Феликс Пальма - Карта времени

• Название: Карта времени
• Автор: Феликс Пальма
• Издательство: Астрель: CORPUS
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38192-8

Роман испанского писателя Феликса Пальмы «Карта времени» можно назвать историческим, приключенческим или научно-фантастическим — и любое из этих определений будет верным. Действие происходит в Лондоне конца XIX века, в эпоху, когда важнейшие научные открытия заставляют людей поверить, что они способны достичь невозможного — скажем, путешествовать во времени. Кто-то желал посетить будущее, а кто-то, наоборот, — побывать в прошлом, и не только побывать, но и изменить его. Но можно ли изменить прошлое? Можно ли переписать Историю? Над этими вопросами приходится задуматься писателю Г.-Дж. Уэллсу, когда он попадает в совершенно невероятную ситуацию, достойную сюжетов его собственных фантастических сочинений.

Роман «Карта времени», удостоенный в Испании премии «Атенео де Севилья», уже вышел в США, Англии, Японии, Франции, Австралии, Норвегии, Италии и других странах. В Германии по итогам читательского голосования он занял второе место в списке лучших книг 2010 года.

---

— Вам знаком этот текст, мистер Уэллс? — с полной безнадежностью в голосе спросил Гарретт.

— Нет, — ответил писатель, не потрудившись добавить, что стиль отрывка что-то ему отдаленно напоминал, хотя автора он назвать затруднился бы.

И пока инспектор Гарретт, призвав на помощь дюжины полицейских, сидел в Лондонской библиотеке, вознамерившись пролистать все романы, скопившиеся на ее полках, чтобы отыскать тот, который непонятно с какой целью цитировал, как он полагал, капитан Шеклтон, Уэллс возвращался к себе домой, ломая голову над вопросом, сколько еще невинных душ будет погублено, прежде чем путешественник во времени сумеет составить свою загадку.

Однако на следующее утро никто из Скотленд-Ярда за ним не прибыл. Что это значило? Неужели пришелец отправил послания всем тем писателям, с которыми желал установить связь? Ответ ожидал Уэллса в почтовом ящике. Там лежала карта Лондона, посредством которой ему сообщалось о месте встречи. Одновременно пришелец пользовался случаем, чтобы похвастаться легкостью, с какой он перемещался во времени, ибо речь шла о карте, датированной 1666 годом и изготовленной чешским гравером Венцеславом Голларом. Уэллс залюбовался изысканной работой, хотя лицо города тогда было совсем иным, ведь всего через несколько месяцев Лондон был до основания уничтожен пожаром — огонь, насколько помнил Уэллс, возник в одной из центральных пекарен, потом перекинулся на склады, где хранились уголь, древесина и спиртные напитки, и в мгновение ока достиг собора Святого Павла и одолел римскую стену в районе Флит-стрит. Но поразило Уэллса другое: более чем двухвековой возраст не оставил на карте ни малейшего следа. Как солдат, который, переходя вброд реку, поднимает над головой свое ружье, так путешественник во времени сберег карту, защищая ее от безжалостного прикосновения хищных когтей столетий.

Справившись с изумлением, Уэллс стал рассматривать кружок, которым была отмечена площадь Беркли-сквер, рядом был написан номер — пятьдесят. Вне всякого сомнения, это и следовало считать местом встречи — именно туда должны были явиться три писателя, чтобы увидеться с пришельцем. Уэллс не мог не признать, что трудно было выбрать более подходящее место, ведь репутация дома номер пятьдесят на Беркли-сквер считалась самой зловещей в Лондоне — дом был заколдованным, и в нем обитало привидение.

XXXVIII

На Беркли-сквер находился совсем небольшой, хотя и навевающий грустные мысли парк. Здесь были самые старые в центре Лондона деревья. Уэллс пересек площадь почти торжественным шагом, отвесив легкий поклон нимфе скульптора Александра Манро, которая только добавляла печали и без того невыносимо грустному пейзажу. Потом Уэллс остановился перед домом, на фасаде которого красовалась цифра пятьдесят. Это здание скромностью своей заметно отличалось от остальных, окружавших площадь и построенных знаменитыми архитекторами. Казалось, дом давным-давно покинут, и хотя фасад сохранился во вполне пристойном состоянии, окна на всех этажах были зашиты успевшими подгнить досками — они были призваны защитить от любопытных взглядов тайны этого жилища. Разумно ли он поступил, явившись сюда один? — спросил себя Уэллс, невольно вздрогнув. А может, следовало предупредить инспектора Гарретта, поскольку Уэллс имел намерение не только встретиться с лицом, способным без долгих размышлений убивать мирных граждан, он шел в дом номер пятьдесят с наивной целью задержать злодея и доставить инспектору, чтобы тот и думать забыл о путешествиях в 2000 год.

