Ксения Медведевич - Мне отмщение

• Название: Мне отмщение
• Автор: Ксения Медведевич
• Жанр: Фэнтези

Вторая часть романа "Золотая богиня аль-Лат".

Умный и образованный халиф аль-Мамун полагает, что может справиться с терзающими страну налетчиками - нужно лишь перебросить армию на карматское побережье. Страж Престола полагает, что халиф ошибается. Тарик знает: карматов не одолеть - ибо им покровительствует могущественный злой дух. Богиню аль-Лат невозможно победить.

Никому. Ни человеку, ни сумеречнику. Однако халиф отдал приказ избавить страну от карматской угрозы, и Тарик не может ослушаться. Ему приказали сделать невозможное, и он повинуется. Нерегиль отправляется в пустыню - туда, где родилась вера аш-Шарийа. Прежде в стойбищах бедуинов и оазисах властвовали Сестры разъяренной богини - Манат, владычица воздаяния, и Узза, госпожа женщин и их луны. Теперь Сестры отступили в сумерки, но сила их по-прежнему огромна.

Тарик решается попросить богинь о помощи - за плату, естественно, боги ничего не делают бескорыстно. Ему удается заключить сделку, которая поначалу кажется совсем необременительной. Однако со временем Страж понимает, что, скорее всего, не выберется из бедуинской пустыни живым. Ибо боги ничего не забывают. И никогда не отказываются от мести.

---

   Мальчик в красной рубашке дрожал, с оттопыренной губы стекала струйка слюны. Второй ибн Фарух уже перестал дергать ногами и лежал на помосте неподвижно, развалив колени под задравшейся рубашкой. В паху на штанах темнело пятно - перед смертью он обмочился.

   - Отведи их домой, - сказал Тарег. - Сделай хотя бы это, засранец.

   И показал на пошатывающуюся женщину с разноцветным тюком и мальчика.

   Лайс стрельнул глазками и воровато кивнул.

   - Вспоминай о Страшном суде, - процедил нерегиль. - Вспоминай о нем часто, пока будешь идти до их дома. И постарайся не обокрасть ее по дороге.

   Снова плюнув Лайсу под ноги вместо прощания, Тарег пошел проталкиваться в сторону круто забирающей вверх улицы - в той стороне над крышами маячил облупленный силуэт Новой башни.

   Он не оглядывался, но знал, что аз-Захири мелко топочет вслед за ним - вздыхая, всхлипывая и бормоча молитвы.

   Поскольку шихна действительно следил за порядком в городе, а Тарег так и не последовал совету Лайса, его не очень ашшаритское лицо привлекло внимание стоявших у ворот цитадели стражников.

   К нерегилю вразвалочку подошли и почти уперлись носом в нос.

   - Глянь-ка, сумеречник... Правоверный?..

   - А такие бывают? - искренне удивился Тарег.

   Двое других зашли со спины и крепко взяли за локти. Целившийся носом хмыкнул и быстро обхлопал лохмотья - искал оружие.

   - Хто такой? - ничего не найдя и выпрямляясь, поинтересовался гвардеец.

   И брезгливо вытер ладонь о платок. Платок он вытащил из рукава некогда белой, а теперь серой от грязи туники. Похоже, гвардейцам в Медине давно стало не до выправки и приличий.

   На тех, что держали сзади за локти, были кольчужные рукавицы, железо больно холодило кожу сквозь рукава. Брякали пластины панцирей, скрипела кожа кафтанов. Обыскивавший смерил взглядом и показал увесистый кулак в железной сетке:

   - Ну?

   И сдвинул шлем, так что стрелка наносника почти уперлась Тарегу в лоб.

   - Меня зовут Рами. Я пришел к градоначальнику.

   - Зачем?

   - Это я убил сборщиков налогов в стойбище мутайр. Лаонцы, которых вы взяли неделю назад, ни при чем.

   Почесав в затылке - для этого ему пришлось вовсе снять шлем - парень наморщился, осмотрел пальцы и встряхнул ими.

   - Н-ну... - неуверенно протянул. - Так ты чё, сдаваться пришел?

   - Идиот, - беззлобно сообщил ему Тарег. - Если бы я пришел сюда драться, вы бы давно лежали мертвыми.

   Тут ему дали в челюсть, потом, для верности, саданули в зубы - губа тут же потекла кровью, а как же иначе, - и, заломив руки за спину, поволокли в ворота.

   Попискивания языковеда быстро заглохли за спиной - ворота крепости ржаво заскрипели и, брякнув кольцом, грохнули створкой. Аз-Захири остался снаружи.

   Где-то за стеной громко забрехала собака. И тут же завыла. Один из гвардейцев громко помянул шайтана и принялся читать Фатиху. Похоже, здешние хорошо знали про гончих Хозяйки.

   Низкое рычание, похожее на урчание, послышалось над правым ухом. Оглядеться не вышло - прихватили за волосы на затылке, получалось лишь смотреть под ноги и немного перед собой. По закиданному соломой двору деловито шныряли опрятные люди с ящиками и кувшинами. Не собаки.

   В ухо, тем не менее, снова зарычали.

   Салуга - призрачная, муарово-черная - обнаружилась прямо перед капающим кровью носом. Сквозь прозрачную фигуру псины хорошо просматривалась мазаная глиной стена и большая дверь из жердей. За ней в пахучей темноте тихонько ржали и утробно погогатывали лошади.

   - Смеешься?.. - зашипел Тарег на скалящуюся гончую. - Где сестрички-то?

   Нездорово-красные, цвета загнившей раны глаза псины разгорелись сильнее. Клыки раздвинулись в издевательской ухмылке.

   Лыбящуюся собаку можно было понять - его прикручивали к коновязи.

