Журнал «Если» - «Если», 2012 № 02

• Название: «Если», 2012 № 02
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Раджнар ВАДЖРА. ПЯТЬ КОРОБОК ДЛЯ ДОКТОРА

Уже знакомый нашим читателям доктор для чужаков должен решить, казалось бы. неразрешимую задачу.

Адам-Трой КАСТРО. УБЕЖИЩЕ

А вот не менее запутанная проблема. И хотя на этот раз юридическая, но столь же драматичная для всех героев.

Леонид КУДРЯВЦЕВ, Дмитрий ФЕДОТОВ. МУСОРЩИКИ ВРЕМЕНИ

А может быть, дворники? Все зависит от точки зрения.

Павел АМНУЭЛЬ. ЧАЙКА

Этих мужчину и женщину не связывает более ничего. Электрон с Земли и атом железа из звезды Барнарда и те ближе.

Пол КОРНЕЛЛ. АРГУМЕНТ ПО-ДАТСКИ

Существование подобного альтернативного мира вызывает вопросы. Но детектив развивается в полном соответствии с его законами.

Джо ХОЛДЕМАН. НЕ БУДИ ЛИХО…

Бывший солдат прибывает на планету, где тридцать лет назад участвовал в боевых действиях.

Крейг ДЕЛЭНСИ. ТРИ ДЖУЛИИ

Так сколько же их, в конце концов?!

Александр ТИМОФЕЕНКО. КУДА УЖ РЕАЛЬНЕЕ…

«Лукоморья больше нет, все, о чем писал поэт, — это бред».

Аркадий ШУШПАНОВ. ЛЮДИ ТЕЛА

…Или актеры без лиц.

Сергей КУДРЯВЦЕВ. ЛИДЕРЫ-2011

Неожиданностей мало: кто больше всех хотел прорваться в лидеры, тот и стал им.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

А ведь кому-то такой юмор нравится…

Глеб ЕЛИСЕЕВ. «Я — СЕМЬЯ…»

«…во мне как в спектре живут семь „я“ — этот отрывок из поэтической миниатюры Андрея Вознесенского отлично описывает тему статьи.

Мария ГАЛИНА. КАК ЭТО ДЕЛАЛОСЬ В АНК-МОРПОРКЕ

В Одессе это делалось по-другому, но все революции в чем-то похожи.

РЕЦЕНЗИИ

И фэнтези, и НФ, и альтернативная история, и фантастиковедение, и новеллизация, и даже феминистская НФ.

КУРСОР

Как Байконур вдруг очутился в Астане…

Валерий ОКУЛОВ. ЗНАМЕНИТЫЙ НЕУДАЧНИК

Бывают такие странные книги, которые наперебой ругают и одновременно взахлеб читают.

Вл. ГАКОВ. ЗАПОВЕДНИК ПРИМАТОВ

Этот писатель серьезно пошатнул авторитет Дарвина, доказав возможность обратной эволюции.

Сергей СЛЮСАЙЕНКО. ТЕОРИЯ УПУЩЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Настоящий научный вопрос задал читателям журнала самый настоящий ученый.

ПЕРСОНАЛИИ

Многие критики полагают, что житейская биография писателя неизбежно отражается в его творчестве. В таком случае авторы нашего журнала, как минимум, гости из будущего, а возможно, и вовсе маскирующиеся под людей пришельцы.

---

Бенгид пару раз моргнула и через несколько секунд выдавила:

— Настоящая сцена из кабаре…

— Я тоже так думаю, — сказали они. — К сожалению, достойный певческий голос есть только у Скай.

Бенгид улыбнулась — вежливо, но фальшиво:

— Значит, вы понимаете, о чем я говорю. Нет никакого смысла наказывать только Гарримана. И наказать всех троих мы тоже не имеем права; в этом случае мы накажем две трети коллектива, который даже не существовал к моменту убийства. Я в тупике.

— Вы боитесь, что приговор отменит апелляционный суд? — спросили они.

— Нет, — огрызнулась Бенгид. — Я боюсь ошибиться.

Порриньяры обдумали ее слова.

