Наталья Загвоздина - Дневник. Продолжение

• Название: Дневник. Продолжение
• Автор: Наталья Загвоздина
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-0649-9

Эта книга – продолжение «Дневника», составляющая с ним единое целое, не расширяет, но углубляет пути избранных тем, оставаясь все так же в потоке времени.

---

Наталья Александровна Загвоздина Дневник. Продолжение

Небо! Лей на нас свет златого солнца
Или твоих облак густую влагу,
Лишь гони далече осенним ветром
Мрачные тучи.

Ты скажи, о дева, что благосклонна,
Или покажи мне свою досаду,
Но не будь безмолвна, как эти тучи
Осенью хладной. 

От автора

Эта книга часть целого, названного дневником, —

распространение остановленного.

Незавершённость дневника предполагала, или хотя бы

допускала, движение.

Так возникло продолжение. Продолжение, в котором

действовало время.

Её устройство просто. Один последний год – двенадцать

месяцев поочерёдно.

Нарушение допускаю в начале, рифмуя «портреты»

и предваряя январь осенним авторским признанием.

Вступление – вход в «целую жизнь» – оставляю

неизменным, убирая гласную из последнего слова, как

и было у сочинителя.

На пересечении же лет, конца и начала, встреча

с мировосприятием Николая Карловича Метнера вложила

в обращение родственное звучание:

«Не тогда живёт мысль или произведение, когда выходит

в «свет», а когда воспринимается близким другом

и доходит до него». И – не прямая речь – человек нового

времени не внимателен, но любопытен. Внимание требует

усилий,

оно направлено «в глубину смыслов и собирает их в целое,

в единство».

А любопытство рассеивает, «склонно к купюрам смыслов».

Укрепившись поддержкой друга, с надеждой на слышание

и благодарностью готовым расслышать завершаю вторую

книгу, не освободившись от сомнения в её полном праве

на вольную жизнь – автор.

Я н в а р ь 2 0 1 1

ПОРТРЕТ

Предчувствую дыханья высоту —
момент неуловимого паренья.
Оставьте незадачливые пренья —
когда-нибудь и это я сотру.

Когда-нибудь сотрёт меня и нас
та даль, какой лицо ещё запретно.
Но и тогда, не закрывая глаз,
я буду удивляться вам с портрета.

ХРЕСТОМАТИЙНА БЫЛЬ...

О жизнь, о хрестоматия, о тайн
заветное число, немыслимое люду!
О человек. Изнашивать, латать
и снова разрывать умеешь люто
иль яростно, что, кажется, одно.
Упрямо опускаешься на дно,
упрямее не хочешь расставаться...
Обмениваешь лампочек стоваттных
немереное множество за жизнь...
А с солнцем повстречаешься поближе,
лишь губы обожжённые оближешь
и смотришь, как заезжий пейзажист
на жизнь саму, не глядя на Источник.
Ты светом электрическим испорчен...
Но жалостью исполнен твой Творец —
чирикаешь, как в домике скворец.

C е н т я б р ь

О СТИХАХ

Л. Викулиной

«Это дети твои» – я услышу, руками всплесну —
«Как же их накормить, обиходить такую ораву?».
Но закинута сеть, и иду прямиком на блесну,
и уже припадаю, и пью медовую отраву...

Отвалившись, как червь, погрузневший от крови, пчела,
отдающая яд, – всё одно! – сообщенье до сути,
стихотворец молчит – без него наконец началась
эта новая жизнь, ну а сам обессилен досугом.

Их всё больше, и всё тяжелей вспоминать имена.
Ты и полнишься, и остаёшься покинутым домом.
И попросишь опять: «Заберите ещё из меня...»,
и прикроешься сам от себя новорожденным томом.

Это дети мои. За проступок отвечу сполна.
Накормлю, напою, уложу после трудной работы...
Повторяя теперь, как и прежде: «Прости! Ис полла!
Лета многая. Вам остаюсь и творцом, и рабою».

28 с е н т я б р я

«Уйти из декабря – соблазн. Соблазн...»

Уйти из мрака – вот соблазн...

Уйти из декабря – соблазн. Соблазн —
остаться и прожить. Декабрь не шутит.
Не скроешься, и выпорхнувши, с глаз
Создателя – тогда зачем и шуму?!

Не прятаться! Пред Ним стоять, любя.
Имеющий не пожелает больше.
Горит огонь. Уходит дым, клубясь...
Уходит год. Уходит жизнь. И больно.

Остаться в декабре, как на посту.
Дождаться прибавления минуты...
Не поддаваться на ночной посул —
уйти из мрака. Чтоб – не обмануться.

