Ханс Фаллада - Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды...

• Название: Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды...
• Автор: Ханс Фаллада
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-01198-3

В первый том Собрания сочинений известного немецкого писателя Ханса Фаллады (1893–1947) входят два романа: «Маленький человек, что же дальше?» (1932) и «Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды…» (1934). Эти романы посвящены судьбам немецкой мелкой буржуазии, городского «дна». В них автор рассказывает о злоключениях «маленьких» людей в Германии накануне краха буржуазного демократизма и утверждения в стране фашистской диктатуры.

---

— Кажется, вы сказали, что скоро у вас вообще не будет нужды в деньгах? — замечает Куфальт.

— Да бросьте вы. — Беербоом вдруг опять мрачнеет. — Деньги всегда нужны. Думаете, я подарю Бертольду свои кровные? Как бы не так!

Нет, интересным собеседником Беербоома никак не назовешь, а все же с ним легче, чем одному, если ждешь, когда хлопнет входная дверь, легкие быстрые каблучки простучат по передней, и ты услышишь две-три обыденные фразы, вполголоса брошенные матери.

— Да помолчите вы хоть минуту! — вдруг вскидывается Куфальт, обрывая Беербоома на полуслове. — Да, да, входите, пожалуйста.

Да, это она постучалась в дверь, как нарочно теперь, когда тут торчит Беербоом, она пришла к нему.

Лиза остановилась на пороге, Беербоом неуверенно поднялся со стула и уставился на нее.

— Можно предложить вам чаю — вам и вашему другу?

О, нынче она так благосклонна! Или что-то задумала? Может, у нее сегодня что-то сорвалось, вот она и вспомнила о жильце, зашла предложить им с Беербоомом чаю.

Беербоом сразу заторопился:

— Нет-нет, мне не надо. Мне пора. К десяти я должен вернуться в приют.

И Куфальт выпаливает вне себя от бешенства:

— Беербоом! Я же вам сказал: если вы хоть раз…

А Лиза Бен все стоит на пороге, переводя глаза с одного на другого. И Беербоому хочется быстренько загладить свой промах:

— Я вовсе не его друг. Господин Куфальт лишь изредка приглашает меня зайти. — И добавляет для вящей убедительности: — У нас с ним нет ничего общего.

На Лизе светло-голубое платье без рукавов с неглубоким квадратным вырезом. Волосы — вероятно, из-за жары — распущены и легким ореолом обрамляют ее лицо, а рот по-детски полуоткрыт.

— Ну, значит, я пойду приготовлю вам чай, — говорит она, как бы не слыша Беербоома. — Вода сейчас закипит.

Но не уходит. Наоборот, она прикрывает за собой дверь и говорит:

— Вы, может быть, представите мне своего друга?

— Беербоом, — сквозь зубы цедит Куфальт. — Фройляйн Бен.

— В каком же приюте вы живете, господин Беербоом? — спрашивает она.

На Куфальта она и не глядит.

— Да как вам сказать, — мямлит Беербоом. — Даже не знаю… — И вдруг его осеняет: — Настоящей психушкой это не назовешь, но я ведь и впрямь слегка со сдвигом. — И, явно гордясь тем, как ловко он выкрутился, еще и добавляет для ясности: — Потому-то мне и разрешается иногда заходить к господину Куфальту.

Куфальт чувствует, что от крайнего отчаяния на него накатывает приступ неудержимого хохота, но Лиза даже не улыбается. Присев на краешек плюшевого кресла, она ласково смотрит на Беербоома.

— Как это — «со сдвигом»? То есть, как это — «слегка со сдвигом»?

— О, знаете, это долго объяснять, а мне на самом деле пора, — Беербоом напряженно соображает, как бы ему не навредить Куфальту, и наконец говорит: — Видите ли, фройляйн, это связано с женщинами. Не могу же я вам рассказывать о таких вещах, верно?

— Вот оно что! — возражает Лиза. — Уверена, что понимаю в этих вещах больше, чем вы думаете.

И очень вдумчиво разглядывает Беербоома, потом переводит взгляд на Куфальта. А тот уже дрожит от страха, — ведь глядя на них обоих, так легко обо всем догадаться! Почувствовала же она, как он ночами желал ее и боялся себя выдать, желал и боялся. Они с Беербоомом оба скованные, заторможенные, и мозги у таких всегда со сдвигом — ей нетрудно сообразить.

И вдруг она улыбается как ни в чем не бывало:

— Ну расскажите же, хоть немножко. Я остановлю вас, если вы зайдете слишком далеко.

«Ей бы только помучить», — думает Куфальт, а вслух говорит:

— Между прочим, вода для чая наверняка давно кипит, фройляйн Бен. Я только в том смысле… Вы ведь хотели…

Окончательно смутившись под ее взглядом, он умолкает.

— Да, совсем забыла вам сказать, господин Куфальт, — заявляет Лиза. — Мать говорит, на днях приходил тут один, в штатском и с бляхой, понимаете, какое дело. О вас справлялся. Пропадаете ли вечерами, водятся ли деньжата, с кем встречаетесь и все такое.

Она умолкает и не глядит уже в сторону Куфальта, все ее внимание приковано к Беербоому.

— Не понимаю, с чего бы это… — Куфальт как громом поражен.

