Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров

• Название: Анабиоз. Марш мародеров
• Автор: Сергей Волков
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 78-5-373-04525-4

2016 год. Запущен коллайдер нового поколения. Во время эксперимента с высокими энергиями что-то пошло не так, и человечество погрузилось в анабиоз на 30 лет. Заснули все, но проснулся не каждый… Тренер молодежной сборной по стрельбе из лука Ник Проскурин и его воспитанница Эн приходят в себя в казанской гостинице. Вокруг — чужой, мертвый город. Разрушенный, заросший, мрачный и страшный. Он ничем не напоминает ту блестящую Третью столицу России, каковой был тридцать лет назад. Теперь Казань находится во власти мародеров, бандитов и диких зверей. Ник и Эн прибились к небольшой общине. Они пытаются выжить, но за жизнь придется драться. Насмерть.

---

— Давайте остановимся, — свесившись в люк, перекрикивает рев двигателя Цапко.

Он уже в пятый раз предлагает поговорить. Но люди, сидящие внутри тягача, не хотят ничего обсуждать. Бабай, притулившись на скамейке в десантном отсеке, уперся лбом в сложенные на коленях руки и, похоже, дремлет. Хал чистит автомат. Он уже час натирает детали оружия, елозит шомполом с намотанной на конце промасленной тряпочкой в стволе, полирует затвор. И молчит.

Ник, сидящий на командирском сидении, не отрывая глаз, смотрит вперед. Юсупов рвет рычаги, ведя МТ-ЛБ по берегу старого русла Волги. Эн вместе с псом — наверху. Цапко даже не пытается обращаться к девушке — она плачет. Зарывшись лицом в густую шерсть Камила, время от времени Эн вскидывает голову, и фельдшер видит ее залитое слезами лицо.

Подминая под днище ивовые кусты, тягач выползает на край заболоченной протоки. В небо взлетает потревоженная стая уток. Шелестят камыши. Юсупов глушит двигатель. Наступает тишина, нарушаемая лишь звоном комаров, жужжанием слепней и кваканьем лягушек.

— Вылезайте! — кричит инженер. — Устроим эта… пикник.

Хал в ответ громко матерится. Матерится в том смысле, что вертел он на одном месте пикник, Юсупова и вообще всё и всех.

Цапко первым спрыгивает в густую осоку. Под ногами фельдшера сочно чавкает болотина. Камил, лизнув Эн в мокрую щеку, уносится в заросли тростника. Грохочет откинутый люк — Ник выбирается на броню, недовольно смотрит на всех, кладет рядом с собой автомат.

Бабай открывает дверцу десантного отсека. У него отекшее лицо, на лбу отпечатался рисунок ткани с рукава камуфляжа.

— Рука болит, — глухо произносит он.

— Мы не можем их так бросить! — в отчаянии говорит Цапко. — Они же все умрут! Без соблюдения элементарных карантинных норм через пару дней эпидемия охватит весь город, понимаете?

— И что ты предлагаешь? — Ник сверху вниз смотрит на фельдшера. — Пробраться ночью в Цирк, убить Монаха, остальных связать…

— Не городи ерунды! — взрывается Цапко. — Уже поздно. Теперь спасти людей может только помощь извне. Ну не может же быть, чтобы на всей Земле всё — так же, как у нас. Нам нужны специалисты-эпидемиологи, а главное — вакцина! Противочумная вакцина, понимаете?

— Да что ты заладил, как попугай: «понимаете», «понимаете»? — рычит Юсупов. — Не дурнее тебя. Где ее взять, эта… вакцину? Связи нет, месяц прошел, а никто не прибыл нас спасать. Всё, это всё. Мы можем только эта… сбежать.

— А здесь, в Казани, были запасы вакцины? — дрожащим голоском спрашивает Эн.

— Раньше были. — Цапко садится прямо в траву. — Но срок годности… Все давно пропало, испортилось.

— А где были-то? — неожиданно вмешивается Хал. — В аптеках, что ли, блин?

— Почему в аптеках? — Цапко срывает травинку, режется об острый край листа и сует окровавленный палец в рот. Не вынимая его, он невнятно произносит: — У экабэ ханиища…

— Чего? — вдруг кричит Юсупов.

Сорвавшись с места, он подбегает к фельдшеру, хватает его за плечи, вздергивает на ноги. Вытащив палец изо рта, Цапко слегка испугано повторяет:

— В РКБ хранилища. Там были запасы сухих вакцин на случай массовых заражений. И противочумная была…

Ник спрыгивает на землю, забыв про автомат.

— Вилен, а ведь это шанс! — говорит он.

— А, ты тоже эта… понял? — улыбается инженер.

— Что понял-то? Что? — таращится на них Цапко.

— Время, братан! — скалит зубы в довольной усмешке Хал и хлопает его по плечу. — Время не властно над истинными ценностями, блин.

К полудню небо над городом заволакивает тучами. Иссиня-черные снизу и грязно серые наверху, тучи похожи на туши гигантских обитателей моря — кашалотов, странным образом вознесшихся ввысь. Они плывут в сомкнутом строю, голова к голове, опускаясь все ниже и ниже. Нику кажется, что вскоре город будет раздавлен этой массой. Чувствуя себя ничтожным, крохотным, он с внутренней дрожью отводит глаза от неба. Нервы, это просто нервы. Нужно собраться, сосредоточиться на главном. Тучи, ветры, дожди, снега — природа все равно возьмет свое. У людей другие задачи, другие дела и заботы.

