Камилла Чилтон - Вкус твоих губ

• Название: Вкус твоих губ
• Автор: Камилла Чилтон
• Издательство: Голден Пресс
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-94893-025-4

Шесть лет Атлантический океан разделял их. Они делали карьеру, терпели неудачи и добивались успехов, радовались и печалились. Он в Англии, она в Америке. И вот у них появилась возможность начать с чистого листа. Но кто сказал, что время лечит? Да, оно способно помочь тому, кто нуждается только в смене декораций, кому достаточно лишь наложить повязку или выпить успокоительное. А как быть, если рана не затягивается, если ее ежедневно терзают колючки оскорбленного достоинства? Что делать тому, кто живет долгие годы с занозой в сердце, понимая, что предал, не поддержал, не помог? Излечивает ли время тех, кто не приемлет его анестезию?

---

Камилла Чилтон Вкус твоих губ

Глава 1

Как всегда во время ланча, все места в «Касабланке» были заняты, и приходилось отбивать атаки тех самонадеянных гостей, которые в силу беспечности или каких-то других причин не побеспокоились зарезервировать столик заранее и теперь столкнулись с необходимостью стоять в очереди. Но днем у них оставалась хотя бы надежда попасть внутрь. Вечером тех, кто явился без предварительного заказа, просто заворачивали, вежливо объяснив, что «Касабланка» не то место, куда можно забежать в дождливую погоду, чтобы согреться стаканчиком виски и перекусить сандвичем. Впрочем, даже клиенты, предусмотрительно позвонившие в ресторан заранее, нередко простаивали по полчаса, прежде чем перед ними открывалась заветная дверь.

Однако хозяин «Касабланки», похоже, не очень переживал, слыша упреки раздосадованных посетителей. Если уж на то пошло, то ореол труднодоступности только способствовал росту популярности ресторана, а именно это и входило в планы Рона Фримена.

Тем не менее два года назад, когда «Касабланка» стала собирать очереди у своих дверей и Рон понял, что дождался-таки успеха, он стал подумывать о расширении. Ларри Крейг, владелец отеля «Ройял», быстро сообразив, что на гребне успеха ресторана можно поднять и престиж всего комплекса, согласился с его предложением и даже порекомендовал модного архитектора.

В конце концов Рон решил оставить все как есть, в первозданном виде. Газеты и журналы взахлеб писали об уютной атмосфере, умело созданной и заботливо поддерживаемой персоналом ресторана, и Рон предпочел не рисковать своим детищем, которому в огромной степени был обязан всеми достижениями.

Отказавшись от идеи расширения «Касабланки», Рон открыл два новых ресторана — один в Челси, другой на Бонд-стрит[1] — и, как вскоре выяснилось, не прогадал. Оба заведения уверенно набирали обороты и уже давали солидную прибыль. Но «Каса», как любовно назвали первое творение Рона его друзья, все равно оставалась чем-то особенным. Он не собирался останавливаться и почивать на лаврах, да и капитал требовал вложения, но основную часть времени и почти все уик-энды проводил там, где осталась частичка его сердца.

Бывали дни, когда, вспоминая о том, с чего все начиналось, Рон и сам удивлялся своей удаче. Шесть лет назад он вложил все, что имел, в новое, казавшееся кое-кому бесперспективным дело. Он влез в долги. Зато теперь, после тревог, бессонных ночей и накатывавшего порой отчаяния его бизнес процветал. Неплохо для парня, чьи детские годы прошли в рабочем предместье Ливерпуля. Жаль, родители не дожили, чтобы увидеть все это своими глазами, но Рон знал, что они гордились бы сыном.

Успехом он был обязан именно им. Это его мать убедила отца открыть небольшое кафе, когда Рону не исполнилось еще и семи. Он рос на кухне, помогая ей и крутясь под ногами, но уже тогда заметил, как тянулись люди к уюту, вкусной пище, негромкой музыке и возможности пообщаться. В последних классах школы Рон приходил в родительское заведение с друзьями и всегда чувствовал себя комфортно.

Ему не потребовалось много времени, чтобы понять — он хочет создать нечто подобное. Пусть это будет место, куда горожане станут приходить после учебы, после службы в церкви или после работы. Место, где они смогут повеселиться, немного выпить, немного потанцевать и отдохнуть.

Рон начал с того, что поступил в университет, где взялся за изучение бизнеса. Деньги на учебу надо было зарабатывать, и он мыл посуду, подметал полы, разносил заказы. В его планы входило открытие небольшого ресторанчика в Рединге, городе, не избалованном уютными заведениями, но сулившем перспективу.

Однако в одночасье все изменилось. Родители отправились в Кардифф к родственникам отца и попали в аварию. Они погибли, а Рон лишился всего, в том числе и дома. Но даже отчаяние не убило мечту. Бросив университет, чувствуя себя никому не нужным, он уехал в Лондон, чтобы доказать всем, а прежде всего столь несправедливо обошедшейся с ним Судьбе, что несчастье не сломало его и не перечеркнуло его планы.

