Феликс Пальма - Карта времени

• Название: Карта времени
• Автор: Феликс Пальма
• Издательство: Астрель: CORPUS
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38192-8

Роман испанского писателя Феликса Пальмы «Карта времени» можно назвать историческим, приключенческим или научно-фантастическим — и любое из этих определений будет верным. Действие происходит в Лондоне конца XIX века, в эпоху, когда важнейшие научные открытия заставляют людей поверить, что они способны достичь невозможного — скажем, путешествовать во времени. Кто-то желал посетить будущее, а кто-то, наоборот, — побывать в прошлом, и не только побывать, но и изменить его. Но можно ли изменить прошлое? Можно ли переписать Историю? Над этими вопросами приходится задуматься писателю Г.-Дж. Уэллсу, когда он попадает в совершенно невероятную ситуацию, достойную сюжетов его собственных фантастических сочинений.

Роман «Карта времени», удостоенный в Испании премии «Атенео де Севилья», уже вышел в США, Англии, Японии, Франции, Австралии, Норвегии, Италии и других странах. В Германии по итогам читательского голосования он занял второе место в списке лучших книг 2010 года.

---

Порой, чтобы не возгордиться сверх меры, Уэллс принимался размышлять, что было бы, если бы событий, цепь которых привела его в мир литературы, не произошло. Ответ был неизменен. Он прозябал бы за прилавком, скажем, какой-нибудь аптеки, умирал от скуки и презирал себя за то, что его вклад в котел жизни столь ничтожен. Как можно жить без смысла, без четкой цели? Как можно жить с пустотой в душе, которую ничем не заполнить? Что может быть страшнее, чем плыть по течению, зависеть от капризов фортуны, вести тоскливое, бесцветное существование, ничем не отличаться от соседа, не знать никакого иного счастья, кроме тусклого, вульгарного, сомнительного счастья обывателей? Получается, что благодаря коронному отцовскому удару он сумел обрести цель, захотел сделаться писателем.

Конечно, пробиться оказалось непросто. Как раз в тот момент, когда будущий писатель ясно понял, куда ему следует держать путь, подул встречный ветер. Суровый, неутомимый ветер, воплотившийся в образе его матери Сары Уэллс, главным предназначением которой, помимо того чтобы быть самым несчастным человеком на земле, было воспитать Берти и его старших братьев Фрэда и Фрэнка приличными людьми, что в ее понимании означало сделать из них приказчиков, торговцев сукном — то есть атлантов, на плечах которых держится мир. Уэллс разочаровал мать, всей душой желая стать чем-то большим, однако обида не была для нее слишком уж болезненной, потому что она чего-то подобного уже давно ждала. Маленький Берти впервые разочаровал свою мать, появившись на свет мальчиком, хотя за девять месяцев до этого она вошла в супружескую спальню в твердой уверенности, что должна родить девочку взамен умершей.

