Павел Искра - Тропа тайкера

• Название: Тропа тайкера
• Автор: Павел Искра
• Жанр: Научная Фантастика

Недавно, проходя мимо книжных развалов, я вдруг увидел одну странную книгу «Миры братьев Стругацких. Время учеников». Это заинтересовало, ведь эти писатели до сих пор являются для меня одними из самых любимых авторов современной литературы. Я даже не считал их романы фантастикой, мне казалось, что они просто волшебным образом увидели и описали события, происходившие в бесконечно далеких, но не менее реальных мирах, нежели наш. И этот мир не умер, он так и продолжает жить своей жизнью, вне зависимости от того, опишет его кто-либо из нас или нет.

Особенно запомнилась повесть «Змеиное молоко» — своей красивой идеей. Что тщедушные мальчики иногда вырастают в мужчин. И совершают поступки. И когда я прочитал последнее предложение этой повести, в голове вдруг вспыхнул готовый роман. Как будто удалось заглянуть в этот мир и увидеть новые, совершенно неожиданные события, происходящие уже сейчас в этом чудесном мире.

П. Искра

---

И он никогда не страдал сентиментальностью по поводу женской красоты. Любая красавица — та же женщина, это он давно понял. Но сейчас с ним творилось что-то странное. Сейчас он совершенно не хотел видеть ее на коленях перед собой. И даже не хотел проверить правдивость ее слов, как сделал бы в любом другом случае. Он уже знал, что в твердости своих намерений Тайка не уступит ему самому, а скорее всего даже превзойдет. И если он чудом и впрямь решится на насилие, она пойдет до конца, до самой смерти, заботясь лишь о том, чтобы из последних сил как можно лучше ласкать его.

Ну что ты смотришь на меня, Данг, — искры в ее глазах чуть затуманились, — Ты разве привык так долгоо думать? Ты привык действовать, так прикажи мне что-нибудь. Здесь рядом есть лавка для фермеров, там можно купить кнуты, цепи… Правда, сейчас ночь, но мне продадут…

— Перестань, Тайка, прошу тебя…

— Ну почему же, любимый? — в ее глазах вдруг мелькнули слезинки, Исполни хоть раз свои самые сокровенные мечты. Здесь есть трюмо, у люстры, а к потолочному крюку можно повесить цепь. У тебя ведь было желание хоть раз приковать обнаженную девушку перед зеркалом, чтобы можно было видеть ее лицо и все тело. И выпороть настоящей плетью. А потом вдоволь насладиться ею сзади. Правда, ты полагал, что никто не согласится на такое, ведь потом будут долго не заживающие рубцы. И мощным волевым усилием ты загнал это желание в темные глубины своего мозга. Но ведь я-то согласна, Данг, — она положила левую руку на его запястье, — правда, я не смогу сдержать крика, и ты будешь бояться бить в полную силу, чтобы не напугать людей. Но это не страшно, можно ведь заткнуть рот кляпом. Хотя бы из твоих же трусов. Да что там согласна, я сама хочу этого!

Прикосновение ее пальцев было удивительно приятным. Дангу показалось, что его руки помнят точно такое же. «Фантомная память», — вдруг вспомнил он медицинский термин, — «помнишь то, что с тобой никогда не было. Или было? Ах да, леонидянин в Красном Здании. Нет, он касался плеча. А тут — именно запястье. Но когда, где? На Земле, на другой Земле, на Алае? Нет, или я действительно переутомился, или до сих пор еще не про все вспомнил.»

— Ну что же ты молчишь, милый? — еле слышно прошептала Тайка, — скажи, что ты для меня придумал, твое молчание хуже любой пытки…

— Постели нам постель, — твердым голосом попросил ее Данг.

— И только? — ему явно послышались нотки разочарования в ее голосе.

— Да.

Он смотрел на нее, как она встала с кресла, подошла к кровати и стала своими неповторимыми движениями разбирать постель. Он никак не мог понять, что же заставило его отказаться от того, действительно казалось ранее недостижимым и было так близко сейчас. Нет, он никогда бы себе не простил, если бы причинил ей действительно настоящую боль, но что заставило его отказаться пусть даже от самок мягкого варианта таких игр, тем более если девушка сама хочет?

Он продолжал сидеть на своем стуле и смотреть как она, уже приготовив постель, неторопливо снимает платье, а затем прозрачный бюстгальтер, а затем такие же трусики и чулки, и мучительно стараясь найти в себе этот комплекс, ведь при виде такой фигуры он не сможет себя никак не проявить, хотя бы в самом невинном приказе.

И вдруг он рассмеялся. Он смеялся так, как не смеялся еще никогда, даже в самом далеком детстве. Он смеялся от внезапно нахлынувшей радости, до сего момента просто не познанной. Потому что комплекс исчез. А на его место вдруг мошным потоком хлынула сила — и такая, что в сравнении с ней прежние потаенные желания показались ему просто ненужным хламом, которому место на самых грязных помойках.

— Ты прошел через эти врата, милый, — она подошла к нему вплотную, встав на колени и положив руки ему на плечи, поцеловала в губы. И он ответил ей, потому что не видел в ее действиях и намека на унижение, настолько все было гармонично и слаженно.