И Рон не только добился своего, он сделал гораздо больше. За какой-то десяток лет он стал богатым, известным в своей области бизнесменом, влиятельным гражданином.

Сегодня по привычке, ставшей традицией, Рон прохаживался между столиками, пожимая руки и здороваясь с адвокатами и брокерами, составлявшими большую часть постоянной дневной клиентуры. Выслушивая жалобу знакомого судьи, Рон заметил делавшего ему знаки репортера Питера Грин-шоу, внесшего немалый вклад в успех «Касабланки». Извинившись перед судьей, Рон двинулся к столику, за которым расположился Гриншоу.

— Вот уж не ожидал увидеть тебя сегодня, Пит. Вчера мы весь день провели вместе, и я подумал, что ты по горло сыт моим обществом. Каким ветром?

Репортер усмехнулся и хитро посмотрел на владельца ресторана. Глядя на этого человека в строгом темно-синем костюме, с аккуратно причесанными волосами, в которых уже поблескивала седина, посторонний наблюдатель и не догадался бы, что перед ним прожженный газетчик, умеющий добыть нужный материал и уладить любую проблему.

— Как я могу устать от того, кто оплачивает мой ланч?

Питер указал на свободный стул, и Рон с легкой гримасой сел за стол.

— Вообще-то все дело в Ребекке. Она снова попросила меня замолвить за нее словечко.

Рон едва сдержался, чтобы не застонать. Ребекка Синклер работала одно время в той же газете, что и Питер. Потом она ушла на телевидение и, покрутившись в отделе новостей, заполучила в свое распоряжение утреннее ток-шоу. Очевидно, заполнить эфир было совсем уж нечем, если ей понадобился хозяин ресторана.

Рон покачал головой, раздраженный тем, что приходится возвращаться к уже решенному, казалось бы, вопросу.

— Полностью с тобой согласен. — Грин-шоу отпил минеральной воды — до пяти часов он не позволял себе ни капли спиртного. — Просто хотел убедиться, что ты как следует обдумал ее предложение, прежде чем его отвергнуть.

— Я все обдумал, — твердо сказал Рон, стараясь скрыть раздражение.

— Уверен?

— Перестань, Пит. Уж кто-кто, а ты прекрасно знаешь, как я отношусь к появлению на телевидении.

Гриншоу учился когда-то с отцом Рона, так что мужчины действительно знали друг друга очень хорошо.

— Реклама, сынок, — Питер помахал вилкой, — двигатель прогресса. И не в твоих интересах наживать себе врагов на телевидении.

Рон покачал головой.

— Дело не в этом. Я построил «Касабланку» так, как хотел. И рекламировал ее всегда тоже по-своему. Пока что мой план срабатывал отлично, и причин меняться в чем-то я не вижу.

В рекламе Рон делал упор на кухню и на атмосферу загадочности, окружавшую «Касабланку». Здесь не устраивалось пышных банкетов, сюда не приглашалось телевидение. Никаких шоу, никакой трескотни и мишуры, ничего такого, что могло бы повредить устоявшейся репутации, развеять ту ауру, над созданием которой пришлось столь упорно работать.

Все открытые им рестораны имели успех, и Рон не намеревался отступать от своих принципов, помня слова отца о том, что, если вещь не сломана, не надо ее чинить.

Питер ничего не сказал, только хмыкнул, и занялся салатом. Его привычка не доводить разговор до конца бесила Рона. Вот и сейчас он не сомневался, что старый лис замолчал намеренно, рассчитывая дать собеседнику возможность еще раз поразмыслить над предложением Ребекки.

Одним из вредных побочных эффектов успеха Рона Фримена был его статус полузнаменитости, что неизбежно привлекало к нему таких, как Ребекка. Но, хотя пресса и расписывала хозяина «Касабланки» как одного из самых влиятельных в своей сфере людей, он не собирался поощрять такую чушь. Поэтому, когда Ребекка предложила отснять часть ее ток-шоу на кухне — да еще привлечь к этому шеф-повара Виктора Прескотта! — Рон решительно и твердо произнес «нет». И как бы ни старались Питер или Ребекка, это решение не подлежало пересмотру.

Репортер покончил с салатом, но по-прежнему хранил молчание. И, лишь когда официант убрал пустую тарелку, Гриншоу поднял голову и посмотрел Рону в глаза.

— Ладно, валяй, — проворчал Рон, поднимая руки. За долгие годы знакомства с Питером он понял, что от того невозможно избавиться, пока все не будет высказано и выслушано. — Выкладывай, с чем пришел.

— У тебя расширится клиентура.

— Я доволен той, которая есть сейчас.

— Тогда просто окажи любезность Ребекке.

Рон пригладил волосы, стараясь понять, о чем говорит его друг. Что все это значит?

— Извини?

Питер лишь покачал головой и, надорвав пакетик с сахаром, высыпал «белый яд» в кофе.

Позвякивание ложки в чашке действовало Рону на нервы. Как и молчание собеседника.

— Пит…

— Вот что, сынок, по-моему, тебе следует подумать об этой девочке, — сказал Гриншоу, делая знак официанту. — Особенно с учетом того, как вы расстались.