Алан Маршалл - В сердце моем

• Название: В сердце моем
• Автор: Алан Маршалл
• Жанр: Проза

---

Она нежно поцеловала мужа, положила руку мне на плечо, как бы приветствуя старого друга, и повела меня в устланную ковром и заставленную креслами комнату, где я и расположился у пылавшего камина.

Мистер Бодстерн ушел к себе в кабинет, жена его хлопотала в кухне, но каждые несколько минут она появлялась оттуда и перебрасывалась со мной несколькими словами. Ее дружеское обращение, самая интонация, казалось, говорили о том, что мы с ней отлично понимаем друг друга и что нам нет нужды знакомиться ближе.

Уже очень скоро она вовлекла и меня в сферу своих забот, основной целью которых было доставлять радость мистеру Бодстерну. Рассказывая, что она приготовила на обед, она закончила описание какого-то мясного блюда словами:

- Я уверена, что мистеру Бодстерну оно понравится. А как вам кажется?

Я поспешил подтвердить ее предположение.

Мне же обед никакого удовольствия не доставил. Между мистером Бодстерном и мной могли существовать только определенные отношения: он был хозяином, а я его служащим. Эти отношения позволяли нам обмениваться репликами, создававшими видимость известного равноправия, на деле же эти реплики свидетельствовали лишь об убежденности мистера Бодстерна в том, что проявление в разумной пропорции дружеских чувств может польстить самолюбию служащего, внушить ему уверенность в своих силах и поощрить в нем желание служить хозяину.

Мое присутствие за столом требовало от мистера Бодстерна некоего балансирования между дружеским расположением и приличествующей хозяину сдержанностью. Он должен был сочетать наши служебные отношения с гостеприимством, подразумевавшим некое равенство. Без содействия жены это было бы для него трудным делом, - но он вышел из положения, возложив проявление дружеских чувств на жену, сам же ограничился ролью благодушного наблюдателя.

Сразу же после обеда он положил конец этой ситуации, удалившись в свой кабинет и оставив меня на попечение миссис Бодстерн, которая села со мной у камина и завела разговор о книгах, музыке и мистере Бодстерне.

- Он кажется очень строгим, - сказала она мне доверительно, - но это милейший человек в мире. Я счастлива, что имею такого мужа.

Мне казалось, что счастливым должен почитать себя он. - но свои мысли я сохранил про себя. Такой комплимент прозвучал бы дерзостью. Да она в нем и не нуждалась.

Хотя, как знать? Может быть, впечатление, которое производил на других ее муж, уязвляло ее самолюбие, и она ждала от меня подтверждения того, что созданный ею идеальный образ - отвечает действительности. Похвала ее мужу была бы похвалой ей самой.

Какое впечатление я произвел на нее - не знаю. Она держалась непринужденно, ничем не давая мне понять, что меня привезли сюда для того, чтобы она составила обо мне мнение, и я без всякой робости рассказывал ей о своей жизни. Я сказал и о том, что хочу писать книги.

- Как часто мне хотелось быть писательницей, - заметила она. - Наверно, почти все проходят через это. Люди склонны воображать, будто то, что пережили они, не пережил больше никто и им обязательно хочется описать свою жизнь. Что и говорить, это печальное заблуждение. Ведь столько сил тратится по-пустому. Лишь очень немногие испытали в своей жизни нечто такое, что достойно описания. Большинство же, - как мы, например, - живут жизнью, в которой ничего не случается. И никогда не бывают довольны тем, что им приходится делать.

Она с улыбкой посмотрела на меня.

- Надо принимать жизнь такой, как она есть. Что толку в мечтах? Если не посвятить себя подходящей работе, никогда не удастся разбогатеть. - Она похлопала меня по плечу. - Разве вам это не ясно самому? Счастье - это то, что вокруг нас. Надо целиком отдаться делу, и в один прекрасный день вы станете богатым человеком.

Я хотел возразить ей, что вовсе не стремлюсь разбогатеть, но знал, что она не поверит, сочтет меня лицемером.

- Муж говорит, что из вас получится отличный бухгалтер, - добавила она.

К такому убеждению мистер Бодстерн мог прийти, лишь произведя на строго научной основе учет всех тех факторов, которые, по свидетельству психоаналитиков, консультантов по выбору профессии и учебников по исследованию характера, определяют облик образцового клерка. Он учитывал эти факторы с помощью сложных анкет, на которых галочки были символами рассудительности и рационального подхода к работе, а крестики свидетельствовали об отсутствии этих качеств. Заполненная анкета сопоставлялась с личным отношением мистера Бодстерна к подвергшемуся анализу служащему, в результате получалось некое уравнение, из которого было видно, соответствует ли данный человек своей работе.

