Михаил Беленький - Менделеев

• Название: Менделеев
• Автор: Михаил Беленький
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03278-1

Дмитрий Иванович Менделеев известен большинству читателей как «отец» русской водки и автор Периодического закона. Между тем по широте научных и практических интересов его можно сравнить с титанами Возрождения. Кроме занятий химией, он писал книги по экономике и социологии, конструировал высокоточные приборы, разрабатывал таможенные тарифы, летал на воздушном шаре, исследовал спиритизм, возглавлял русскую метрологию, выступал экспертом на судебных процессах об отравлениях и подделке денег и называл себя «волонтером нефтяного дела». Неутомимый путешественник, он провел девять лет за границей. Его имя неразрывно связано с именами великих современников H. Пирогова, Н. Зинина, А. Бутлерова, А. Бородина, И. Репина, А. Блока. Среди его любимых учеников были революционеры H. Кибальчич и А. Ульянов. Ходят слухи, что он был отправлен правительством за границу, чтобы добыть секрет иностранного пороха. Он был дважды женат, но изменял женам с «любовницей»-наукой.

Книга рассказывает о непростых семейных отношениях Менделеева, о его истинной роли в изобретении русской водки и бездымного пороха и раскрывает суть конфликта с академической средой, в результате которого всемирно признанный ученый не получил на родине звания академика.

---

То, что Вышнеградский и Витте хотели видеть Менделеева во главе метрологической службы, говорит не только о том, что они стремились привлечь в сферу своей деятельности авторитетного, разносторонне одаренного и во многих отношениях полезного ученого. Он и без того откликался практически на любую их просьбу. Речь в данном случае шла о работе огромной важности — о подготовке империи к постепенному переходу на метрическую систему, без которой полноценное международное сотрудничество было невозможно. Эта подготовка должна была состоять не только в сверке и уточнении хранящихся в России метрических эталонов (у нас их предпочитали называть прототипами), но главным образом в создании научно обоснованной системы их изготовления, хранения и использования, распространении филиалов метрологической службы по всей стране. Начинать надо было, конечно, с русских мер длины и веса, с определения их соотношения с метрическими единицами — это был единственно возможный шаг к метрологической унификации отечественной экономики и торговли. Имея точную методику и необходимые для ее применения технические возможности, можно было с традиционных русских единиц измерения перейти на метрические. При этом, как всегда, когда речь касалась дел государственного масштаба, сопряженных с необходимостью достучаться до национального сознания, поистине бесценными оказывались масштаб личности, известность и публицистический талант Дмитрия Ивановича Менделеева. Но насколько ему самому было важно оказаться на этом месте? Почему он, едва успев подышать воздухом свободной, не скованной служебными рамками жизни, дал согласие занять сопряженную с многими хлопотами должность?

Первое, что приходит в голову, — это его глубокое (как отмечалось многими, на грани фанатизма) желание увидеть Россию вставшей на рельсы промышленного развития, его стремление подтолкнуть, ускорить этот процесс. Безусловно, он не мог остаться равнодушным к возможности оказаться рядом с молодыми, могущественными единомышленниками, такими как Витте и его ближайший сотрудник, директор Департамента торговли и мануфактур В. И. Ковалевский (вспомним восторженный отзыв Дмитрия Ивановича о работе в Тарифной комиссии). Тем более что Менделеев не был намерен — да просто не был способен — ограничиться исключительно метрологической реформой, осуществляемой в контексте событий поистине исторического масштаба. Ему было мало задач, связанных с преобразованием Депо образцовых мер и весов в крупный, государственного значения научный центр со специальными лабораториями, изготовлением новых русских эталонов, в том числе таких, к которым и само слово «изготовление» не подходит (например, изготовить эталон секунды невозможно, зато можно создать условия для хранения этой единицы времени, и Менделеев со своими сотрудниками первым в мире решит эту проблему), и разработкой нового закона о мерах и весах. Менделеев намеревался включить этот огромный труд в общую массу своих беспрерывно умножающихся интересов и свершить его в условиях полной творческой свободы, будучи хозяином своего времени.

Второе соображение связано с тем, что в России любой, даже самый выдающийся деятель без должности, как правило, имеет очень мало возможностей. Вне университета Менделееву практически негде было заниматься лабораторными исследованиями, не говоря уже о том, что без служебного положения любая задача усложнялась едва ли не до крайности. Коллега Дмитрия Ивановича С. Ф. Глинка пишет об одной из встреч с «безработным» Менделеевым: «Однажды весною 1891 или 1892 года, ранним утром, в холодную и ветреную погоду я, взглянув в окно своей квартиры, которую имел в одном из зданий Института инженеров путей сообщения, увидел, к своему удивлению, Менделеева, который в шубе нараспашку бегал по обширному двору института и, видимо, кого-то разыскивал. Я поспешил к нему на помощь. Увидев меня, Д. И. сказал: «Вот полюбуйтесь, до чего я дожил на старости лет — вчера до 12 часов ночи сидел в заседании, теперь рано утром (было не более 9 часов) бегаю; не знаете ли вы, где живет N.(oн назвал одного из живших в институте, который раньше был в Баку на нефтяных заводах)?» Я указал ему, где живет N, с которым он хотел посоветоваться по вопросу, затронутому на бывшем накануне заседании. Эпизод этот случайного характера открыл мне ту обстановку, в которой должен был жить и работать Дмитрий Иванович в возрасте, близком к 60 годам».

