Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

• Название: Операция выбор Ы!
• Автор: Сергей Юхин
• Издательство: АнтиквА
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-2930-22-1

Неожиданно, ярко, смело и в то же время с сильным, порой надрывным, чувством написано о том, о чем историки и политики повествуют скучно и назидательно. По темпераменту, силе эмоций эту прозу можно сравнить с симфонией. Картинки сюжета меняются так быстро, как звуки этого сложного музыкального произведения.

О чем же все-таки книга? — спросите вы. Как всегда, о нашей с вами жизни.

Тем более что Выборы становятся в ней уже обычным явлением.

О политике, но не большой, а так — «на местном уровне» — той, что просто превращается в полит технологии, пиар и прочую мишуру с элементами предательства, лицемерия и лжи.

Но постепенно все это меняет и нас: одни становятся более циничными, другие — равнодушными, третьи понимают «как надо жить», а четвертые стоят на обочине и их используют.

Если в этой книге вы кого-то узнаете — значит, наша жизнь становится все более «типичной».

Это очень грустно.

И герой книги «уходит» от нас, из этого мира.

---

Когда водолазы согрелись, капитан вывел катер в открытое море, прочь из бухты, обогнул мыс с обрывистым берегом и заглушил мотор, объявив, что здесь есть ставрида. Мы наладили снасти, очень простые, с множеством крючков и красными и желтыми пучками ниток вместо наживки, ребята обучили меня приемам ловли ставридки, тоже простым, все расселись по разным бортам катера и принялись удить. Дима не обманул — рыбы было много, я наловил полный кулек за двадцать минут. Потом свернул снасть, больше мне не надо было, не хотелось выдергивать из воды этих доверчивых серебристых рыбок, их и так было достаточно для засолки и жарки.

— Потрошить надо, чтобы засолить? — спросил я у Рыжего.

— Не надо. Вымой, солью пересыпь — и на два дня в холодильник.

— И все?

— Все. Пальчики оближешь. Только соль крупную бери, не йодированную. Мелкая не годится.

— Понятно, — посмотрел я на свой улов и, подумал, что часть рыбы придется раздать знакомым. Слишком много.

— Больше не будешь ловить? — поинтересовался у меня Квакин.

— Нет. Куда ее столько? Хватит.

— Ясно, я тоже пас.

— Все, сматываем удочки, — подвел итог Вова, — хорошего — понемногу. Дима, давай к берегу.

Усталые и довольные мы перетащили снаряжение обратно в «Опель», Квакин рассчитался с капитаном, поблагодарив его, все пожали ему руку, и расселись в машине. Теперь я занял заднее сиденье, расположился там комфортно, голова была тяжелая от свежего воздуха, напало сонное оцепенение, Саня наоборот — взбодрился, они с Рыжим начали вспоминать вчерашнюю пьянку, шлюх, которых вызывали, двух прекрасных (как выразился Квакин) и одну ужасную, ее выгоняли, но она осталась, отказалась от денег и косматила (тоже Квакиновское словечко) до утра, напилась, приставала ко всем подряд, но ее не хотели, она танцевала на столе голой, ее все равно не хотели, она плакала, заснула в туалете, потом проснулась и лезла в драку, ругалась со своими прекрасными коллегами. Под рассказ о похождениях несчастной не красивой проститутки я заснул, убаюканный ровным ходом машины и мягким теплом в салоне. Мне приснился не долгий сон о пьяных моряках, которые устроили дебош в портовом кабаке, не поделив малолетнюю азиатскую красотку. Моряки — красочные, не бритые, похожие на пиратов, пили ром из квадратных бутылок, зловеще громко смеялись, тягуче и яростно избивали друг друга возле грязной барной стойки, а желтая хрупкая девочка улыбалась мне издалека, сквозь сигарный дым, манила меня, но ее увели вверх по темной лестнице, в номера, громко хлопнула невидимая дверь, я кинулся за ней, на встречу внезапно подувшему холодному ветру и проснулся. Багажник «Опеля» был открыт, Саня что-то выгружал из него прямо на асфальт.

— Просыпайся, приехали, — улыбнулся Рыжий, — горазд ты поспать.

Я посмотрел в боковое стекло и увидел, что машина стоит возле моего дома, вечер и поездка окончена. Стало грустно и зябко — позади остались — металлическое море, затонувшие рваные корабли, ветер в лицо и маленькая раскосая проститутка в цветном сарафане.

* * *

Ставридка получилась на славу — жирная, вкусная, в меру соленая, мы с Люсей с таким удовольствием ее поглощали на второй день после рыбалки, что я не выдержал и решил поделиться с Андрюхой.

— С тебя пиво, с меня — рыба, — сообщил я ему по телефону.

— Завтра в пять приеду. Нормально? — Андрюха обрадовался приглашению.

— Годится. Люся завтра во вторую смену. До девяти вечера. Посидим сами, побалдеем.

— Какого пива взять?

— Разного. Но, много не бери, так, для вкуса. Я его вообще пью только под настроение.

— Значит, в пять?

— Ага, в пять. Жду.

— Посидим завтра с Андрюхой, поболтаем… Решим, как дальше жить… Я тебя с работы заберу, не волнуйся, — сообщил я Люсе, которая расправлялась с солеными ставридками и, только кивнула утвердительно головой. На ее тарелке быстро росла гора рыбьих скелетов и голов, которыми она периодически подкармливала собак, замерших возле стола с заискивающими мордами, пасти полные слюны, печальные глаза ленивых домашних животных, привыкших попрошайничать.

