Андрей Фурсов - “Реформа” образования сквозь социальную и геополитическую призму

• Название: “Реформа” образования сквозь социальную и геополитическую призму
• Автор: Андрей Фурсов
• Издательство: журнал "Наш современник"
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012

---

Третье. ЕГЭ и в ещё большей степени БС резко увеличили уровень бюрократизации образовательной сферы. Так, с внедрением БС в вузах появилось большое число «специалистов» по Болонской системе, проверке её реализации как «инновационной формы образования» и т. п. А у преподавателей появилась новая, съедающая много времени, забота: приведение обычной научно-педагогической деятельности в соответствие с формальными требованиями БС. Преподаватель должен всё больше беспокоиться о формальной стороне дела, тратить на неё время — тут уже не до содержания. Ясно, что в наибольшей степени готовы зацепиться за форму и сконцентрироваться на ней далеко не лучшие, не самые профессиональные и творческие преподаватели. Таким образом, БС выгодна откровенной серости. Ну а о том, что БС создаёт райские условия для чиновников от образования, я молчу.

Меняя соотношение между формальной и содержательной сторонами образовательного процесса в пользу первой, БС не только способствует ухудшению качества образования, не только оттирает профессионалов дела на второй план, ухудшая их позицию по сравнению с начётчиками и очковтирателями (чего стоит один лишь призыв ежегодно менять читаемые курсы, вводя новые — ведь известно, что новый курс требует 3–4 года обкатки; ясно, что подобного рода призывы — плод игры ума либо профнепригодных, либо просто проходимцев), но и меняет в высшей школе соотношение преподавателя и чиновника в пользу последнего. Здесь «два шара в лузу»: в профессиональной сфере — снижение уровня образования; в социальной — усиление позиций чиновника. Иными словами, БС как союз «серых» в конкретных условиях РФ становится ещё одним средством развития (в данном случае — для сферы образования) общей тенденции увеличения числа чиновников и их власти над профессионалами.

Четвёртое. Всё это вместе взятое способствует дальнейшему росту некомпетентности и непрофессионализма как социального явления. «Реформа», таким образом, не только гробит образование, то есть отдельно взятую сферу общества (правда, эта «отдельно взятая сфера» воздействует на все остальные и определяет будущее страны), но и понижает общесоциальный уровень профессионализма, препятствуя профессионализации социума, которая является необходимым условием провозглашённой модернизации. Получается, что как в частном, так и в общем «реформа» образования не просто препятствует модернизации, а блокирует её, лишая будущего — модернизацию и общество. Сохранение курса на проводимую «реформу» образования и одновременно призывы к модернизации есть не что иное, как проявление когнитивного диссонанса.

Пятое. Необходимо выделить в качестве отдельного следствия то, о чём выше говорилось вскользь — усиление социального разрыва между различными слоями и группами как результат «реформ». Точнее будет сказать так: социальный разрыв приобретает мощное культурно-информационное измерение, а поскольку, как нам говорят, мы вступили или вступаем в информационное общество, то именно это измерение становится решающим, главным, системообразующим или даже классообразующим. Если информация становится решающим фактором производства, то доступ к ней (обладание ею, распределение её как фактора, играющего системообразующую роль в совокупном процессе общественного производства) становится главным средством и способом формирования социальных групп, их места в общественной «пирамиде». Доступ к этому решающему фактору, точнее степень доступа, обеспечивается образованием, его качеством и объёмом. Снижение качества образования при уменьшении его объёма (от введения базовых бесплатных и «дополнительных» платных предметов до введения бакалавриата — абортивной формы высшего образования) превращает индивида и целые группы в информационно бедных, легко манипулируемых, короче — в низы информационного общества, практически лишая их перспектив улучшения своего положения, то есть выталкивая из социального времени.

Хотели как лучше, а получится как?

