Павел Искра - Тропа тайкера

• Название: Тропа тайкера
• Автор: Павел Искра
• Жанр: Научная Фантастика

Недавно, проходя мимо книжных развалов, я вдруг увидел одну странную книгу «Миры братьев Стругацких. Время учеников». Это заинтересовало, ведь эти писатели до сих пор являются для меня одними из самых любимых авторов современной литературы. Я даже не считал их романы фантастикой, мне казалось, что они просто волшебным образом увидели и описали события, происходившие в бесконечно далеких, но не менее реальных мирах, нежели наш. И этот мир не умер, он так и продолжает жить своей жизнью, вне зависимости от того, опишет его кто-либо из нас или нет.

Особенно запомнилась повесть «Змеиное молоко» — своей красивой идеей. Что тщедушные мальчики иногда вырастают в мужчин. И совершают поступки. И когда я прочитал последнее предложение этой повести, в голове вдруг вспыхнул готовый роман. Как будто удалось заглянуть в этот мир и увидеть новые, совершенно неожиданные события, происходящие уже сейчас в этом чудесном мире.

П. Искра

---

— Вечер добрый, судари и сударыни, — неожиданно гнусавым голосом произнес «святой», — вам невероятно повезло, что занесла вас сюда нелегкая. Вы тоже Нардаю ищете, али по другой нужде?

Я решил не отвечать, так как уже не знал, — померещился мне этот чудак, или нет. Но мои сомнения быстро разрешила Алька.

— Мужик, а ты водки нальешь? — она грузно перевалила свои телеса через борт лодки и прошлепала босыми ногами по воде прямо к бородачу.

— А где же ты видишь водку, голуба моя? — с тем же благостным выражением степенно гнусавил «святой». — Это священный нектар из цветка папоротника, настоянный на одолень-траве, с отваром оленьих рогов…

При этих его словах я несказанно обрадовался, такое соседство мне было более, чем кстати. Теперь все внимание будет переключено на него, а я на таком фоне буду выглядеть вполне нормально.

— Дядь, да ты кто такой? — уже менее уверенным голосом спросила Алька.

— Я-то? Закрытый.

— Какой-какой?

— Ну как это объяснить… Ты вот Пушкина знаешь?

— Знаю.

— А Лермонтова знаешь?

— Знаю.

— А где они все? Все их знают, и нигде найти не могут. А почему? А потому, что закрытые. Так вот и я.

Алька звонко хлопнула себя по лбу и захохотала во все горло — пожалуй, еще громче, чем тогда в машине, во время анекдота. Не удержались от смеха и Серый с Танькой. Только меня это почему-то не рассмешило. Не понравился мне этот перл «святого». Бред, конечно, чистый, но что-то меня в нем насторожило. Как будто я услышал диковинную метафору, за которой кроется что-то очень серьезное.

— Ну ладно, мужик, — отдышавшись от смеха, промолвила Алька, — Коли такой жмот, жри сам свою водяру. У нас у самих всё есть, коли хочешь, тебя угостим. Или нет, на сегодня тебе «нектара» вполне хватит, а вот завтра у нас похмелиться на всех останется, после рогов твоих оленьих. Да и насчет чего другого тоже… — она кокетливо повела мясистым плечиком.

— Благодарствую, сударыня, — «святой» отвесил земной поклон, — Но похмеляюсь я компотиком из белены и мухоморной наливочкой, да чтоб из погребу было, а сливочки, что от козы Таисии, мне уж поперек горла встали. А до вашего полу меня хоть интерес разбирает, да страх зело давлеет, и подойти близко не решусь. А вот юношу, — тут он мельком взглянул на меня, приглашаю ко мне во дворец, да откроется ему Нардая во всей красе и величии своем. пусть приходит ко мне на пир званый, — после этих слов «святой» плавно повернулся к берегу и пошел из воды к лесу.

Алька глядела ему вслед и чесала коротко стриженый затылок.

Эй, а куда приходить-то? — крикнула она, — Ты что, разве не на берегу остановился?

— Что вы, госпожа моя, — не оборачиваясь ответил тот, — я русалок с детства боюсь. А дворец мой высоко на холме стоит, и дороги им туда нету, святые мороки на заставах стоят, ворога очаровывают и выворачивают вспять. Да и вам туда, краса ненаглядная, тоже пути не будет, уж не обессудьте. Только юноше, да не того, что с веслом, а того, что на месте кормчего сидит, кормчий далеко зрит, да глаза ему пелена застила, и силушкой его Бог не обидел, да очарован он…

Он уходил, не повышая голоса, и ни на секунду не прерывал своей речи. Когда его фигура уже скрылась среди деревьев, последние фразы разобрать было очень трудно, и было непонятно, то ли он замолчал, то ли так и идет, вглубь острова, продолжая свой монолог.

Изо всей этой галиматьи я понял только одно: этот «святой» явно положил на меня глаз. Именно я сидел на корме лодки и именно в мою сторону он зыркнул глазами. Но как ни странно, мысль о «свихнувшемся педерасте» у меня исчезла так же внезапно, как и появилась. Она исчезла тогда, когда Алька, глядевшая в направлении уходящего каким-то странным, выслеживающим взглядом, вдруг повернулась чуть в сторону нашей лодки.

