Йенс Бьерре - Затерянный мир Калахари

• Название: Затерянный мир Калахари
• Автор: Йенс Бьерре
• Издательство: Мысль
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1964

---

— Самое важное — вода, — говорит сержант. — Продовольствие вам бушмены достанут.

До Рунту было больше трехсот километров. Мы надеялись до ночи приехать в Каракувису, расположенную на полпути. Наша «дорога» — это глубокая колея в песке, которую проложили большие грузовики Ассоциации или католических миссионеров. К сожалению, колея лендровера немного уже, и ехать было неудобно.

Вскоре местность лишилась растительности. Колеса увязали в сыпучем песке, и несколько километров пришлось ехать на первой скорости: песок грозил засосать и остановить машину. Мы были за пределами земли белого человека. Машина с трудом продвигалась вперед. Ландшафт становился все более диким. Иногда встречались небольшие группы изящных антилоп куду и даже несколько канн (Taurotragus oryx), крупных животных, способных одним прыжком перемахнуть через заросли кустарника или невысокие деревья. В одном месте мы видели, как самка пятнистого леопарда прокралась в кусты с детенышем в зубах, улеглась на безопасном расстоянии и проводила нас любопытным взглядом.

Мы часто останавливались понаблюдать за животными, потому что они наполняют африканский ландшафт глубоким смыслом, и у человека возникает чувство единства с этими деревьями, землей, травой и небом. Даже горизонт выглядит совсем по-иному, если на алюминиевом фоне неба вырисовывается силуэт куду. Это любопытство и интерес, очевидно, взаимны, потому что, хотя животным и присущ страх перед всем незнакомым, они, увидев пришельцев, не убегают далеко, а просто удаляются на безопасное расстояние и с любопытством глазеют на незваных гостей. Мы рассматриваем их в бинокль. Огромный самец канны нетерпеливо фыркает и роет передними копытами песок, как бы обращаясь к нам: «А ну-ка убирайтесь отсюда к дьяволу, и я снова пойду пастись на траве, с которой вы меня согнали!» Маленький подвижной скакун дерзко вскидывает мордочку, будто говоря: «Меня вам не поймать. Ну-ка попробуйте»… Мы заводим машину, и он отскакивает подальше, но нос у него задран все так же высоко.

Было уже темно, когда мы прибыли в Каракувису. После моего прошлого приезда здесь построили коттеджи, в которых останавливаются на ночь чиновники и миссионеры, направляющиеся в Окованго или едущие оттуда. Коттеджи обслуживает африканец из Окованго. Раньше здесь было только поселение бушменов у колодца, и мы спали у костра, который горел всю ночь, отпугивая львов. Между прочим, каждый колодец в Калахари имеет свое название и служит ориентиром. Высокое дерево, холм или пан (котловина), обозначенные на крупномасштабных картах, — все это очень важные для человека ориентиры.

Устроившись в одном из коттеджей, мы услышали в ночной тишине крики и взрывы смеха, доносившиеся из расположенного неподалеку бушменского поселения. Утром мы поехали туда. В километре от колодца стояло кругом несколько травяных хижин и навесов из сучьев. Глубина колодца — всего три метра, на дне его небольшая лужица мутной воды, но от нее зависит жизнь четырех-пяти семей бушменов, более или менее постоянных жителей Каракувисы.

В поселении было несколько женщин с детьми и пожилых мужчин. Они заметно насторожились, вероятно, боясь, что наше посещение связано с недавним нападением на полицейского. Мы поздоровались, как принято в Окованго, подняв правую руку и крикнув: «Морро, морро!» Ответ на наше приветствие был угрюмо сдержанным, но когда мы оделили каждого бушмена щепоткой табаку и уселись среди них покурить, лед был сломан. Я узнал одного старика и показал ему фотографию, сделанную десять лет назад. На ней были он и я. Смеясь и разговаривая, все столпились вокруг, чтобы разглядеть ее получше, и напряженность окончательно улетучилась.

Из ближних кустов появились около десятка молодых бушменов. Они, очевидно, прятались там, как дикие животные. Молодые бушмены были без оружия, которое они несомненно укрыли в кустарнике. На некоторых из них были не кожаные повязки, как у всех, а брюки цвета хаки. Один был даже в рваной рубашке. На ломаном языке африкаанс бушмен пояснил, что иногда им дают работу: они закладывают дерном глубокие песчаные колеи дороги на Рунту и получают за это одеяла, брюки, рубашки, ножи, табак, трубки, маис. Он сказал, что два молодых бушмена из их поселения сейчас ищут человека, который пустил отравленную стрелу в полицейского. Кстати, все бушмены знают язык африкаанс достаточно хорошо, чтобы попросить табачку и сказать «дэнки» (спасибо).

