Павел Искра - Тропа тайкера

• Название: Тропа тайкера
• Автор: Павел Искра
• Жанр: Научная Фантастика

Недавно, проходя мимо книжных развалов, я вдруг увидел одну странную книгу «Миры братьев Стругацких. Время учеников». Это заинтересовало, ведь эти писатели до сих пор являются для меня одними из самых любимых авторов современной литературы. Я даже не считал их романы фантастикой, мне казалось, что они просто волшебным образом увидели и описали события, происходившие в бесконечно далеких, но не менее реальных мирах, нежели наш. И этот мир не умер, он так и продолжает жить своей жизнью, вне зависимости от того, опишет его кто-либо из нас или нет.

Особенно запомнилась повесть «Змеиное молоко» — своей красивой идеей. Что тщедушные мальчики иногда вырастают в мужчин. И совершают поступки. И когда я прочитал последнее предложение этой повести, в голове вдруг вспыхнул готовый роман. Как будто удалось заглянуть в этот мир и увидеть новые, совершенно неожиданные события, происходящие уже сейчас в этом чудесном мире.

П. Искра

---

Конечно, Арамис. Ты всегда и везде был первый, — Лора встала и, обняв его за плечи, прошептала, — Неси меня, милый…

* * *

В комнате стало тихо. Профессор молча листал «Плейбой», Данг решил пока поболтать с Философом, собеседником тот был явно не ординарным.

— Слушай, пока все заняты, не расскажешь ли ты о своей философской концепции?

— Запросто. Только давай возьмем еще по коктейлю. А то без поллитры… — не закончив крылатой фразы, Философ весело рассмеялся.

— Данг ничего не имел против. Официант моментально поставил еще по «Мартини» и убрал пустую посуду со стола.

— Все случилось как бы в один день. Совсем незадолго до моего переселения сюда. Я уж не знаю, как это случилось, то ли от сексуальной тоски, то ли от проблем на работе. А скорее, от всего сразу. Но в один прекрасный день я вдруг сделал научное открытие.

— В какой области?

— В философии, какой же еще. Хотя у меня неь соответствующего образования. Но я вдруг нашел, что все наше мышление очень слабо, привычная логика не дает решать насущных проблем. А я вдруг увидел, что есть и другая логика.

Данг молча смотрел на него. На языке так и вертелся глупый вопрос «какая?», но Данг не давал ему вырваться.

— Я бы назвал ее диалектикой. Но диалектику уже кто-то открыл, то ли Маркс, то ли Ленин, больше я никого и не читал. Но в любом случае их диалектика была слабой. Она заключалась в дилемме «или — или». Или плюс, или минус, либо верх, либо низ, все имеет противоположные стороны. Выбирай любую, какая нравится. Либо добро, либо зло. Как отрезок с двумя точками по краям. А посередине отрезка — точки компромиссных решений.

— Да, представляю, — сказал Данг, — Пока все просто.

— Так вот, я открыл, что сам по себе плюс или минус, а тем более компромисс ровно ничего не стоят. Проблему надо схватить одновременно за оба конца.

— Минуточку, — не совсем понял Данг, — А если на каких-нибудь конкретных примерах?

— На примерах… Знаешь, это просто, когда понимаешь суть, а вот объяснить ее свежему человеку — самое трудное. И как ни странно, лучше начинать со сложных примеров. Вот, скажем, диалектика Маркса. Он ввел закон единства и борьбы противоположностей. И затем, на его основе разработал учение о классовой борьбе. И так увлекся этой борьбой, что тут же позабыл о единстве. Ленин, который реализовал эти идеи, о нем и вовсе не думал. Что получилось, всем известно.

— Черт побери… — мозг Данга уже заработал на всю катушку, — Конечно, у предпринимателя и наемных рабочих есть противоречия. Но существуют и общие интересы — повышение прибыли, например. Тогда первому станет выгодно хорошо платить вторым, улучшать их условия труда, образовательный Уровень сейчас ведь век машин. А тогда толковый рабочий может дать еще большую прибыль. А если хозяин будет все гробастать себе? Голодным все по фигу, повышать прибыль нет смысла, проще грохнуть хозяина и…

— Верно. Но это уже частный случай, я как раз сейчас разрабатываю модели структурных революций…

— Чего-чего? — напрягся Данг.

— Чуть позже я объясню. Ты постарайся понять общий смысл — сама по себе борьба или единение классов не имеют никакого смысла. Только на основе полного их синтеза можно строить нормальный социум. Ладно, — махнул рукой Философ, — К этому мы еще вернемся. Давай рассмотрим любую жизненную проблему, которая кажется неразрешимой. О! — воскликнул вдруг Философ, вот, кстати, простейший пример — тот пресловутый основной вопрос философии — что первично — материя или идея? Все спорят на эту тему уже много веков, и никто никого убедить не может. И никто до сих пор не понял, что если неглупые в общем-то люди так долго думают значит, каждый из них прав. Это просто, опять же две крайние точки одного отрезка. И если схватиться одновременно за две крайности, все станет ясно. Мысль — это тоже материя. Очень тонкая, незаметная, но это уже вопрос техники. И стоит ли терять время на ненужные споры?

