Грейс Грин - Летняя рапсодия [Сборник]

• Название: Летняя рапсодия [Сборник]
• Автор: Грейс Грин
• Издательство: Радуга
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-05-004638-6

Как нелегко бывает порой растопить лед непонимания! Но в теплые летние дни и звездные ночи все препятствия кажутся преодолимыми.

По-разному складываются судьбы героев трех романов, представленных в «летнем» сборнике, но всем им в конце концов улыбнулось счастье: они встретили свою единственную любовь. Осталось сделать последний и самый трудный шаг навстречу друг другу…

Содержание:

Грейс Грин «Летняя рапсодия»

Бобби Хатчинсон «Свадебное меню»

Робин Уэллс «Беглянка»

---

— А ваш отец знал что‑нибудь о сфере обслуживания и организации туристических баз?

— Совсем ничего. Это и было моим главным возражением против его бредового, на мой взгляд, замысла.

При этих словах глаза Льюка полыхнули таким огнем, что Джози стало как‑то не по себе.

— Я всегда считал, — продолжал Льюк, — что нужно держаться за свое, за то, что ты умеешь делать. И в этом добиваться успеха.

Трудно было ожидать, что его слова вызовут в ней сексуальное желание, но случилось так, что мысли ее устремились в мир эротики. Она вспомнила лицо Льюка, склонившееся над ней для поцелуя, его большие сильные руки, страстно обнимавшие ее…

Лицо девушки залила краска: до нее вдруг дошло, что она уставилась на его загорелые руки, державшие вожжи, и не может оторвать взгляда от длинных пальцев. Она вспомнила ощущение его руки на своем лице, и ее пронзила приятная дрожь. Она заставила себя снова взглянуть ему в глаза и сосредоточиться на том, что он говорит.

— Кроме всего прочего, у меня был развод в разгаре, и мне не хотелось других кардинальных перемен. Я поторопился с женитьбой и не желал совершать новых ошибок. Спешка к добру не приводит. Я был готов удовлетвориться собственными ресурсами, тем, что у нас уже есть. И не связываться с новым бизнесом, о котором ни у меня, ни у отца не было ни малейшего представления.

— Да, у вас были веские основания.

Льюк кивнул.

— Отец ни о чем не хотел слышать. Когда у него появлялась идея, он становился похожим на пса с куском мяса, который хотят отнять. — Льюк невесело усмехнулся. — Кроме того, он не умел ничего делать наполовину. Заложил ранчо на всю сумму, которую можно было выжать, и вложил все до цента в строительство гостиницы.

Льюк прочесал свои густые волосы рукой.

— Отец сказал, что возьмет на себя отдых туристов, а я буду заведовать скотофермами. Но я совсем не хотел, чтобы ранчо стало бесплатным приложением к гостинице, забавой для толпы туристов. Мне была ненавистна мысль, что ранчо, которым владели четыре поколения семьи, на котором я вырос, превратится в нечто вроде увеселительного парка «Старый Запад».

Вот что его печалит; значит, в душе его все же есть чувствительная струна. При этой мысли Джози сама вдруг стала сентиментальной.

— И что же дальше?

В ответ он тяжело вздохнул:

— Мы поссорились, и я уехал.

— Куда же?

— В юго‑западную Оклахому, там я управлял чужим ранчо.

— Вы поддерживали связь с отцом, пока отсутствовали?

— Да, мы обменялись несколькими письмами и телефонными звонками, но отношения были не из лучших. Он все время звал меня домой, но я не возвращался. Не хотел видеть, как изменилось ранчо, не хотел видеть эту чертову гостиницу. Мне было тошно даже думать о ней.

Ну что ж, вполне можно понять, ведь он так любил ранчо, с сочувствием подумала Джози.

— Консуэла говорит, что вы приехали, узнав, что отец заболел.

Снова желваки заиграли на скулах.

— Я бросился в машину, как только она позвонила. — Он долго молчал, глядя прямо перед собой, и наконец выдавил из себя: — Но было уже поздно.

— В каком смысле?

— У отца был инфаркт, и он умер, не приходя в сознание.

— О, Льюк, я так вам сочувствую.

— Он загнал себя в гроб работой, стараясь управлять сразу и гостиницей, и скотофермами. Пока я отсутствовал, ранчо пришло в упадок, но отец скрывал от всех, насколько плохи дела. — В голосе Льюка звучала горечь. Он провел ладонью по лицу. — Мне не следовало уезжать; если бы я был дома, я взвалил бы на свои плечи половину всех забот, и, может быть, он бы уделял больше внимания своему здоровью. Может, я нашел бы хорошего врача, пока еще можно было поправить дело.

У Джози заныло сердце.

— Неужели вы вините себя в его смерти?

— Да, я считаю, что виноват именно я. — Он мельком взглянул на нее, и она уловила боль в его глазах. — А стоит чуть‑чуть забыться, проклятая гостиница напоминает мне обо всем.

Так вот почему он невзлюбил гостиницу — она напоминает ему о ссоре с отцом! Его мучает совесть за то, что он отсутствовал, когда был так нужен родному человеку, за то, что они не помирились перед его смертью. И это разъедает ему душу.