Уэллс внимательно осмотрел фасад дома, о котором по Лондону ходили самые жуткие слухи, но не нашел в нем ничего особенного. Журнал «Мейфэр» не так давно напечатал сенсационный материал, описав все странные события, которые произошли здесь с начала века: всякий, кто отваживался поселиться в доме, либо умирал, либо терял рассудок. Писатель не был склонен верить в подобные штучки. По его мнению, речь шла о длинном перечне душераздирающих выдумок — они не выглядели более правдоподобно даже и в печатном виде. Там рассказывалось и о сошедших с ума горничных, которые не могли внятно объяснить, что им привиделось, и о матросах, в страхе сигавших в окно, чтобы упасть прямо на острые пики окружающей дом изгороди, и о потерявших покой и сон соседях, утверждавших, будто даже в те периоды, когда дом был пуст, оттуда доносился скрип передвигаемой мебели, а в окнах мелькали непонятные тени. Все эти кошмарные события заставили воспринимать дом как проклятое место: якобы в нем обитал безжалостный призрак. С другой стороны, английские джентльмены могли доказать свою храбрость, рискнув провести здесь ночь. В 1840 году некий сэр Роберт Уорбойс, очень кичившийся своим скептицизмом, поспорил с друзьями, что за сто гиней переночует в вышеназванном доме. Уорбойс заперся там, вооружившись пистолетом и прихватив веревку, которую привязал к колокольчику, висевшему на первом этаже: с самодовольной улыбкой он пообещал позвонить, ежели с ним что случится. Не прошло и четверти часа, как зазвонил колокольчик, затем ночную тишину прорезал звук выстрела. Прибежавшие на зов друзья нашли Уорбойса мертвым: он лежал на кровати, и лицо его было искажено гримасой ужаса. Пуля застряла в деревянном изножье кровати — вполне возможно, что прежде она пронзила сотканное из воздуха тело призрака. Лет через тридцать, когда дом занял одно из первых мест в списке заколдованных зданий Англии, некий молодой храбрец, лорд Литтлтон, тоже отважился провести там ночь. Правда, ему повезло больше, он остался в живых, выстрелив в призрака из пистолета, заряженного серебряными монетами, который он предусмотрительно захватил с собой, укладываясь в постель. Мало того, лорд Литтлтон даже видел, как это исчадие ада рухнуло на пол, однако позднее, когда стали расследовать дело, никакого тела в комнате обнаружить не удалось. О чем сам лорд Литтлтон поведал читателям знаменитого журнала «Ноутс энд куириз», который Уэллс с любопытством пролистал, наткнувшись на него как-то в книжной лавке. В легендах и слухах о призраке было много разноречий. Одни утверждали, что дом был проклят, после того как в нем подвергли истязаниям сотню детей. Другие считали призрака выдумкой соседей, а причиной переполоха — душераздирающие крики безумного брата когда-то жившего здесь человека. Уэллс склонялся к такой версии: некий Майерс ночи напролет бродил по комнатам со свечой в руке — он страдал бессонницей, после того как невеста бросила его за несколько дней до свадьбы. Но вот уже лет десять, как в доме не случалось ничего примечательного, и логично было сделать вывод, что призрак вернулся в преисподнюю. Возможно, ему просто наскучили все эти юнцы, мечтавшие проявить свою отвагу. Но в данный момент Уэллса меньше всего волновал призрак. У него было более чем достаточно и земных проблем.

Он огляделся по сторонам, но не увидел ни души, а поскольку луна была на ущербе, то темень стояла непроглядная, и она казалось даже мармеладно вязкой, как это описывалось в готических романах. На карте не было пометки, уточняющей время встречи, и Уэллс решил явиться к восьми вечера — по крайней мере, этот час фигурировал в отрывке из второго романа. Он надеялся, что правильно понял намек и прибудет в назначенное место не один. На всякий случай он вооружился: так как ни одного пистолета в их доме не нашлось, он прихватил с собой мясной нож. А чтобы пришелец не обнаружил ножа, если ему вздумается обыскать гостя, Уэллс привязал его веревкой сзади, к спине. Иными словами, прощаясь с Джейн, он чувствовал себя героем романа и, как подобает герою, запечатлел на ее устах долгий поцелуй, который поначалу застал ее врасплох и на который она в конце концов ответила нежно и самозабвенно.

Не теряя больше времени, Уэллс пересек улицу, набрал полную грудь воздуха, словно собирался не войти в дом, а кинуться в Темзу, и толкнул дверь, которая поддалась с неожиданной легкостью. Он тотчас обнаружил, что не был первым: в центре холла стоял, засунув руки в карманы, полный лысый мужчина лет пятидесяти. На нем был костюм с иголочки. Он с интересом разглядывал терявшуюся в темноте лестницу, которая вела на второй этаж.

Услышав стук двери, незнакомец обернулся, протянул руку и представился: Генри Джеймс. Итак, этот разряженный господин был Генри Джеймсом? Уэллс не был знаком с ним лично, поскольку не посещал тот крошечный мир клубов и салонов, где Джеймс считался завсегдатаем и где, по слухам, он вынюхивал, какие тайные страсти владели окружающими, чтобы потом описать их в своих книгах. Проза Джеймса была такой же благовоспитанной, как и его манеры. По правде сказать, Уэллс не слишком стремился к знакомству с ним. Мало того, не без труда одолев «Бумаги Асперна» и «Бостонцев», он с удовлетворением отметил, что этот мир никак не соприкасался с его собственным и у них с Джеймсом общим было лишь то, что оба днями напролет стучали по клавишам пишущей машинки, — Уэллс не подозревал, что Джеймс был слишком изнежен для такой работы и потому предпочитал диктовать свои романы специально нанятой для этого барышне. Пожалуй, Уэллс находил у него только одно достоинство: он с несомненным талантом умел обходиться без чрезмерно длинных фраз. А Джеймс, по всей видимости, с равным пренебрежением относился к романам Уэллса, во всяком случае, он невольно скривил рот, услышав его фамилию. Несколько секунд они недоверчиво присматривались друг к другу, пока Джеймс наконец не счел, что они вот-вот нарушат некий неписаный закон вежливости, и поспешил прервать неловкое молчание.