— Тогда выходит, что все, о чем мы мыслим, где-то реально существует во вселенной? — уже схватив суть, Данг продолжал: — Я знал про что-то подобное, но принимал все это за чистую абстракцию.

— Хорошее замечание. Кстати об абстракции. Бывают ситуации, когда они превращаются в реальность. А реальность — в абстракцию.

— Знаешь, на примерах я быстрее понимаю, — признался Данг.

— Да ради Бога. Это только со стороны мои слова кажутся сплошным бредом, а все ведь сводится к действительно насущным проблемам. Вот скажем, играл я в волейбол. Играл я, прямо говорю, неважно. Не видел летящий мяч, не был поставлен удар — я вообще на площадке чувствовал себя последним. И вот однажды во время игры мне пришла в голову странная с виду мысль. Что надо играть не с соперниками, а с мячом. Играть так, что будто бы ничего, кроме него, на площадке не существует. Что все остальные игроки — чистая абстракция. А мяч — единственный' реальный объект. Ну и я, конечно. При такой постановке вопроса уже невозможно было выиграть или проиграть соперники-то превратились в абстракцию, у кого выигрывать-то? А мяч — вот он, живой, летит ко мне неизвестно откуда, я посылаю его ударом назад, он медленно растворяется в воздухе… Потом опять, так же медленно увеличиваясь, появляется с другой стороны. Я уже не думал о том, как выглядит моя игра со стороны, ведь мои соперники и партнеры абстрактны. Еще удар! А если подкрутить? А если послать его чуть левее, откуда он после появится? Время замедлилось, представляешь? Пока мяч появлялся, я успевал прикинуть несколько вариантов своих ударов, и неторопливо посылал его обратно в пустоту, я был в полном восторге от такой игры. И вдруг мяч исчез…

— Куда? — машинально вырвалось вдруг у Данга.

— Он тоже превратился в абстракцию. А точнее, в математический вектор — это ведь чистая абстракция, верно? И я уже видел одновременно момент нанесения удара соперником на том конце площадки и точку, куда этот мяч прилетит — именно как единый вектор. Две крайние противоположные точки были схвачены воедино — что-либо противопоставить мне при таком видении было невозможно.

— Да, — протянул Данг, — Ты, наверное, играл, как Бог?

— Да, потом так и сказали. Но в момент игры я совершенно об этом не думал. Полностью исчезло чувство своей важности, оно по сути тоже превратилось в абстракцию. Реальными тогда были только вектора сил.

Неплохо. Надо будет попробовать. А, скажем, в рукопашной?

— А вот поинтересуйся у Арамиса, у него «черный пояс». Он пробовал применять это в спаррингах, долго не получалось… Ведь такой бой вполне можно смоделировать языком векторной алгебры. А если ее видеть? Враг исчезает, остаются вектора, все удары известны в самый момент их зарождения, и полно времени нейтрализовать их своими. И к тому же — перед ними не чувствуешь страха.

— То есть как?

— А кого бояться? Человек привык опасаться кулаков, это уже в подсознании сидит. А тут кулаков нет. Одни векторы. А уж их опасаться привычки нет и быть не может. Арамис через год тренировок после моих объяснений стал чемпионом Града.

— А я и не знал.

— Он ничего не говорил? Молодец, — довольно отметил Философ, ненужная похвальба может все испортить.

— Каким образом?

— Видишь ли, она невольно концентрирует мысли на эго — одной точке. И сразу же исчезают другие. А одна точка — отсутствие каких бы то ни было векторов. Настоящей силы. Ладно. Давай сюда свою самую неразрешимую проблему, сейчас мы разложим ее по косточкам. Только не спрашивай, как обустроить Россию, — засмеялся Философ, — это я тебе и так расскажу. Пока давай личную. Я не прошу служебных тайн, сможешь все сформулировать в самом общем виде.

— Ну, хорошо. Допустим, мне противостоит крайне сильный противник. Шансов победить его практически нет. Мои действия?

— Очень хороший вопрос. Потому что очень примитивный. Парадокс в том, что на самом деле такие простые для понимания проблемы решать значительно сложнее, чем, скажем, социальное переустройство мира. Берем лист бумаги и рисуем. Вот мощная стрелка, это вектор силы, она нацелена на точку, на тебя. Ты можешь уйти с линии вектора?

— Нет. Мне необходимо самому одолеть ее.

— А вот это уже совсем другая проблема. Ладно, подумаем. Тебе нужно найти более сильного союзника.

— Исключено. Зачем я нужен более сильному союзнику?

— Я еще ни разу не сталкивался с абсолютной силой. Любому сколь крут он ни был, всегда что-то да не хватает. Того, чем вполне можешь владеть ты. Например… Вот, скажем, возьмем отношения человек — собака. Собака много ниже по интеллекту, но в некоторых делах до сих пор незаменима. Уже какое только оружие ни придумали, а все равно.

— Собака… — покачал головой Данг.

— Тебя это оскорбляет? Если уж ты влез в такие игры, то у тебя просто нет времени обижаться на что-либо. Ну ладно, оставим собаку. Сформулируй свою проблему более конкретно — что подразумевается под словом «одолеть силу»? Уничтожить ее? Отнести в сторону? Научиться управлять ею? Это совершенно разные вещи.