Неудивительно, что, начавшись на такой ноте, отношения Уэллса с матерью и впредь оставляли желать лучшего. Нога Берти постепенно зажила, несмотря на все усилия деревенского врача, который, хотя его об этом никто не просил, сначала сделал так, чтобы конечность неправильно срослась, а потом сломал ее еще раз, чтобы исправить ошибку. Нежданные каникулы кончились, и мальчик поступил в академию Бромли, в класс к мистеру Морли, до этого безуспешно пытавшемуся вбить науку в головы его старших братьев. Впрочем, Берти на собственном примере доказал, что цветы, растущие на одной ветке, не обязательно пахнут одинаково. Блестящий ум мальчугана настолько поразил учителя, что тот готов был даже отсрочить плату за обучение, но мать все равно забрала сына из уютного мирка, где царили мел и грифельная доска, и отправила в Виндзор помощником в мануфактурную лавку Роджерса и Деньера. Проработав два месяца с половины восьмого утра до восьми вечера с крошечным перерывом на обед в тесном подвале, куда почти не проникал солнечный свет, Уэллс почувствовал, что гибнет, вянет и вот-вот станет таким же, как старшие братья, в которых давно не осталось и следа от живых, веселых подростков, какими они были когда-то. Тогда он решил сделать все, что было в его силах, чтобы продемонстрировать полное отсутствие у себя коммерческой жилки, то есть стал предаваться на рабочем месте мечтам и размышлениям, пока владельцы лавки не рассчитали от греха подальше странного мальчишку, который путал заказы и большую часть рабочего дня просиживал в углу, пялясь в одну точку. К счастью, троюродный брат матери помог ему получить место ассистента учителя, своего дальнего родственника, в Вуки чтобы парень смог продолжить образование, не отрываясь от работы. На беду, с этой работой, которая пришлась Уэллсу по сердцу, пришлось распрощаться очень скоро, когда он обнаружил, что директор школы — прохиндей, подделавший собственный диплом. И уже подросший Берти вновь оказался во власти матери, которая в очередной раз попыталась увести сына от его предназначения, направив по ложному пути. В четырнадцать лет Уэллс начал работать в аптеке мистера Коуэпа, призванного сделать из юного помощника фармацевта. Однако почтенный аптекарь очень скоро понял, что Берти не годится для столь обыденного поприща, и определил его в среднюю школу в Мидхерсте, директор которой Хорас Байятт искал повсюду способных учеников, чтобы придать своему заведению академический вес. Мистер Байятт сразу приметил нового ученика, слишком явно выделявшегося на фоне остальных, и уже обсуждал с аптекарем, как устроить будущее талантливого юноши. Но миссис Уэллс в момент раскрыла заговор бездельников-филантропов, сбивавших ее мальчика с пути истинного, и засунула Берти в очередную мануфактурную лавку, на этот раз в Саутси. Там он провел два года в состоянии глубочайшего душевного потрясения, тщетно силясь понять, отчего свирепый вихрь норовит выбить его из седла всякий раз, когда ему удается выбраться на верную дорогу. Жизнь в «Мануфактурном доме Эдгара Хайда» напоминала ад: после тринадцати часов изнурительного труда работники ночевали в бараке, душном и таком тесном, что их сны перепутывались. Что касается самой миссис Уэллс, то она еще за несколько лет до этого, окончательно убедившись, что удручающая некомпетентность ее супруга вот-вот приведет лавку к банкротству, устроилась экономкой в поместье Аппарк на холме Картинг-Даун, где в девичестве служила горничной и куда Берти слал слезные письма, полные жалоб и по-детски наивных аргументов в пользу того, чтобы его забрали домой, которые я не рискну здесь привести. Напуганный тем, что вожделенное будущее вот-вот от него ускользнет, Уэллс упорно искал брешь в стене материнского упорства. Помимо всего прочего, он утверждал, что не сможет обеспечить ей достойную старость на скудное жалованье приказчика из лавки, в то время как образование позволит ему сделать карьеру, угрожал наложить на себя руки или совершить отвратительное преступление, которое навсегда запятнает доброе имя семьи. Но ничто не могло поколебать решимости миссис Уэллс сделать из сына добропорядочного торговца мануфактурой. К счастью, давнишнему покровителю Берти Хорасу Байятту понадобилось расширить штат преподавателей, и он предложил бывшему ученику должность учителя и двести фунтов в год, которые со временем должны были превратиться в четыреста. Утомленная бесплодными попытками направить сына на мануфактурную стезю, миссис Уэллс сдалась. Оказавшись на свободе, юноша, преисполненный благодарности к бывшему наставнику, взялся за дело с невиданным рвением; днем он занимался с младшими классами, а вечерами старательно заполнял пробелы в собственном образовании, жадно поглощая книги по биологии, физике, астрономии и прочим наукам. Его титанические усилия были вознаграждены стипендией Лондонского педагогического колледжа, в котором читал лекции сам профессор Томас Гексли, блестящий физиолог, наследник Дарвина и блистательный оппонент епископа Оксфордского Уилберфорса.

Несмотря на это, нельзя сказать, чтобы Уэллс отправился в Лондон в добром расположении духа. Юношу терзала горькая мысль о том, что родители отказались поддержать его в столь важном свершении. Мать, он не сомневался, жаждала, чтобы сын потерпел поражение на новом поприще, доказав тем самым, что Уэллсам на роду написано торговать сукном и что от такого ничтожества, как ее муж, ни под каким видом не мог родиться гений. Отец, в свою очередь, был ярким примером того, что и неудачник может быть счастлив. Все лето, проведенное дома, Уэллс с ужасом наблюдал, как его родитель, которому в силу возраста давно пора было распрощаться с крикетом, хватался как за соломинку за единственное занятие, придававшее его жизни хоть какой-то смысл, и с утра до вечера пропадал на площадках с мешком, набитым перчатками, молоточками, щитками и мячами, а посудная лавка между тем шла ко дну со скоростью изрешеченного вражескими ядрами линкора. Помимо всего прочего, жить студенту предстояло в дешевом пансионе, постояльцы которого, по всей видимости, соревновались, кто найдет самый оригинальный способ нарушить тишину.

Герберт настолько привык ждать от мира лишь неприятностей, что поначалу отнесся к предложению своей тетки Мэри Уэллс обосноваться у нее на Юстон-роуд с недоверием: нормальное жилье, тепло домашнего очага и согласие в семье были ему в диковинку. В результате Уэллс преисполнился к тетушке такой благодарностью за нежданную передышку в борьбе с тяготами бытия, что счел себя обязанным просить руки ее дочери Изабеллы, девушки славной, доброй и тихой, как мышка. Вскоре после поспешного и формального бракосочетания стало ясно, что Изабелла — практически идеальная жена, готовая сей же час обеспечить мужа всем, что ему только могло понадобиться. Кроме одного: в постели она превращалась в бездушный и к тому же не совсем исправный автомат. Впрочем, Уэллс и не думал унывать, его сексуальные аппетиты, столь явно превышавшие потребности супруги, можно было утолить и в чужих спальнях, двери которых без труда открывало его выдающееся красноречие; убедившись в этом, он с энтузиазмом стал предаваться немыслимым прежде земным радостям. Однако, оставаясь эпикурейцем по убеждению и вкушая скромные наслаждения, которые можно было позволить на стипендию, составлявшую гинею в неделю, молодой человек не забывал и о совершенствовании духа. С великим трудом завоевав право на Южный Кенсингтон, он, не теряя времени, углубился в изучение самых разных дисциплин, в том числе и совершенно для себя новых, например искусства и литературы, и вскоре на шаг приблизился к давней мечте, предложив вниманию читателей «Журнала научной школы» свое первое небольшое сочинение.