Вообще нужно сказать, что «производство» низов «постиндустриального»/«информационного» общества стартовало на Западе ещё в 1970-е годы, а развернулось в 1980-е одновременно с распространением так называемой «молодёжной культуры» («рок, секс, наркотики»), разработанной в спецучреждениях по заказу верхушек Запада, движением сексменьшинств, распространением фэнтэзи (и вытеснением научной фантастики, которая сегодня весьма популярна в Китае), ослаблением национального государства, наступлением верхов на средний слой и верхушку рабочего класса (тэтчеризм и рейганомика). То есть это часть пакета неолиберальной контрреволюции, означающей не что иное, как глобальное перераспределение факторов производства и дохода в пользу богатых, то есть поворота вспять тренда «славного тридцатилетия» (Ж. Фурастье) 1945–1975 гг.

Информация — фактор производства, и упрощение, снижение культуры («большой друг» России и особенно русских Збигнев Бжезинский называет этот процесс «титтитейнмент» и рассматривает его в качестве одного из видов психоисторического оружия, позволившего Америке одерживать её победы, в том числе над СССР/Россией) и прежде всего образования есть не что иное, как отчуждение этих факторов в качестве строительства будущего общества, создания его верхов и низов, его «haves» и «havenots». В последние годы мы видим этот процесс и в РФ, однако в русских условиях создание «информационно бедных низов» штука опасная: у нас не сытая Евроамерика, у нас нет такого нароста социального жирка, который можно какое-то время проедать, как там, у нас другие традиции социальной борьбы, у нас другой народ, другая история.

А ведь в нашей истории уже была однажды сознательная попытка резко снизить образовательные стандарты, оболванить население и таким образом сделать его более внушаемым и послушным. Я имею в виду мероприятия в сфере образования в эпоху Александра III (далеко не худшего русского царя, а вот поди ж ты, купился на глупость), прежде всего смещение центра тяжести в начальной школе на церковно-приходские школы (дерационализация сознания) и циркуляр от 18 июня 1887 г. (так называемый «указ о кухаркиных детях»). Им министр просвещения Иван Давыдович Делянов, для своего времени фигура не менее одиозная, чем А. А. Фурсенко для нашего, резко ограничил доступ к образованию представителям низших сословий, то есть малоимущих групп при сохранении доступа к образованию для тех, кто, как говорил один из гоголевских героев, «почище-с» (аналог введения в РФ платного образования в высшей школе и плана введения в начальной и средней школе платных дисциплин при обязательном бесплатном минимуме-миниморуме). Делалось это, чтобы, повторю, превратить низы в послушное манипулируемое стадо и избежать революции европейского образца. Революцию европейского образца счастливо избежали. Не избежали революцию русского образца, намного более жестокую и кровавую. Более того, деляновская «реформа» образования сыграла свою роль и в приближении революции, и в её кровавости.

Суть в следующем: «дурилка» в образовании, конечно же, делает людей менее развитыми, они не умеют чётко формулировать свои интересы и требования, их легче дурачить, вешая на уши «лапшу» обещаний. Но это — до поры, пока не клюнет «жареный петух», то есть пока не возникнет аховая социальная и экономическая ситуация, ведь её образовательной «дурилкой» не разрулишь. А вот когда клюнет, неразвитость масс, их малая образованность или просто необразованность начинает играть роль, противоположную той, на которую рассчитывают авторы схемы «даёшь уровень образования ниже плинтуса». Во-первых, малообразованными людьми легче манипулировать не только правящей элите, но и контрэлите, особенно, когда она имеет финансовую поддержку из-за рубежа. Именно это и произошло в 1917 году, когда международные банкиры и российские революционеры бросили российскую массу на правящий слой. Во-вторых, чем менее образован человек, тем менее он способен сознательно руководствоваться национально-патриотическими идеалами, а следовательно, защищать родину и верхи от внешнего врага (например, поведение в 1916–1917 гг. на фронте русского крестьянина, одетого в военную шинель). В-третьих, чем менее образован и культурен человек, тем в большей степени он руководствуется инстинктами, нередко зверскими (А. Блок: «развязаны дикие страсти под игом ущербной луны»), тем труднее воздействовать на него словом и тем вероятнее, что в «ущербных» условиях кризисной или просто тяжёлой ситуации на попытку рациональной аргументации власти он ответит дрекольем и вилами. И нельзя сказать, что такой ответ является исторически полностью несправедливым.

Дореволюционные верхи забыли (а может, не знали) строки, написанные Михаилом Юрьевичем Лермонтовым ещё в 1830 году (опубликованы в 1862 году):