Д е к а б р ь 2009 – я н в а р ь 2010

УБЫВАЮЩЕЕ

Город битый, больной, упакованный в снежный мешок,
отдышался за ночь.
Кто бродил, и не раз, от заставы к заставе пешком,
посыпал, словно пеплом, головушку хладным песком —
недосчитывал ног.

Путник битый, больной, затерявшийся в чреве ночном,
встанет вновь в караул.
Постоит и опять колебаться бессонно начнёт...
Поколеблется и остановится – знать бы на чём...
Не сыграешь на счёт.

Ночь и день, день и ночь. Зимний город, тепло на счету,
чаша чаянья сверх...
И живёшь. И ногою встаёшь на черту...
И не хочешь – за дверь.

3 я н в а р я

«То ль терновником – рот...»

То ль терновником – рот,
то ли ватою сердце полно.
Монотонным ковром
раскатается день за полночь.

В ватном коконе стук
еле слышен, и тесно во рту.
Полететь бы к Гнезду,
но оглянешься – ты снова тут —

здесь, где крылья растить —
не безделица, ветер под дых...
Где из вздоха «Прости!»
вызревают прощенья плоды.

Так прости же, прости!
Лишь припасть на коленях к Отцу
и росток прорастить —
не теперь – так хотя бы к Концу.

3, 4 я н в а р я

«По кубику, помалу из затей...»

По кубику, помалу из затей
сложить как будто дом...
Не ведая, не зная, что затем
в нём выживешь с трудом.

По малой половице, по шажку —
поглубже на чуток
проходишь, продвигаясь к «посошку»
за будущей чертой...

А день перечит святочным снежком

печали мировой
и пробует «отправиться пешком»
от язвы моровой.

8 я н в а р я

СНЕГ

1

Снег... Не высунешь носа, ноги...
Перекрыты дороги к участью.
Но сердца и под снегом наги.
Состраданья шубейку накинь —
подели свою душу на части!

Знать, останется целой. Метель
рвёт и мечет... Но жизнь-то подюже.
Затянись поясочком потуже,
сосчитай всех друзей и подружек
и товарищей разных мастей —

их не меньше метели! Теперь,
в Рождество, в Богородицы Праздник,
снег – участник, виновник, проказник —
настоящее – не на продажу...
Бездорожие – что ж – не стерпеть?!

2

Кому – колюч и холоден, кому
пушист и мягок – выбирай что хочешь,
коль за страницей и владенья муз
твой почерк так таинственно-доходчив...

Ты держишь землю, небо, прячешь люд...
Сам прячешься – грустна весной Снегурка...
Летающий, не видевший пчелу,
летящую с цветка, тебе не грустно?

Ах, глупости! Идёт, идёт, идёт...
Что миру снег? Идёт без сбоя время
(едино – что и пища, и едок)
насквозь тобою щедрого Борея...

3

Сменить ли «зимних мух» на всяку тварь,
летающую в августе отрадном,
в воображеньи, мысленно?.. Товар —
не равный... Что под небом равно?

Любимо Богом каждое. Оно —
жалеемо, особенно в ненастье,
особенно которое дано
особенно не вымолившим счастья...

Так потерпи, когда открыто настежь...
Так потерпи – всему придёт черёд.
Взгляни в окно – рождественские ели
не сетуют... Твой взгляд удочерён —
усыновлён. И смерти нет в метели.

4

Н. М.

Я с тобой похожу по морозу вдоль берега рек
среднерусских, с пейзажем обители кроткой.
И замёрзну, конечно, тебя посильней и скорей,
пробираясь одною протоптанной тропкой.

Передашь рукавицы: «Да разве же это мороз?!»,
я слегка улыбнусь: «Мне и этого мало...»
Мне и этого много. А где-то стучат топором —
знать, готовят дрова, чтоб в тепле покемарить...

Не набиться в друзья тем, кто греет за тысячи вёрст
себе руки – у них круговая порука...
Здесь морозно и дружно, и проблески будущих вёсн
светят нам с куполов, согревая по-русски.

5. Не по Чехову

Здесь опять намело... Ну а в Африке снова жара...
Жизнь уездная – стон и надежда на новое лето.
И, как запертый Фирс, остаёшься один выживать,
удивляясь тому, что и это... полезно.

Доктор Астров в метель не пробьётся, и кто-то всплакнёт...
Сад вишнёвый в снегу, и почти опустело именье...
И так трудно вписать пару радостных строчек в блокнот,
но окажется вдруг, что не сделано – меньше.

Ах, как хочется прочь, в неизвестность, из снега в жару...
Только кто приберёт, подытожит, построит на завтра?
Не проделаешь лаз на туда и обратно в шару —
пригодишься и здесь, как ребро динозавра...

6. «Пропавшее солнце»