Сейчас главное — РКБ. Республиканская клиническая больница. Комплекс многоэтажных зданий, окруженный перелесками, полями, жилыми кварталами. И золотистыми стенами, за которыми привычный мир сходит с ума. Они побывали только за первой стеной, внутри первого слоя, но и этого хватило, чтобы навсегда отбить охоту соваться туда. Теперь нужно идти дальше, глубже — за вторую, третью, пятую, десятую — сколько бы их там не было! — стену.

Ник предпочитает не думать о том, что ждет их там, в глубине этой странной территории. Лучше туши облачных кашалотов, лучше мысли о том, что будет, когда они добудут вакцину, лучше мучительная надежда на спасение, чем безнадежные мучения — мы не дойдем, золотистый туман сожрет нас, поглотит, перемелет кости и даже памяти не останется о горстке безумцев, дерзнувших сунуться в место, куда по своей воле не пойдет ни один здравомыслящий человек.

Тягач с натугой ревет на подъеме. До знакомого пустыря возле улицы Фермы-2 осталось совсем чуть-чуть. Где-то за деревьями, слева — сгоревшие корпуса и казармы Танкового училища. Ник на мгновение чувствует стыд — зря сожгли, теперь там можно было бы сделать базу, чтобы вернуться после всего.

И тут же холодный и злой внутренний голос говорит: никогда не жалей о том, что уже сделано. Не жалей, потому что все равно невозможно ничего исправить.

А еще Ник понимает: нельзя сейчас думать про «после всего». Главное — сделать дело, добыть вакцину. Если за золотистыми стенами время не властно над вещами, у них есть шанс. Не «Второй шанс» Монаха, а просто один-единственный шанс спасти людей. Это сейчас главное. Основное. Единственное.

Удар по спине едва не сбрасывает задумавшегося Ника с брони. Тягач резко останавливается, качнувшись вперед. Сжав автомат, Ник рывков перекидывается на нос машины и сталкивается с Халом.

— Филатов! — орет Хал и машет рукой вперед.

Там, на опушке небольшого леска, скорее даже рощицы, окружающей кварталы бурых многоэтажек, выстроенных к Универсиаде тринадцатого года, действительно стоит человек в плаще, с вилами в руках и рюкзаком за плечами. У него красное, мокрое лицо. Он машет рукой, привлекая к себе внимание. Рыкнув, двигатель тягача умолкает. Камил спрыгивает с брони и бежит по густой траве к Филатову.

— У нас мало времени! — издали предупреждает Ник. — Что случилось? Откуда вы вообще здесь взялись?

— Я… — Филатов тяжело дышит, со свистом втягивая ртом воздух. Обычная выдержка изменяет ему, он взволнован. — Я очень торопился… Фу-ух… Извините… Мне надо вам сказать…

Ник подходит ближе. Камил усаживается поодаль, не сводя внимательных глаз с Филатова. Эн, Бабай, Хал — все уже здесь. Юсупов и Цапко стоят возле тягача.

— Ну, Филатов! — подбадривает человека в плаще Бабай. — Не томите, нам и вправду некогда.

— Вы ведь… Вы идете в червоточину, да? — не то спрашивает, не то утверждает Филатов. — Так вот…

— Погодите, — качает головой Бабай. — Что еще за червоточина?

— Область с измененными…. Искаженными… — Филатов никак не может восстановить дыхание и от этого злится. — Не перебивайте меня! — вдруг кричит он, втыкает вилы в землю и садится, привалившись спиной к ближайшему морщинистому стволу. — Это очень важно… Очень… На второй день после… после пробуждения я был здесь… Фу-ух… Дайте воды, моя вся вышла.

Хал кидает Филатову бутылку. Запрокинув голову, тот пьет — струйки стекают по щетинистому подбородку, по морщинистой шее.

Напившись, Филатов закручивает синюю крышечку, не глядя ставит бутылку в траву, проводит ладонью по лицу, виновато улыбается.

— Ох, такие марш-броски уже не для меня. Так вот — на второй день я осматривал территорию вокруг Академии тенниса. И встретил человека… Он был одет в такой серебристый костюм… Знаете, видели, наверное, в кино — их носят в лабораториях, где необходимо поддерживать режим стерильности. Человек был стар, очень стар — даже белки глаз у него пожелтели, причем мне показалось, что старение его организма произошло очень быстро. Он еле стоял на ногах и почти ничего не слышал, оглох. Мне кажется, он был немцем, по крайней мере, говорил он по-немецки. Я почти не знаю этого языка, а он не понимал по-русски. Поэтому общались мы на таком пиджинг-инглиш… Фу-ух, я еще попью, извините.

Все терпеливо ждут, когда Филатов утолит жажду. Камил зевает, ложится рядом с Эн и кладет голову на передние лапы. Ник мимолетно завидует псу — у собак все просто: выбрал хозяина и все, думать не надо, дальше твоя жизнь всецело зависит от него.

— Человек в серебристом костюме сказал, что его зовут Вольфганг, как Моцарта, — продолжает свой рассказ Филатов. — Еще он сказал, что пришел из червоточины…