— Пиздишь ты, как Троцкий, старый болтливый козел, — сказала она вдруг очень красивым и нежным голосом. Этот голос, настолько непохожий на ее прежний, произнесенный к тому же с такой интонацией и силой, с какой обычно объясняются в любви, настолько контрастировал с этими грубыми словами, что я потерял способность что-либо мыслить.

После чего она повернулась ко мне и взглянула прямо в глаза — еще миг, — и она превратилась в такую красавицу, какой я не видел нигде. Ни в жизни, ни в кино, ни в журналах. Любая топ-модель выглядела бы просто дурнушкой. Хотя нет, дурнушка — это повод для сравнения. А тут никаких сравнений быть просто не могло. Я не мог отвести от нее взгляда, вся природа вокруг потускнела, исчезла, как и все, что оказывается в сиянии Божьего Света.

— Ну чего там расселись-то, — ее прежний голос резко прервал мой шок, — пора выгружаться, ставить палатки да водкой накачиваться.

Я резко протер глаза: краса неземная, конечно, исчезла, и перед нами стояла прежняя Алька. Полминуты постояв, она прошлепала по воде на берег, скинула на песок свою одежду, кинулась обратно в воду и поплыла кролем навстречу закату.

— А она и впрямь похожа на русалку, — чуть прищурив глаза, восторженно прошептала Танька.

Так, новые чудеса. На мой взгляд, эту лысую уродину можно было сравнить лишь с кикиморой или с болотной жабой, но никак не с русалкой. Да и все Танькино поведение, пока мы сюда добирались, было, по меньшей мере, непонятным. Посудите сами: девушку пригласили на пикник, и вдруг ее мужчина привозит туда же другую, ранее незнакомую ей девицу. Причем познакомились они этим же днем. И хотя ее мужчина (то есть Серый) и говорит, что снял ту девицу для друга (то есть меня), со стороны это выглядит странно: этот друг на нее и внимания не обращает, даже избавиться от нее хочет. А вот Серый, наоборот, бросает в сторону той девицы вполне заинтересованные взгляды. В такой ситуации, по-моему, любая бы возмутилась. Потребовала бы объяснений, а то и навалила бы Серому хороших пендюлин, и была бы совершенно права. А Танька наоборот, всю дорогу молчала, и вообще вся была немного раздавленная. Так обычно себя ведут, когда оказываются в компании с крутой знаменитостью. Причем уважаемой ею лично и горячо любимой.

Алька плавала где-то час, за это время мы успели разбить лагерь, натянуть широкий тент над местом предполагаемого кострища и приготовить все, что нужно для вечерней трапезы. С местом нам дико повезло: чистая зеленая лужайка, расположенная сразу за пляжем, окаймлялась высоким хвойным лесом. Удивляли только две странности: во-первых, она была совершенно пустой. По всей логике вещей здесь должно быть полно туристов. Или уж, на крайний случай, здесь обязательно бы остались следы их пребывания: бутылки пустые, банки и прочий мусор. А здесь, казалось, не ступала нога человека. Вторая странность противоречила первой — прямо у ближайшей к кострищу сосны были аккуратно сложены в высокий колодец березовые полешки, а рядом с ними — куча сухих сосновых веток для растопки костра. А вокруг кострища был вдобавок выложен «Пентагон»[4] из сосновых бревен! Был бы я директором турфирмы, организующей подобные пикники по заказам клиентов, то вряд ли мог придумать что-нибудь лучшее.

Нет, уж слишком много было чудес для одного дня. Я уж решил не обращать больше внимания, отвлечься от этих размышлений при помощи работы по обустройству лагеря (хотя такой работы, к великому сожалению, было мало). Но в голову навязчиво лезли невероятные мысли по поводу Альки. Ведь все это со мной началось после нашей с ней встречи. То есть отклонения от нормы были и до нее (хотя бы те же сны), но я их вполне мог контролировать. Может, эта девица — ведьма? Судя по всему, мы втроем и видим ее по-разному. Для Серого — телка как телка, вполне можно перепихнуться. Для меня — ясное дело, а для Таньки — прямо-таки ви-ай-пи. Что вообще наиболее дико в данной ситуации. Ну хорошо, допустим, что она — ведьма. А кто же тогда этот «святой»? Судя со стороны по поведению Альки, во время этого бредового диалога она отнеслась к его словам очень серьезно. Зачем такой сильной, без сомнения, ведьме вообще тратить время на жалкого психа? Я ясно помнил ее осторожный взгляд, будто пытающийся выследить пути этого «святого» на воде. Такой взгляд бывает у опытных охотников, идущих по следу дикого зверя. Зверя хитрого, ловкого и сильного, типа росомахи, который может сам стать охотником, чтобы в любую секунду выскочить из ближайшего дерева и вцепиться человеку в горло всеми когтями.

А может, этот тощий бородач — тоже колдун? И они здесь случайно встретились, так сказать, сила против силы? А какого лешего мы им понадобились? Уволочь наши грешные души в ад? Если ад существует, то лично мне и без них туда прямая дорога, образ жизни у меня далеко не святой. И стараться так особо нечего. Может, они решили взять меня измором, свести с ума и отобрать мои деньги? По нынешним меркам, капиталец мой был весьма и весьма средненьким. К тому же, структура нашего АО была такова, что для извлечения доли участия атака извне на отдельного акционера была недостаточной. Если уж наезжать, так на всех. И вообще, если бы эта девица занималась «магическим рэкетом», она вполне бы могла найти куда более лакомые фигуры в мире российского бизнеса.