Юрий Сазонов - Тамплиеры. Книга 1. Рыцарь Феникса

• Название: Тамплиеры. Книга 1. Рыцарь Феникса
• Автор: Юрий Сазонов
• Издательство: АСТ, Этногенез
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 78-5-904454-58-6

1306 год. С пытающимся вернуть себе престол Шотландии королем-изгнанником Робертом Брюсом осталась лишь горстка людей. В их числе — семнадцатилетний оруженосец Томас Лермонт. В отчаянной надежде на помощь могущественного Ордена тамплиеров Брюс отправляет его с секретным письмом к одному из руководителей Ордена приору Франции Жерару де Вилье.

Ни свергнутый англичанами король, ни его юный сподвижник и не подозревали, что путь этот займет у юного барда несколько лет, и на этой дороге ему придется встретиться с таинственным племенем цыган, стать узником, рыцарем, беглецом и рабом, лишиться языка и доброго имени и приобрести таинственную фигурку, изменяющую цвет глаз владельца…

---

Сверху обрушился водопад. Томас чуть приоткрыл левый глаз (правый заплыл и ничего не видел) и обнаружил, что в лицо ему пялится круглая самодовольная луна. На мгновение ему показалось, что у луны разметавшаяся по ветру снежно-белая грива — но это был просто ореол, расплывчатый круг, заслонивший звезды.

Томас с силой втянул воздух и облизнул распухшие губы. Ребра болели так, что хотелось кричать, а грудь словно залили свинцом. Дышать удавалось с трудом. Рот заполнила кровь. Повернув голову, он обнаружил, что доски палубы под ним тоже измазаны темным. В глаза ударил рыжий свет факела, и наплыли такие же рыже-огненные, бородатые лица. Черные провалы ртов открывались и закрывались. Томас напрягся, пытаясь понять, что говорят.

— Надо решить, что с ним делать, — сказал один, по самые глаза заросший черным курчавым волосом.

Капитан. Винченцо Фиори. Бычью шею Фиори перечеркнула вздувшаяся багровая полоса, а рубашка была разодрана. Кто же порвал рубашку? Он, Томас? Или Гуго де Шалон? И куда делся Феникс?

Боль в избитом теле беспокоила меньше, чем гложущее чувство утраты. Он и дня не владел фигуркой, а уже не может без нее жить…

«Ничего, — угрюмо подумал юноша, — жить тебе все равно осталось недолго».

И все же он убил Гуго де Шалона. Может, без вожака остальные опомнятся?

Следующие слова развеяли его заблуждения.

— Что тут решать? — выкрикнул кто-то из-за спины капитана. — Повесить, и все!

Гильом де Букль. Этот не пощадит. Томас беспокойно завозился. Где же Жак? И Гуго де Безансон… вот уж предатель из предателей. Ведь приор доверял ему, как никому другому…

— Гаденыш приходит в себя, — сказал еще кто-то, кажется, командир арбалетчиков. — Тащите веревку. Вздернем его на рее.

— Нет!

Голос прозвучал уверенно и властно. На секунду Томаса посетила дикая мысль, что де Вилье вернулся — но нет, конечно же, нет. Над ним склонился сержант Гуго де Безансон. На скуле сержанта темнела ссадина («Все же я не сдался без боя», — с угрюмым удовлетворением подумал Томас), а глаза смотрели все так же внимательно и холодно.

— Мы не можем убить того, кто обладает знанием. Человека, который убьет его, ждут неисчислимые беды и мучительная смерть. Не так ли, брат Винченцо?

Говоря это, сержант нагнулся над Томасом еще ниже — и вдруг по-шутовски подмигнул своей жертве. Юноша напрягся. Что это означает? Обещание помощи? Или новое издевательство?

Капитан за спиной Безансона откашлялся.

— Да, это так, — важно подтвердил он.

«Еще бы ты не подтвердил, — зло подумал Томас. — Взбесившиеся псы сначала рвут глотку хозяину, а потом начинают грызться друг с другом. Ты спасаешь собственную шкуру, мразь».

— Но и оставить его в живых мы не можем, — нерешительно продолжил генуэзец. — Он попытается сбежать. Он выдаст нас королевским ищейкам или другим братьям — а тем не придется по вкусу, что мы убили приора.

«Убили приора». Слова колокольным гулом разнеслись в больной голове Томаса. Убили… Юноша закусил губу, и рот снова наполнился соленой горечью. Но эта боль ничего не значила по сравнению с тем, что творилось у него в душе. Проклятые еретики уверены, что брат Жерар погиб. И Томас сам видел арбалетный болт, торчавший у него из-под лопатки. До той расселины вряд ли доплыл бы и здоровый человек… Молодой шотландец представил тело, камнем идущее ко дну, и кровавый след в воде. Значит, все… Томасу захотелось взвыть от горя и ярости. Вместо этого он собрался с силами и выдохнул:

— Я сам вас убью. Всех. Мне не понадобятся солдаты короля… или воины Ордена. Я прикончу всех вас… поодиночке… и вы отправитесь прямиком в ад.

Но голос его, слабый и хриплый, прозвучал так жалко, что даже Томас не поверил собственным словам. Не поверили и другие. В окружавшей его толпе раздались смешки.

Безансон сунул факел чуть ли не ему в лицо и прошипел:

— Замолчи. Без своего амулета ты всего лишь жалкий червь. Бафомет раздавит тебя, как мокрицу.

— Подавись… собственным поганым языком… еретик! — просипел в ответ Томас.