Решив научно подойти к решению этого вопроса, мистер Бодстерн послал соответствующее приглашение профессору Байрону Боггсу - консультанту по выбору профессии. К его услугам за известную мзду обращались фирмы, во главе которых стояли люди, ставшие жертвой модной причуды: подбирать кандидатов на продвижение по службе с помощью примитивных психологических приемов.

Служащие нашей конторы никогда не слышали о профессоре Байроне Боггсе и понятия не имели, что от этого сдержанного, уверенного в себе господина в элегантном костюме, с тонкими бледными руками, зависит их будущее.

Мистер Бодстерн вызвал меня в свой кабинет и представил профессору Боггсу, который, желая продемонстрировать умение устанавливать нужный тон в разговоре, обратился ко мне довольно резко:

- Итак, - ваше имя? Я назвал себя.

- И вы являетесь...

- ...старшим клерком.

- Отлично.

Он кивнул, давая понять, что унизительная процедура окончилась, и отошел от меня, выражая всем своим видом полное удовлетворение.

Но у мистера Бодстерна, видимо, оставались сомнения в действенности метода, применение которого от только что имел случай наблюдать. Он еще не постиг всей важности этой процедуры для выявления и подавления бунтарских настроений у служащих. Ой выпрямился, словно отстраняя от себя все опасения, и сказал мне:

- Профессор Боггс приехал для того, чтобы выяснить отношение персонала к вопросам, которые мы считаем важными для процветания фирмы. Устройте, чтобы профессор Боггс мог побеседовать с каждым служащим в отдельности в комнате для коммивояжеров. Займитесь этим сейчас же!

Я отправился исполнять поручение.

Хотя цель визита профессора Боггса и не была вполне ясна для меня, я догадывался, что он собирается подвергнуть нас опросу, чтобы выяснить, отвечаем ли мы своему назначению. От его заключения зависело, удержимся ли мы на работе.

Устанавливая порядок представления ему служащих, я продумывал лучшие ответы на вопросы "с подвохом", которые он мог мне задать. Я был уверен, что не подхожу для занимаемой мной должности. Своими вопросами он уже заставил меня насторожиться, но я твердо решил снова взять инициативу в свои руки.

Когда профессор занял свое место за большим письменным столом в комнате для коммивояжеров, я начал вводить по одному и представлять ему служащих, которых он должен был опросить; после представления я выходил из комнаты. Это позволяло мне наблюдать за его обращением и подходом к опрашиваемым служащим, видеть, как расчетливо и хладнокровно он составляет свои первые суждения, основываясь на внешнем виде испытуемых.

Он сидел в качалке, облокотившись на ручку кресла и слегка наклонив голову. В таком положении он снизу вверх смотрел на входящих своими серыми холодными глазами.

Этот заранее рассчитанный взгляд встречал каждого служащего, переступавшего порог комнаты. Взгляд был натренирован и отработан до такой степени, что вселял смятение и страх в каждого человека, подвергавшегося опросу. Профессор, подобно актеру, рассчитывал каждое свое движение: в нужный момент он наклонялся вперед и обрушивал на свою жертву банальные вопросы; ответы на них, сколь разнообразны они ни были, истолковывались по готовым трафаретам.

Когда наступила моя очередь, я, входя в комнату, не встретил его испытующего взгляда. Он сидел опустив глаза и, по-видимому, ждал, что я приведу кого-то еще из служащих.

- Больше никого не осталось, - сказал я. - Сейчас моя очередь.

- Ах да, - воскликнул он, и мгновенно в нем произошла перемена: если раньше профессор был погружен в неторопливое самосозерцание, то сейчас он обратился во внимание, - как того требовали обстоятельства,

- Вам не помешает, если я закурю? - спросил я; именно такого рода вопрос должен был, по моему мнению, слегка озадачить его.

Он помедлил с ответом и сказал:

- Нет, нисколько.

Он наблюдал за мной, пока я закуривал, и я был уверен, что эти наблюдения далеко не в мою пользу.

- Итак, чем я могу быть вам полезен, - произнес я наконец таким тоном, словно передо мной сидел коммивояжер.

- Я хотел бы, - отчетливо сказал он, - задать вам несколько вопросов личного характера, на которые надеюсь получить правдивые ответы.