Эта группа была слишком современной и не представляла для нас интереса. В хижинах мы увидели старые консервные банки, жестяные кружки и ложки. Они разучились изготавливать домашнюю утварь из дерева, костей, скорлупы страусовых яиц, да, пожалуй, и не чувствуют в этом необходимости. Однако мы провели с ними почти целый день. Франсуа приводил всех в восхищение своими портретными этюдами. Оказалось, что бушмены еще не окончательно забыли свое старое традиционное искусство: по примеру Франсуа один бушмен, попросив карандаш, нарисовал нам куду. Простыми, стремительными линиями он передал грациозность и проворство животного. Показывая нам рисунок, бушмен сказал со смехом: «Мой», что на языке африкаанс означает «красиво».

Глава одиннадцатая Ленивые люди рая

На следующее утро мы ехали в Рунту на реке Окованго, отделяющей Юго-Западную Африку от Португальской Западной Африки. Дорога вилась по тысячелетнему пересохшему руслу (омурамбе) реки Оматако, но некоторое время нам пришлось ползти на первой скорости по так называемому Пальцу Калахари — длинной песчаной дюне километров в десять шириной. Подъезжая к реке, мы увидели спрятавшиеся за высокими оградами из заостренных шестов краали африканцев племени окованго. Несколько человек уже бежали навстречу, размахивая руками и приветствуя нас радостным «морро, морро!» Такое дружелюбие африканцев было особенно приятно после Южно-Африканского Союза. Это единственный район во всей Южной Африке, где белых встречают улыбками и «морро».

Районный комиссар Крюгер с женой были очень приветливы. Мы приняли горячую ванну, посидели на террасе, потягивая виски и любуясь багровым закатом и его отражением в реке, с удовольствием проглотили обильный обед со свежими овощами и фруктами и снова устроились со стаканами на террасе под противомоскитными сетками. Хозяин рассказывал множество историй о реке и об этом глухом районе Африки, а мы слушали его и разглядывали отражение луны в воде.

Он говорил о носорогах, перекапывающих по ночам поля африканцев, о женщинах и детях, которых крокодилы утаскивают в реку. Он говорил о меланхолии дождливого сезона, о таинственном убийстве белого отшельника, о миссионере, который сошел с ума и утонул в болоте. Он говорил о местных лекарях («медицинских людях»), о мистицизме, о барабанах джунглей.

Много лет назад, еще до того как здесь был создан государственный пост, несколько бушменов, которых окованго подозревали в краже скота, были зверски убиты. Двоих держали под водой, пока они не захлебнулись, двоих привязали к деревьям и сожгли живьем, а трех женщин бросили на съедение крокодилам. Одна из них случайно осталась в живых и добралась до миссии в Ньянгане, ниже по реке. Районный комиссар арестовал одного из убийц. Его судили и повесили. Сейчас на реке Окованго царит мир, но все еще свирепствует малярия. Мы с удовольствием соглашаемся, что виски — самое лучшее лекарство от нее.

Государственный пост в Рунту — прелестное место. Домики стоят на холме, с которого открывается вид на португальскую Анголу за рекой. Кроме районного комиссара здесь живут еще трое-четверо чиновников, включая симпатичного идеалиста доктора Жубера. Здесь находится склад Ассоциации, в котором работает много африканцев. Территория Окованго — это обширный район, где в краалях по берегам реки живет двадцать тысяч африканцев. Река замечательна не только тем, что она самая большая в Юго-Западной Африке, и даже не тем, что вода в ней не высыхает круглый год, а своей удивительной особенностью: она не впадает в океан! Река течет в обратном направлении — в глубь страны, на север пустыни Калахари, в Бечуаналенд. Там часть воды испаряется от невероятной жары, а все остальное просачивается в землю. Куда вода девается потом, не известно. В северной части Юго-Западной Африки существует целая система подземных рек и озер, пока еще неисследованная.

В реке Окованго не купаются. Она кишит крокодилами, и в ней живет белхасиа, крохотный паразит, разносчиком которого служит один из видов улиток. Белхасиа проникает под кожу человека и разъедает его внутренние органы. Как это ни странно, паразит встречается почти всегда в тех реках, которые текут к востоку. Это явление пока тоже не имеет объяснения.

Тем не менее река Окованго — источник жизни. На ее плодородных берегах в круглых краалях за высокими изгородями — защитой от львов, леопардов, слонов, носорогов и крокодилов — живут африканцы. Племя окованго много лет назад отделилось от обитающего к западу отсюда более высокоразвитого племени овамбо и поселилось на берегах реки Окованго. Окованго выращивают немного маиса, держат скот и ловят рыбу в реке при помощи копий, больших корзин и специальных ловушек.