— Вы всегда сможете обвинить Гарримана в убийстве, а Дияменов назвать фактическими сообщниками, ведь они так долго не сообщали о преступлении. Они получат эквивалентные приговоры, а когда окажутся в камере, то ни одно из индивидуальных тел не сможет облегчить участь другого за счет передачи положительных ощущений.

Бенгид покачала головой и встала, чтобы налить себе мерзкого бруджа:

— Здесь они нас тоже опередили. Диямены первым делом показали нам запись в журнале станции, сделанную всего через три часа после убийства. Там указано: они посадили Гарримана под арест за убийство. Они подтвердили, что собрали все относящиеся к делу улики и поместили их в надежное место для хранения. Они также записали, что, хотя и позволят Гарриману продолжать работу по проекту, он будет трудиться под тщательным наблюдением, исключающим возможность побега. Все было проделано честно и открыто… Да, они несколько месяцев не сообщали о преступлении, но такая задержка тоже может быть оправдана жесткими правилами, установленными для станции. Если бы они не слились с преступником в единый разум, то об этой задержке никто не стал бы и упоминать, а мы сейчас не разговаривали бы здесь.

Некоторое время я слушала молча, полуприкрыв глаза и позволяя Порриньярам говорить вместо меня, но теперь решила вмешаться:

— Ты наверняка думала и том, чтобы просто объявить Гарримана, исходного Гарримана-одиночку, мертвым и находящимся вне пределов досягаемости… По сути, решить проблему, отказавшись от нее.

Бенгид глотнула бруджа, скривилась и выпила еще:

— Такое уже предлагалось, причем на уровнях, о которых тебе лучше не думать. В конце концов, этот индивидуум совершил самоубийство личности в тот момент, когда связался с Дияменами. Тот, кем он был, — человек, забивший насмерть аль-Афига, — больше не существует. И я почти согласилась на это решение, просто чтобы умыть руки в такой невозможной ситуации. Но я не смогу жить, позволив этому… позволив этим…

— Уродам? — подсказали Порриньяры.

Она гневно взглянула на них: ее возмутило, что они обвиняют ее в подобной нетерпимости.

— Убийцам! Я отказываюсь допустить, что этот убийца, эти убийцы — называйте, как хотите — не будут наказаны за совершенное преступление только потому, что начальство снабдило их рабочее место средством для превращения «я» в «мы».

Порриньяры переглянулись. Этот акт я давно идентифицировала не как момент консультации, а, скорее, как мгновение глубокого самоанализа. Когда они заговорили, в голосе прозвучало мягкое смирение:

— Извините, советник Бенгид. Я ошибся, оценивая вас. Конечно, вы правы. Но не по тем причинам, по каким считаете.

— Какая может быть другая причина?

— Не знаю, насколько много вам было известно о синхросвязывании до этого инцидента, но решение соединить вашу душу, вашу личность с другим человеком и стать частью фактически совершенно новой личности есть абсолютный акт доверия. Во многих отношениях он более полный, меняющий жизнь и более священный, чем любая известная форма брака. Он требует полной сублимации прежнего «я» и постоянной преданности от каждого из разумов, которые вносят свой вклад в планирующийся гештальт.

— И что?

— А то, что сведение этого священного союза к юридическому трюку, всего лишь лазейке, которой некто беспринципный может воспользоваться ради выгоды, для меня столь же чудовищно, как убийство — для вас. Оно принижает все, что я есть. Все, чем одиночные версии Осцина и Скай сознательно решили пожертвовать. Поэтому нельзя допустить, чтобы той композитной личности убийство сошло с рук. Я подобного не допущу… и Андреа тоже, по этой же причине.

Именно последняя фраза дала Бенгид намек. До сих пор она слышала, но не совсем понимала смысл слов, поскольку их состояние было слишком чуждо для ее опыта.

И реакция ее оказалась такой же, какую я ожидала, как и у других за несколько коротких месяцев. Она заморгала, прищурилась, ощутила размер предстоящего прыжка… а потом, ошеломленная, сделала его.