— Хорошо засолили, — я чистил рыбу от внутренностей и костей, раскладывал ее на куске хлеба с маслом, ел и запивал сладким чаем.

— Вкусно, — согласилась Люся. Собаки были с ней полностью согласны.

— Знаешь, хочется, иногда, все бросить… Уехать куда-нибудь в глушь, чтоб ни телевизора ни телефона. Кур разводить, индюков всяких. За грибами ходить, камин, библиотека, сад, бассейн во дворе соорудить, воздух чистый… Собакам раздолье.

— Все это хорошо, если есть возможность в город вернуться, когда надоест. А это быстро надоест. Нам все быстро надоедает. А собакам — главное, чтобы кормили. И спать на теплой кровати.

— Да, — приходилось признать Люсину правоту, — это все мечты. Типа заграницы. Не набегаешься от себя, надо жить там, где живешь. Но, надо что-то менять. Может, в депутаты пролезть? Надоело быть наблюдателем, все дербанят, всё дербанят, скоро и нечего будет уже, начнется передел… Ха! Начнется! Он уже начался, посмотри телевизор — революция это и есть экспроприация экспроприаторов, тот же самый дербан дербанщиков. Одних убирают, чтобы самим открыто воровать, опираясь на закон, Конституцию, армию и милицию. Блин, достало все. Ты же понимаешь, что это не революция, а бандитский переворот — одни паханы сменяют других?

— Понимаю, — вздохнула Люся.

— И я понимаю. Я боюсь, что все понимают. А если понимают все, значит, они согласны с положением вещей. И, просто, новый пахан им больше обещает — крутые наколки, возможность безнаказанно воровать и насиловать. Это тоже временно. Придет новый хозяин, все заберет, одних посадит, других опустит — и так всегда… Из поколения в поколение… Но, мы же не вечные, чтобы ждать светлых времен. Может, надо пристроиться к кому-нибудь, чтобы не думать каждый день о хлебе…

Я разволновался, закурил, мирный разговор за столом перерос в мой злобный монолог, трудно было остановиться, меня несло, плескалось в голове бурное море, поднимая осевшие, погребенные обиды, как облако ила, вызванное неловким движением ласт, фонарь гаснет, паника, где поверхность, трудно трезво мыслить, тело судорожно дергается, поднимая новые и новые клубы мелких частиц, спасите наши души…

— Пристроиться можно, — спокойно произнесла Люся, — а как потом со всем этим жить? Не думаю, что ты сможешь…

Я захлопал глазами, словно вышел из темной комнаты на свет, ничего не видно, но паника пропала, злость улетучилась, осталось только чувство незавершенности, беспомощности и растерянности.

— Пойду собак выгуляю, — это единственное, что я смог выдавить из себя.

«Я придумаю, придумаю, всегда что-то придумывал, и сейчас придумаю, прорвусь, всегда прорывался…» — думал я, прогуливаясь вдоль дороги возле дома, привязанный поводком к собаке, пустой от отсутствия свежих идей. Все очень застоялось в моем мире, я стал слабым от сытости, размеренности и постоянства. Нелепые местечковые перевороты оказались способны нарушить гармонию моего существования, это плохо, очень плохо, тело ослабло, зубы сточились, я плыву туда, куда несет поток, щепка я, вертит меня, мокрую щепку, грязная вода. Страшно — ничего я не контролирую, даже не успеваю рассмотреть проносящийся мимо берег, вижу только серые пузыри, которые зарождаются и лопаются перед моими глазами, они и являются картинкой, иллюстрирующей мою вселенную, эти глупые грязные пузыри. Иногда, промелькнет, вдруг, клочок голубого неба, когда река переворачивает меня на спину, играючи. Миг — и брызги воды слепят глаза, заливает уши — и я забываю, что есть там, вверху, красивое, малопонятное и бесполезно прекрасное. Забываю, ежеминутно занятый притиранием красных глаз, отплевываясь, и барахтаясь, трясу головой, оглохнув.

«Придумаю, придумаю» — шептал я как заклинание, провожая взглядом проносящиеся мимо меня машины. «Придумаю и сделаю».

Андрюха привез кулек, набитый множеством бутылок с пивом — чешским, немецким, темным, светлым, пшеничным…

— Обалдел, совсем, — удивился я, — просил же, «не много».

— Ты сказал — разного, — оправдывался Андрюха, — а «разного» и «не много» — понятия не совместимые…

— Ладно, попробуем все. Понемногу. Открывай. Давай, сначала вот это… Я и бутылку такую не видел.

— Магазины завалены любым, каким хочешь… Просто, ты внимания не обращал. Ты же не дружишь с пивом.

— Все, давай усаживаться. Хватит трепаться, — я достал красивые кружки с крышками в виде кабаньих голов и поставил на стол блюдо со ставридкой.

— Сам солил, говоришь? — Андрюха оторвал голову первой рыбке и отправил ее в рот.

— Сам. Нравится?

— Ммммм. Супер. Без всяких специй?

— Только соль.

— Отлично. Не думал, что зимой она такая жирная. Долго солилась?