Безансон сморщился, будто отведал кислого… и вдруг расхохотался. Выпрямившись и высоко подняв факел, он обернулся к остальным.

— Мальчишка сам только что сказал, что нам должно с ним сделать. Мы не можем убить змею, но можем вырвать ядовитое жало.

Безансон замолчал. Подрагивающее пламя бросало на его щеки и подбородок красные блики, а глаза прятались в тени. Другие бунтовщики тоже молчали, ожидая, что скажет предводитель.

— Как ты стал… красноречив… — задыхаясь, выговорил Томас.

Дышать было все труднее, словно на грудь ему положили доску и уселись сверху.

— А при брате Жераре… все молчал… Это Бафомет… развязал тебе язык? Обещаю… что этим языком… ты будешь… вылизывать раскаленные сковороды… в пекле.

Сержант оглянулся на Томаса. Губы Безансона кривились в улыбке, но глаза не улыбались.

— Не знаю, как там насчет пекла. Но твой язык отведает раскаленного железа прямо сейчас.

Вновь обернувшись к товарищам, сержант громогласно объявил:

— Братья, мы не будем его убивать. Отрежем мальчишке язык и оставим на том островке, что видели по дороге сюда. Там нет ни воды, ни деревьев, лишь скалы и песок. Если он умрет от голода и жажды — что ж, значит, такая у него судьба. Но смертельный удар нанесла не наша рука, и проклятье не падет на нас. А если выживет и доберется до людей, он никому не сможет рассказать, что здесь произошло. Сделаем так!

— Сделаем так! — повторили остальные, и пламя факелов дрогнуло.

«Нет!» — мысленно выкрикнул Томас.

Ему и без того уже перебили пальцы на левой руке и продырявили правую, и неизвестно, сможет ли он когда-нибудь взяться за арфу. А теперь его лишат и последнего.

Но вслух Томас не сказал ничего — только перекатился на спину и уставился в расплывчатое, словно залитое слезами лицо луны.

Он молчал и когда двое моряков прижали его плечи и ноги к палубе, а третий навалился сверху и сунул в рот кожаный ремень, оттягивая нижнюю челюсть. Молчал, когда сержант Гуго де Безансон приблизился с раскаленным кинжалом в руке. Молчал, когда тот схватил его за горло, когда нёбо, щеки и затылок прострелила ужасная боль, рот заполнила кровь, а ноздри забил запах паленого. И лишь когда кто-то услужливо протянул Безансону клещи с горячим углем, чтобы прижечь обрубок, Томас задергался и замычал. Сквозь пелену слез он видел, как по углю пробегают огненные искры. Если прижечь рану, она закроется — а Томас хотел истечь кровью. И тогда, прижав голову пленника к доскам, Безансон наклонился совсем низко и прошептал ему прямо в ухо:

— Не сопротивляйся, Томас. Ты должен жить. Ради нашего господина. Вот, я сберег для тебя…

За пазуху скользнул будто осколок льда. Феникс. Томас облегченно закрыл глаза и позволил темноте накрыть себя мягким пологом.

Два дня спустя мимо одного из малых островков мальтийского архипелага проходила саетта[52]. Капитан саетты, алжирец Мухаммад Бин Кадиф, не собирался делать здесь остановку. На островах не было ни пресной воды, ни пищи, а в трюме саетты содержался скоропортящийся товар — рабы. Их следовало поскорее доставить на рынок в Палермо. Знакомый перекупщик обещал Бин Кадифу хорошую цену — рабы нужны были для работы на карьерах Кузы. Там добывался камень, а в городе сейчас шло большое строительство. Много рабов — много камня — много новых зданий. Большой барыш перекупщику, и неплохой куш самому Бин Кадифу.

Недавний шторм задержал торговца и попортил товар — кое-кого пришлось выкинуть за борт. Капитан, стоявший у рулевого весла, хмурился и сердито накручивал бороду на палец. Погруженный в невеселые думы о своих потерях и убытках, он не сразу услышал крик матроса, сидевшего в «гнезде». Тот махал руками и указывал на близкий берег.

Капитан обернулся. Скалы здесь переходили в узкую полоску пляжа. По пляжу ковылял какой-то человек. Он шел, пошатываясь, и, пока капитан смотрел, успел уже по пояс погрузиться в воду. Человек явно направлялся к кораблю — и, похоже, его не слишком заботило, заметили его с судна или нет. Муххамад Бин Кадиф улыбнулся. Аллах сегодня был милостив. Конечно, один не заменит троих, отданных на прокорм шторму — и все же один, несомненно, лучше, чем ничего. Алжирец не был силен в науках, но такой арифметикой владел прекрасно.

— Спускайте шлюпку! — взревел он. — Шевелитесь, шлюхины дети, пока этот глупец не потонул. Аллах, мудрый и милосердный, послал нас, чтобы спасти его от ужасной участи.

Матросы отворачивались, пряча ухмылки. Они отлично знали, что участь, которую их капитан уготовил незнакомцу, была ничуть не менее ужасной — однако с волей Аллаха спорить негоже.

С мачты раздался новый крик:

— Корабль! Корабль слева по борту.

Бин Кадиф обернулся и выругался. Похоже, настроение у Аллаха сегодня выдалось переменчивое. Их действительно быстро настигал какой-то корабль — пока лишь белая точка, ярко горевшая на синей глади. Казалось, в Срединное море заплыл гость из северных широт, ледяной айсберг. Однако острый взгляд алжирца различил три мачты. Паруса были спущены, да и какой парус при полном безветрии? И все же судно приближалось с большой скоростью.