   ...В густом темном воздухе плыло:

   - Аллааху акбарул-лааху а-аакба-ааар!..

   Дождь не переставал. Голос, утверждавший, что нет Бога, кроме Всевышнего, перекрывал его настырный шелест.

   - Ас-саляяту хайрум-минан-на-аавм!

   Молитва лучше сна, где-то высоко выпевал муаззин. Это значило, что в темной ветреной высоте занимался рассвет.

   Во дворе стоял мокрый мрак, лошади фыркали и беспокоились за стеной.

   Салуга смылась еще на закате - призыв муаззина растворил ее в сероватом уходящем свете. Перед тем, как исчезнуть, псина зловредно оскалилась - мол, надолго не прощаюсь, а пока повиси без меня, дружок. Повиси-повиси. Скоро-скоро придет время умирать, маленький сумеречник...

   ...В распахнутые ворота конюшни заводили мокрых, поводящих боками лошадей. Чавкали в грязи сапоги солдат и босые ноги конюхов.

   Пара не особо грязных ярко-красных сапог остановилась перед глазами.

   - Стрелок, говоришь?..

   Чихнув, Тарег поднял голову и поглядел на собеседника.

   Обладатель богатой обуви оказался невысоким крепким парнем явно степного вида, с безбородым желтым лицом, сплюснутым носом и раскосыми глазами наймана или джунгара. С бритой головы свисал длинный воинский чуб.

   - Я шихна. Говори, что хотел сказать, - и Амр аль-Азим устало вытер рукавом лоб.

   Дождь сеялся мелко, но противно. Шихна Медины недовольно покосился на истекающее моросью небо.

   - Это я убил сборщиков налогов в становище мутайр. Лаонцы, которых вы схватили на стоянке племени кальб, ни в чем не виноваты. Отпусти их, - быстро проговорил Тарег давно заготовленные фразы.

   И опять чихнул.

   - Что, один? Прямо вот так один пришел и всех поубивал? А остальные ни при чем? - хмыкнул Амр аль-Азим.

   - Я не вру. Клянусь... - тут Тарег задумался, чем бы поклясться.

   И тут же чихнул снова.

   Неожиданно шихна присел на корточки и заглянул ему в лицо.

   - Значит, слушай меня внимательно, Стрелок, - карие цепкие глаза смотрели серьезно.

   В них не было насмешки. Только усталость.

   - Все это, конечно, крайне благородно. Ну, это: "я был один", "они ни при чем"... Но я тебе не верю. Как ты их порубал? Чем? Пальцем? Или уж сразу зеббом? Посмотри на себя, голодранец, - заплата на заплате, а туда же, я их порубал. Хочешь, чтоб я поверил, что ты, безоружный, полез на два десятка воинов?

   - Их было четырнадцать, - устало поправил Тарег. - Айяров, не воинов.

   Шихна хмыкнул и показал в ухмылке зубы:

   - Какая разница?

   И махнул ладонью в кожаной желтой перчатке.

   Потом поднялся, звякнув пластинами гвардейского панциря. И фыркнул:

   - А что лаонцы ни при чем, я уже знаю.

   Чих снова одолел Тарега - видно, от удивления. Хорошо, что шихна соблаговолил разъяснить все сам:

   - Почтенный шейх, - тут Амр аль-Азим высоко поднял палец в скрипучей коже, - рассказывал собранию законоведов и старейшин города о своих злоключениях. Клянусь Всевышним, я не слышал повести горше! Среди всего прочего шейх упомянул и о сумеречниках.

   Тарегу понадобилось странно много времени, чтобы понять, о ком речь.

   - Почтенный шейх?.. Аз-Захири?.. - переспросил он, наконец.

   - Мы оказали шейху Юсуфу ибн Тагрибарди ибн Али аз-Захири прием, не достойный его славы и учености, да простит нас Всевышний, - уважительно произнес шихна и провел ладонями по лицу. - Помочь столь уважемому человеку и одарить его подарками - большая честь для нас. Да.

   Мысли начали путаться. Они скакали, как шарик для чаугана, и не могли сложиться ни во что путное. Если аз-Захири повезло встретить знакомых и вернуться к прежней жизни, то почему...

   - Там... женщина... на площади, - выдернул Тарег из головы самую настырную мысль. - Она жива? Ее... сняли?

   - Женщина? - искренне удивился Амр аль-Азим. - Ах, эта...

   - Она жива?

   - Если и жива, то скоро умрет, - пожал плечами шихна.

   - Но...

   - Она висит за то, что поносила посланника Всевышнего, да пребудет с Али мир и благословение Милостивого, - тут Амр аль-Азим снова воздел палец.

   Тарег смигнул воду с ресниц. И даже раскрыл рот. Но не нашелся, что сказать. Пришлось рот закрыть. Шихна, меж тем, мрачно созерцал его борьбу разума с чувствами.

   И тут Амр аль-Азим спохватился:

   - Тьфу, шайтан. Ты вконец заморочил мне голову своими женщинами и враками, о неверный. Сам-то ты чего тут мокнешь? А? Не задумался?

   Чуб на желтой голове шихны распластался жиденькой прядкой, с которой текло - прямо за ворот кожаного кафтана. Поморщась на холодную струйку, Амр аль-Азим снял перчатку и мазнул пятерней по шее.

   - Ну? Чего молчишь?

   Смотреть приходилось снизу вверх, вывернутая шея болела.

   - Тьфу на тебя, кафир, - человек сплюнув в грязь. - Про тех порубанных в стойбище мутайр я не знаю ничего. Ты это был или не ты - мне дознаваться некогда. Но вот оскорбление Посланника, да пребудет с ним мир и благословение Всевышнего - дело нешуточное. А?..