— Просто чтобы вы были в курсе, — говорит Лиза. — А нам с матерью все равно. Ну, так что же с вами, господин Беербоом?

Куфальт стоит столбом, словно прирос к полу. Он и раздавлен, и счастлив, потому что его не гонят. И в то же время ему стыдно перед ней — ведь она все поняла, и скорее всего уже давно. Что же теперь будет?

Он глядит и глядит на нее, но она уже забыла о нем, до того увлеклась беседой с Беербоомом, — щеки порозовели, глаза блестят, так она возбуждена. Вот встает с кресла, подходит к Беербоому, подсаживается к нему на тахту, они начинают шептаться… Сколько же ей лет? Двадцать один? Двадцать два? Никак не больше.

— Дело в том, — говорит Беербоом, — что стоит мне посмотреть на женщину, и я сразу начинаю думать об этом. Понимаете? Всегда только об этом. И если хочу поболтать или погулять с какой-нибудь одной, вспоминаю о них всех. И не могу решиться… Столько лет…

— А сколько?

— Одиннадцать. И асе одиннадцать я думал только об этом, а теперь столько всего навалилось, и все такое разное, понимаете…

Он растерянно смотрит на нее.

— А вы и теперь думаете о том же, о чем… о чем в тюрьме? — Она оттопырила нижнюю губку и неотрывно смотрит на него. Словно ласковое крыло птицы осеняет ее лоб копна мягких распущенных волос.

— Я не в простой тюрьме сидел, а в каторжной, — с каким-то странным азартом уточняет Беербоом. — Это Куфальт в простой… — Он с виноватым видом поднимает глаза на Куфальта. — Ничего, что я об этом рассказал, Куфальт? Фройляйн ведь так и так все знает.

Куфальт только молча глядит на него.

— Нет, — отвечает Беербоом на вопрос Лизы. — Или, вернее, да, думал. До последнего времени. Но теперь у меня все по-другому…

Он не договаривает. Двое других сидят, не двигаясь, и ждут, продолжит он или нет. В комнате душно, воздух сухой, горячий, нечем дышать… Оба глядят в пространство. Никто ни на кого не смотрит.

— Знаете… — вновь начинает и вновь не договаривает Беербоом.

Куфальт решается взглянуть на него. Вечно сумрачное желтоватое лицо Беербоома как-то посветлело, разгладилось, оно сияет, даже светится. Словно вдруг открылся вид из окна — горы, долины, дальние дали… Что это — счастье? Может, так и выглядит счастье?

— У меня есть сестренка, — медленно, с трудом выговаривая слова, начинает Беербоом. — Когда я исчез из дому, она была еще совсем маленькая, лет десять, может, двенадцать… — Помолчав, он продолжает тем же тоном: — Понимаете, я все знаю о детях, вернее, о маленьких девочках, у меня ведь есть сестренка. И в тюрьме я всегда о ней думал… А теперь…

Он опять умолкает. Остальные тоже молчат. Беербоом встает, быстрыми шагами меряет комнату, вновь садится и говорит:

— Дети, вернее, маленькие девочки, гуляют в сквериках, понимаете…

Опять молчание, опять все трое стараются не смотреть друг на друга.

Если бы можно было встать и распахнуть окно, чтобы свежий ночной ветерок развеял это наваждение! А это, конечно же, наваждение, колдовство, вот она, колдунья, сидит тут и мучает, мучает…

— А я стою и гляжу на них всякий раз, как удается уйти из приюта, стою и гляжу. И такие страшные мысли приходят в голову! В тюрьме такого не было, там казалось, это только за решеткой об этом думаешь, а потом все будет по-другому.

Вновь надолго воцаряется молчание. Куфальт делает над собой усилие, чтобы сбросить чары, открывает рот, силится что-то сказать, откашливается и, выдавив «Итак…», умолкает.

А Беербоома, наоборот, как прорвало:

— Да, женщины и девушки, они ведь все знают про меня. Или, вернее, я все знаю про них. И я не могу с ними… Понимаете, ведь каждая из них может оказаться моей сестренкой! Это ощущение так ново для меня…

Он задумывается. Его желтоватая длинная рука с черными волосами и синеватыми набухшими венами вползает на стол, распрямляется и вдруг резко сжимается в кулак, словно раздавливая и ломая что-то невидимое…

— Я-то уж думал, — шепчет он едва слышно. — Я-то уж думал, они меня совсем доконали, ан нет, вроде все сызнова начинается…

Он чуть ли не рыдает от счастья и все шепчет, шепчет:

— Детки, маленькие девочки с голыми ножками… Плохо только, что мало видно, но может быть…

Он умолкает и дико глядит на Лизу и Куфальта. Губы его дрожат.

— Вон отсюда! — вдруг взвивается фройляйн Бен. — Сию минуту вон!

Вся дрожа, она вскакивает и, вцепившись в спинку стула, бормочет:

— Убийца вы, убийца, уходите сейчас же…

И с Беербоома моментально все слетает — нет ни сияния, ни счастья, ни общительности.

— А что я… — лепечет он. — Вы же сами…

— Пошел отсюда! — теперь уже и Куфальт орет и подталкивает того к двери. — Несет всякую гнусь, мерзавец! Убирайся! Вот тебе ключ от входной двери. Завтра за ним зайду.