Она попыталась отвергнуть это прозрение, словно оно было неким веществом, которое ее тело распознало как яд. А потом уставилась на мою бритую голову и свела все воедино:

— Андреа? Ты… ты?..

Я ответила ей одной из своих редких улыбок:

— Нет. Я все еще одинока, если ты это имеешь в виду.

— Н-но ты…

— Для этого я и брала отпуск. Мы намеревались начать процедуры, когда меня вызвали. Мы лишь отложили их до возвращения в Новый Лондон. Через несколько месяцев мы трое станем частями кого-то нового. Кого-то лучшего.

Она так и застыла с открытым ртом и смесью шока, изумления, ужаса и печали на лице… даже с примесью боли и утраты, которые меня удивили, потому что исходили от человека, которого я никогда не пускала в свою жизнь.

Наверное, мне придется это исправить до того, как я отсюда улечу.

Но не сейчас.

— А теперь, — сказала я, вставая, — с твоего разрешения я хотела бы поговорить с арестованными.

На время нашего совещания Гарримана и Дияменов развели по отдельным камерам. Когда я уже сидела за столом следователя, их привели снова. Они вошли по-стариковски ковыляя, из-за нейроингибиторных колец, охватывающих шею каждого.

Обычно я не требую, чтобы заключенных приводили, ограничив их физические возможности: на теле у меня скрыто достаточно оружия, чтобы справиться с кем угодно. Но в данном случае эту предосторожность я оценила. Связанные пары — и, разумеется, триады — известны необыкновенной ловкостью движений, и даже подготовленному одиночке почти невозможно одолеть их в схватке.

Без специальных колец, снижающих координацию движений до уровня неомоложенного девяностолетнего старика, эта троица без труда убила бы меня в приступе гнева.

На какую-то секунду я с мрачным удовлетворением отметила, что если замечательная троица совершит подобное, то это послужит веским аргументом для решения чертовой обвинительной проблемы.

Подследственный уселся в предпочитаемом порядке: Гарриман — в центре, две молчаливые женщины — по бокам.

— Вы здесь новенькая? — спросил он.

— Да, сэр. Я советник Андреа Корт. Полномочный прокурор судьи-адвоката[8] Дипломатического корпуса Конфедерации.

Он удивленно приподнял бровь:

— Никогда не слышал о таком титуле — «полномочный прокурор».

— Ничего удивительного. Он был введен специально для меня.

Нагловатая улыбочка, тронувшая уголки его губ, не отразилась на бледных лицах Дияменов, которые оставались невозмутимыми, укрывшись за фасадом кататонии.

— Впечатляет. Но если вы из Дипкорпуса, то позволяете себе выйти за пределы своей юрисдикции, не так ли? Насколько я понимаю, в данном деле нет обстоятельств, относящихся к любому суверенному правительству, кроме Нового Лондона.

— Таковых обстоятельств нет, — подтвердила я. — Советник Бенгид вызвала меня только для того, чтобы я высказала свое мнение о некоторых юридических нюансах дела. Как только они будут уточнены, я, скорее всего, никогда вас больше не увижу.

Он взглянул на мою голову:

— Понятно. Могу предположить, что вас вызвали как эксперта по связанным личностям.

— Вряд ли меня можно назвать экспертом, сэр.

— Полагаю, что окончанием этого предложения должно стать слово «пока». Но уже скоро, верно, советник? Кажется, я ощутил в вас ауру пилигрима. Вы уже назначили дату начала процедур?

Мне уже довелось узнать, что значит жить с любовниками, способными формировать эмоциональные связи вдвое лучше нормального человека, но Порриньяры никогда не использовали эту способность, кроме как для разоблачения моих самых экстравагантных эмоциональных претензий. Я имела дело и с другой парой, обладающей более глубокими и темными способностями, но и они не использовали их против меня.

Сейчас же мне предстояло оказаться умнее и хитрее преступника, который равнялся человеку в кубе.

Я решилась на стратегическое отступление:

— Да, мы начнем очень скоро.

Его улыбка изобразила искреннюю теплоту:

— Я завидую вашему будущему путешествию. Обещаю, все будет совершенно не так, как вы ожидаете.