— Позволь, я хотя бы раздену тебя, — оторвавшись от его губ, она стала медленно расстегивать пуговицы его джинсовой куртки, — Если б ты только знал, сколько великих воинов погибло, так и не переступив черту этих врат.

Данг даже не спрашивал, про какие врата говорит ему Тайка, ведь то, что он уже прошел, осталось позади, и потому уже стало абсолютно несущественным для него. Он только гладил эти чудные волосы и целовал ее глаза, еще мокрые от слез. И даже не торопился ласкать ее тело — ведь времени хватало на все…

* * *

Он лежал на правом боку, обняв Тайку за плечи правой рукой и осторожно ласкал ее волосы, доходившие до самых бедер. Он уже не помнил, сколько раз они сливались в единое целое, это было совершенно не важным. Странным же для него было то, что после каждого соития его сила ничуть не убавлялась, скорее наоборот, сливаясь с другой силой, приобретала невиданную ранее мощь. Такого с ним еще никогда не было — двух раз за ночь для него всегда было более, чем достаточно.

— Тебя что-нибудь еще мучает, любимый? — оторвавшись губами от его груди, прошептала девушка.

— Ты будешь смеяться, Тайка.

— А я люблю смеяться, только это далеко не всегда получается. Скажи, посмеемся вместе.

— Кажется, у меня началась Приапова болезнь.

— Ну и в чем тут проблема? — ее колокольчики рассыпались во тьму. — Я же сказала, что буду с тобой еще много лет.

Слабый свет ночника уже не достигал места, где они лежали, но он совершенно отчетливо видел ее лицо и всю фигуру, как будто она светилась изнутри. Сама же кровать полностью исчезла во мраке. Дангу казалось, что он медленно куда-то плывет, что он сам стал чем-то текучим и вязким, и еле заметно растекается в умирающих лучах далекого света ночника и внутреннего свечения девушки.

— Тайка, если б ты знала, как я тебе благодарен, — чуть слышно сказал он, путаясь в ее волосах, — я даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь расплатиться с тобой.

— Даже не думай об этом, — серьезно сказала она, — Ты ведь сейчас только начал учиться любить. А в любви уже нет ни счетов, ни долгов, ни благодарностей, — имеет значение лишь та сила, которую ты познал.

— Я уже боюсь потерять её.

— Да, ты прав, это самое страшное для воина. Но я помогу сохранить ее. Признайся, тебя еще что-то мучает?

Данг наклонился и поцеловал ее в губы.

— Знаешь, ты говорила, что не имеешь личной историии, — чуть оторвавшись от них, сказал он, — А я даже тебе завидую.

— Почему?

— Потому что у меня было страшное прошлое.

— Расскажи.

— Зачем?

— Ну расскажи, Данг, — она нежно провела языком вокруг соска его груди, — ты ведь меня уже знаешь, я не буду смеяться. Может, я опять смогу хоть как-то помочь тебе?

— Хорошо. Только в чем тут можно помочь… В общем, родился и жил я в одном очень страшном мире. Там были жестокие правители, которые обращались со своими поддаными не лучше, чем со скотом и которые вели бесконечные войны друг с другом. Страна была истощена до предела, а самым почетным делом была профессия солдата и полицейского, которые по своей сути ничем не отличались от обычных бандитов. Но правители в свободное время любили и поразвлечься — поэтому у нас в столице была и тонкая прослойка интеллигенции — ученые, музыканты и актеры. Ну и конечно книжники. В народе это слово было просто ругательным — не было никого более презираемого, чем они. Ведь в самом деле, все работали на священную войну, а чем занимались интеллигенты — никто не понимал. Вот в такой семье я и родился. Меня тогда били в детстве по нескольку раз в день — только за то, что отец был ученым, а мать — пианисткой. Конечно, можно было примкнуть к какой-нибудь ватаге, но я просто не мог находиться в толпе. Я везде был один. И вечером, перед тем, как уснуть, вовсю фантазировал себе другую жизнь…

— Какую? — предельно серьезным тоном спросила Тайка.

— Что будто бы я потомственный дворянин, а мой отец- знатный лорд, которому принадлежат все права на Арихаду.

— Арихада — это что?

— Самый чудесный уголок нашей страны. Великолепная гористая возвышенность, с хрустальными ручьями и виноградниками по склонам гор. Там делают такое вино, что наверное, сами боги на Олимпе не погнушались бы им. Это вино — монополия герцога Алайского. А я вот вообразил, что эти виноградники были дарованы были моему деду за особые заслуги перед родиной. И что он — генерал разведки, да не простой, а из тех великих полководцев, чьи имена навечно вписываются в историю. Смешно, ведь на самом деле он был самым что ни на есть книжником. Он жил в еще более страшное время, когда «яйцерезы» хватали всех без разбору и под пытками выявляли шпионов Каргона. Дед каким-то чудом выжил после мясорубки конвейера, но потом боялся даже просто выходить на улицу, сутками напролет проводя в своем чуланчике-библиотеке.

— А что он там делал?

— Писал какой-то трактат. И очень боялся, что в дом вдруг ворвутся «яйцерезы» и застигнут его за этим занятием.