Она снова взглянула на Льюка, увидела его жесткий подбородок и плотно сжатые губы. Он злился на самого себя. Сочувствие, острое как стрела, пронзило ей сердце.

Девушка стала искать слова, которые бы его утешили.

— Льюк, вы слишком строго себя судите, — начала она, сожалея, что нельзя протянуть руку и дотронуться до него. — Насколько я понимаю, вас обижало то, что отец не пожелал считаться с вашими чувствами. Я знаю, что в подобной ситуации мне было бы так же обидно. — Он метнул на нее острый взгляд, но тут же стал внимательно смотреть на тропу. Джози не могла разгадать его мыслей, но по крайней мере знала теперь, что он ее слушает. — Ясно, что вы очень любили своего отца, иначе вы так не страдали бы из‑за этой ссоры. Но я уверена, что, когда один человек так любит, другой обязательно это знает. Он, безусловно, ценил вас, несмотря на все разногласия.

Она сказала это серьезно, трогательно наморщив лоб в старании убедить. Льюк снова взглянул на нее; на сей раз их глаза встретились и долго не расставались. Было нечто успокаивающее в этом взгляде небесно‑голубых глаз, и он почти поверил на миг ее словам: это было лекарство.

— Я не уверен в этом, но спасибо вам за сочувствие.

Она снова улыбнулась своей доброй улыбкой, и Льюк засмотрелся на нее. Отвел глаза, удивляясь тому, что она имеет над ним такую власть. Понять, что она сексуально привлекательна, несложно, ответ лежит на поверхности. Не ясно было другое: с чего пробудилась в нем эта сильная, страстная тоска по настоящей близости, почему получается так, что каждый раз, оказавшись рядом с ней, он открывает душу нараспашку?

Ему стало легче, когда на опушке леса тропа сильно сузилась. Тут уже не поведешь задушевные разговоры, и слава Богу, он уже и так наговорил много лишнего.

Натянув вожжи, Льюк попридержал Черную Звезду, чтобы пропустить Джози вперед, продолжая размышлять, что же такое на него нашло — ведь по натуре он был человеком, умеющим сдерживать свои чувства. Наверно, в ней есть еще что‑то, кроме внешности. Впрочем, у нее и со внешностью все в порядке, подумал Льюк, снова вглядываясь в девушку, ритмично качающуюся в седле. Да‑а‑а, парень, все у нее в большом порядке.

Наконец добрались до поляны, предназначенной для пикника. Соскочив с Черной Звезды, Льюк привязал ее к дереву и поспешил к Джози, чтобы помочь ей спрыгнуть с лошади. Когда он схватил девушку за талию, ее куртка поехала вверх, и он на секунду ощутил теплую голую кожу. Он замер, не сумев сразу отступить назад, и чуть было не застонал.

— О… простите меня.

Джози повернулась к нему лицом, все еще пребывая в его объятиях, ее легкое дыхание прошлось по его лицу. Ее глаза были невероятно близко, он и не знал раньше, что голубой цвет может быть таким теплым. Льюк был готов стоять так — обхватив руками ее талию, не двигаясь и не дыша — до скончания века.

Джози спасла его, отступив на шаг и отвернувшись. Льюк схватил вожжи Петунии и кое‑как обмотал их вокруг ствола. Сердце его громко стучало.

Надо взять себя в руки, подумал Льюк, ведь впереди еще целый вечер наедине с ней. Я здесь гид и хозяин ранчо, об остальном нужно забыть.

Прочистив горло, он рукой указал на поляну, где вокруг выложенной кирпичом ямы лежали бревна. Из ямы высилась гора мелких дров для растопки — оставалось только поднести спичку.

— Это место для костра, — объяснил Льюк, хотя все и так было ясно.

— Здесь как будто все готово, — отозвалась Джози, поправляя прядь волос.

Да, здесь все готово, в том числе и я, мысленно ответил Льюк. Готов прижать тебя к себе и целовать до самого утра.

С этими ощущениями он подошел к пирамиде дров, присел на корточки и поджег ее. Пламя заплясало в сгущающихся сумерках, добавив тепла его телу, которое и без того пылало. Как я все это выдержу? — спросил он себя. Или сгорю, или свихнусь, не иначе.

* * *

Полная луна стояла высоко в небе, когда Джози, удовлетворенно вздохнув, поставила на землю оловянную миску:

— Еще ни разу в жизни я так вкусно не ела.

— На свежем воздухе все кажется вкуснее. Тем более, если тут же и приготовить. — Поставив свою миску рядом, Льюк облокотился о бревно за спиной и стал смотреть на огонь.

И когда ешь в приятной компании, добавила про себя Джози, вытягивая ноги. Она побаивалась этого вечера наедине с Льюком. Особенно в тот миг, когда он помогал ей слезть с лошади, и она почувствовала тепло его ладоней на своей обнаженной талии.

Слава Богу, они оба пришли в себя, пока жарили мясо на шампурах, разогревали кукурузные початки и раскладывали по мискам салат, приготовленный Консуэлой. К ним вернулось хорошее настроение, царившее в тот вечер на кухне, когда они болтали обо всем на свете. Джози почти что смогла расслабиться.