Тут вдобавок нужно иметь в виду, что перестройка службы мер и весов в недалекой перспективе не могла обойтись без строительства новых лабораторных площадей и, рядом с ними, жилья для него и его сотрудников. Для Дмитрия Ивановича это было важным и привычным условием научного труда — вспомним хотя бы его письмо в Морское министерство по поводу жилья для работников Научно-технической лаборатории. Конечно, он там ничего не писал о квартире для себя лично, но это вполне понятно, ведь тогда он являлся временно привлеченным консультантом из штатских. Безусловно, эта мысль звучит несколько приземленно, но Менделеев никогда не стеснялся добиваться условий, делавших его труд максимально эффективным. В конце концов именно эта схема организации работы в Палате будет использована им через несколько лет.

Кроме того, его не могла не заинтересовать сама возможность универсального культурологического воздействия на труд и быт расхристанного, не знающего ни в чем меры русского человека, у которого всё вразнобой и ни в чем нет единообразия, который беззащитен перед каждым, кто ему наливает, отмеряет, взвешивает и отсчитывает, для которого общепринятые и гарантированные законом вес и мера поистине могли стать вестниками мировой культуры. В этом отношении призвание к метрологии было сродни его стремлению «осветить и смазать всю Россию».

В пользу принятия предложения Витте работали, вероятно, также склонность Дмитрия Ивановича к систематизации, к складыванию элементов в единое целое, тяга к собственно метрологическим занятиям — достаточно вспомнить его дотошность в проверке точности разновесов, когда-то поразившую Саллерона, или тщательную работу по сличению заказанных им копий с французскими оригинальными эталонами длины и веса в период исследования упругости газов, не говоря уже о множестве сконструированных им точных измерительных приборов. Впрочем, этот аргумент (как, наверное, и все остальные перед лицом своих контраргументов) теряет свою убедительность в свете того факта, что список научных занятий Менделеева к этому времени был столь многообразен, что обоснованным и последовательным можно было бы считать любое его занятие.

Есть еще одно, возможно, самое интригующее предположение. В последние годы в среде российских и зарубежных менделееведов высказывается догадка, что Дмитрий Иванович, чаще всего подчинявшийся лишь собственным, подчас непонятным окружающим, мотивам принятия решений, пошел в метрологию ради той же задачи, которую решал, занимаясь упругостью газов: он продолжал искать мировой эфир. Тем более что работа над этой тематикой в Главной палате мер и весов будет документально зафиксирована, да и сам Менделеев публично заявит о ней как о приоритетной лично для него научной задаче. Может быть, это действительно где-то рядом: система химических элементов (которые Менделеев классифицировал только по атомным весам), способы точного измерения веса — и неуловимый, всепроникающий мировой эфир, почти невесомый, но, не исключено, способный оставлять после себя следы, которые можно взвесить?

Дмитрий Иванович Менделеев был третьим по счету хранителем Депо образцовых мер и весов, созданного в 1842 году под непосредственным руководством тогдашнего министра финансов Е. Ф. Канкрина. Впрочем, заниматься практическими метрологическими проблемами Канкрин начал еще за пять лет до того, как на территории Петропавловской крепости им было построено здание для первого в России метрологического учреждения. Хранителем Депо министр назначил академика А. Я. Купфера, при участии которого были созданы и утверждены первые государственные эталоны, которые еще долгие годы называли на старый манер прототипами. Купфер пришел со многими дельными проектами по улучшению русской метрологической службы, но судьба их оказалась несчастливой, поскольку они не нашли понимания у быстро сменявших друг друга новых назначенцев на пост министра финансов. Еще большую министерскую чехарду пережил преемник Купфера, профессор Института инженеров путей сообщения В. С. Глухов, который, вероятно, в силу своего упорства и более трезвого, нежели у предшественника, понимания русских бюрократических порядков сумел усовершенствовать работу вверенного ему учреждения.

Глухов добился выделения средств для приобретения земельного участка на Забалканском проспекте и строительства на нем нового, приспособленного здания. Он специально ездил в Германию, чтобы детально ознакомиться с проектом и оборудованием нового берлинского поверочного учреждения. В результате удалось возвести и обустроить здание с термостатированными хранилищами для эталонов, которое до сих пор служит домом для Всероссийского научно-исследовательского института метрологии. Оно было расположено в сорока шести саженях от ближайшей улицы, его стены опирались на каменные устои, которые в свою очередь покоились на сваях, достигающих твердого грунта. Боковая поверхность свай была изолирована от вибрации зыбких пластов воздушными камерами. Каменные столбы, на которых были установлены точные приборы, также упирались в мощные, защищенные от внешней вибрации устои. Основные лаборатории первого этажа (мер длины и мер массы) были окружены специальными коридорами и системой помещений, защищавших центральную часть от перепада температуры. Отопление первого этажа было водяным, причем горячие трубы были проведены по всему периметру наружных стен. Имелась башня для астрономических наблюдений с термоконстантным подвалом, в котором размещались точные часы.