтесь. Я сяду рядом с Сережей. Ты не против?

Она села рядом, взрослая, девочка, ледяная, игривая, красивая, грубая, требовательная, слабая и родная… Мне стало жарко, больно и страшно. Это была она. Я понял. Все, что я знал о женщинах, все, что я о них намечтал, все, что я и подумать не мог…

— Сережа, давай выпьем… Они все дураки… Ты симпатичный, — шепот на ухо. Щекотно, я полюбил свое имя, Сережа, говори, Инна, не убирай губы…

Она учила меня пить водку. Рюмками. Стаканами. Из горлышка. С пивом. Она целовала меня влажными губами в пьяные глаза, увела меня во двор, на скамейку под дерево, порвала на мне рубашку, целовала до обморока, кусала мои губы, шею, рыжая Ирка нам мешала, звала к столу, пришел Васька Сидоров, предложил идти воевать, мыс ним вдвоем ушли на дискотеку за подвигами, дрались с латышами, нам здорово накостылял под песни CC Catch и, мы вернулись на праздник, в крови, обнимаясь, предложили нанести ответный удар по врагу, но нас усадили за стол, Инка лечила мои раны, просила больше не пить, но меня несло, я был на вершине мира…

Проснулся я в старом рейсовом автобусе. Вероятно, меня посадили в него Юркины друзья. Но, как и когда? За окном шел мелкий дождь, солнце выглядывало из-за горизонта… «Сейчас вечер» — понял я. «Уже завтра» — это была вторая мысль. Голова болела страшно, волнообразными приступами, тело затекло в неудобном кресле. Жутко хотелось в туалет. Я вышел на первой станции, попросив водителя дождаться моего возвращения. Он дико на меня посмотрел, но промолчал.

«Видимо, у меня ужасный вид» — подумал я. Это было мое первое похмелье, сегодня мир был явно не предназначен для жизни, а я сам себе казался падшим чудовищем.

В поисках туалета я пересек станционную площадь, на меня все оглядывались, недоброжелательно, показывали пальцами, хмурились… «Да что такое!» — в голове кислыми волнами перекатывалось возмущение — ну помятый русский парень, ну синяки после дискотеки, великое дело!

Зайдя в туалет, первым делом посмотрел в зеркало. И обмер… Меня поразили не кровоподтеки на лице, не порванная рубашка в коричневых пятнах, а чужая джинсовая куртка, увешанная медалями времен Великой Отечественной Войны! «За взятие Берлина», «За отвагу» и еще десяток золотистых кружочков. Посреди враждебной перестроечной Латвии, перед самым развалом Союза, с мутными глазами стоял курсант Высшего военно-политического училища, увешанный ненавистными, для местных жителей, наградами, вспоминал сегодняшнее число, и свое имя… СЕРЕЖА…

Я в сотый раз перебирал бумаги, пытаясь найти зацепку, намек, потерянные координаты… Ничего… Куда делись сотни писем от Инки? Я писал ей два года. Я любил ее, не увидев больше ни разу. Эта иссушающая, неудовлетворенная любовь мешала мне в общении с женщинами. Они мне были безразличны долгие, долгие два года. Сладкие и ужасные времена… Потом все утихло. Но, когда мне в руки попадали старые училищные фотографии, я вспоминал не караулы, марш-броски и стрельбы, а шепот, щекочущий ухо — Сережа…

Пора обратиться к доктору Г.!

2 Позавчера (утро, день)

Горе мое. Пыль земная, пусти меня.

Небеса голубые, бездонные, смилуйтесь…

… радость моя. Одиноких костры согреют.

Поделиться при встрече ладонями, бронями…

Калинов Мост

Утро было тяжелое. По ощущениям его можно было бы назвать похмельным, но я не пил лет шесть, а голова гудела, глаза не желали открываться, накатывали приступы тахикардии и, хотелось продолжить день, не вставая с кровати. Я нащупал телефон, соединился с Андрюхой и сообщил, что я сегодня не боец, фирма может прожить сутки без меня, что я умер, меня нет, машина не заводится, ключи от квартиры потерял и не могу выйти, если что, звоните.

Не пора ли к доктору Г.?!

С чудесным доктором Г. судьба меня свела лет семь назад. Я в то время был совершенно раздавлен тяжелой депрессией, разводом, переездом в чужой город, безденежьем, последствиями алкоголизма и еще массой внешних и внутренних факторов, не позволяющим мне даже выйти на улицу. Я лежал, и силы покидали меня. Это уже были не только душевные муки, это был полный разлад организма, не позволяющий совершать элементарные действия. Хуже всего, я не мог понять причин, считал себя неизлечимым и только мой единственный в то время друг — моя жена Аллуся (Я называю ее Люся), держала мой скорбный дух на этой стороне. Плача, я мечтал, что откроется дверь и войдет светило науки, скажет, что лечение стоит 5 000 долларов, продлится месяц, и я забуду все как страшный сон. Но врачи пожимали плечами, говорили, чтобы не выдумывал, принимал витамины и бегал трусцой. «Скорая», узнав надоевший адрес, отказывалась ехать на вызов. Я отчаялся.