Ричард Фридман - Как создавалась Библия

• Название: Как создавалась Библия
• Автор: Ричард Фридман
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48351-8

Это одна из тех редких книг, которым одновременно присущи увлекательность и научная глубина, выдержанность классической библейской критики и смелость в рассмотрении запретных для многих тем. Кем и в каком мире была создана Библия? Были ли авторы современниками описываемых событий? Были ли среди них женщины? Как связаны реальная история и библейские рассказы? Зачем была написана Библия?

Одна из самых ярких попыток понять Ветхий Завет в наше время.

The Independent (Лондон)

Книга увлекательна и легко читается, — настоящее событие. И в ней угадывается постижение правды. Harvard Magazine

Фридман вводит читателя в проблему библейского авторства, и делает это умно и тонко.

New York Times Book Review

«Как создавалась Библия» — книга увлекательная и блестящая. Это не просто рассказ об открытиях прошлого. Она полна новых идей и свежих находок.

Я прочел ее на одном дыхании. Большую часть жизни я провел, читая книги о Библии, и должен признаться, что не помню другого случая, когда я не мог бы оставить книгу не прочтенной.

Франк Мур Кросс, профессор еврейского и других ближневосточных языков (Гарвардский университет)

Ричард Элиотт Фридман — профессор еврейского языка и сравнительной литературы в Калифорнийском университете (Сан-Диего).

Он защитил докторскую диссертацию в Гарвардском университете, работал в Оксфордском и Кембриджском университетах.

---

Всей этой властью обладал один конкретный ааронидский жрец: Ездра. Его поддерживал император. Он обладал полномочиями следить за исполнением законов. Хотя он не являлся верховным жрецом, власть его была огромна. И эта власть была непосредственно связана со свитком, который он привез в Иудею, свитком, о котором сказано: «Тора Моисеева, которую дал Яхве, Бог Израилев».[270]

Как мы уже заметили в главе 8, во всей Библии известны лишь два законодателя: Моисей и Ездра. Ездра был жрецом, законодателем и пищом. Он обладал доступом к документам. И библейская биография Ездры прямо сообщает, какие документы интересовали его. А именно:

Ездра расположил сердце свое к тому, чтобы взыскивать Тору Яхве.[271]

Сказано также:

Он был опытный писец в Торе Моисеевой.[272]

Сообщается, что император дал ему полномочия учить и внедрять закон Бога твоего, находящийся в руке твоей…[273]

Первый раз, когда мы встречаем полную Тору Моисееву в Иудее, она находится у Ездры. Он взыскал ее, был одним из писцов, который работал с ней. Он лично отвез ее в Иерусалим и лично провел первое ее чтение перед народом. И когда он читал ее людям, они услышали вещи, о которых ранее не слышали.

Это не доказывает стопроцентно, что автором Пятикнижия был Ездра. Однако он был в нужное время, в нужном месте, с нужными полномочиями и профессией (жрец из жреческой семьи), а также с первой известной копией этой книги. Если и не сам Ездра написал Пятикнижие, автором был человек близкий к нему — родственник, коллега-жрец, коллега-писец — поскольку Пятикнижие было готово вскоре после его прибытия в Иудею. К тому моменту, как он появился в Иерусалиме, Второй Храм стоял на протяжении всего лишь одного поколения.

В свете вышесказанного, любопытно одно древнее предание о Ездре и Торе Моисеевой. Согласно этому преданию, первоначальный свиток Торы (и других книг Библии) сгорел в огне, уничтожившем Храм в 587 году до н. э., но Ездра восстановил его благодаря откровению. Это предание зафиксировано в Четвертой книге Ездры. Она не входит в библейский канон, а является частью псевдоэпиграфов. (К псевдоэпиграфам относят группу христианских и иудейских текстов, написанных между 200 годом до н. э. и 200 годом н. э.) Четвертая книга Ездры датируется приблизительно 100 годом н. э. В ней Бог беседует с Ездрой из куста. Ездра говорит:

Ибо век во тьме лежит, и живущие в нем — без света; потому что закон твой сожжен, и оттого никто не знает, что сделано тобою или что должно им делать. Но если я приобрел милость у тебя, ниспошли на меня Духа Святого, чтобы я написал все, что было соделано в мире от начала, что было написано в законе твоем.[274]

Затем Ездра записывает текст в течение сорока дней. Этот текст относительно поздний, а потому придавать ему чрезмерное значение не стоит. Однако отметим, что еще в древности Ездру связывали с созданием Закона. Даже Иероним в IV веке н. э. сказал:

…назовешь ли ты Моисея автором Пятикнижия или Ездру, обновителя этого сочинения, я не возражаю.[275]

У современных исследователей также неоднократно возникало подозрение, что именно Ездра создал Пятикнижие. На мой взгляд, известные нам свидетельства с высокой вероятностью указывают на Ездру, жреца, писца и законодателя, который явился в Землю обетованную с текстом Торы.

Источники объединяются

Те ученые XIX века, которые связывали Жреческого автора с периодом Второго Храма, были отчасти правы. Окончательный жреческий редактор текстов жил именно в это время. Хотя его Жреческий источник (Р) относился к правлению Езекии.

Зачем редактор провел эту работу? Зачем пошел на этот удивительный парадокс, соединив столь противоположные по своему богословию тексты?

Надо полагать, им двигали те же причины, что и человеком, который за 250 лет до него соединил J и Е. К тому времени оба текста были знамениты. J и Е существовали уже века и цитировались в D. Р существовал со дней Езекии, ассоциировался с национальной реформой и одобрялся жречеством, находившимся у власти. D читался публично при Иосии и содержал закон, требующий читать его публично каждые семь лет.[276] Как мог редактор все это выпустить? Опять-таки вопрос упирался в успешную пропаганду. Кто поверит, что перед ним Тора Моисеева, если текст не будет включать знаменитых рассказов об Адаме и Еве (J), золотом тельце (Е), Пинхасе (Р), а также прощальную речь Моисея (D)?

Кроме того, у каждого из этих текстов имелись сторонники. Шиломские жрецы, создавшие Е и D, уже не руководили культом во времена Второго Храма, но это не означает, что они исчезли. Они вполне могли выступить с публичным протестом и оспорить подлинность Торы, которая не включала бы их текстов. Более того, соединение всех источников в один вполне могло быть компромиссом между различными группами в израильско-иудейском обществе.

Однако остается вопрос: зачем? Зачем редактор свел тексты в один? Почему было не дать им существовать параллельно, рука об руку (как впоследствии христиане поступили с Евангелиями в Новом Завете)?

Насколько можно судить, ко временам Ездры все эти источники приписывались Моисею. Как тут быть редактору? Не мог же он согласиться, что из-под пера Моисея вышли разные, подчас противоречивые постулаты! Оставалось предпринять этот колоссальный, титанический труд: соединить альтернативные версии в одно повествование.

Метод

Как осуществлять такую задачу? Понятно, что никаких норм и стандартов не было: продукт штучный, отклик на конкретную ситуацию в конкретный исторический момент. Не могло быть и систематического подхода: слишком уж многообразны источники — проза и поэзия, законодательные тексты и повествования, генеалогии и архитектура. У человека, который взялся сводить их воедино, должно было иметься выдающееся литературное чутье и ряд способностей. Он должен был понимать, какие противоречия приемлемы для читателей, а какие — нет. Ему пришлось сглаживать концы: материалы, которые никогда не предназначались для совместного использования, превращались в единый текст.

Главная его стратегия состояла в том, чтобы сохранить первоначальные тексты по максимуму, насколько это можно сделать, не образуя безвыходных противоречий. В пользу этого свидетельствует тот факт, что если отделить JE от Р в Бытии, Исходе, Левите и Числах, получатся два цельных и последовательных повествования, практически без разрывов. Почти нет признаков редакторских пропусков.

На каждом шагу редактора поджидали новые проблемы: как поступить с тем или иным повтором или противоречием? Не существовало одного выхода на все случаи жизни. Чтобы объединить источники в осмысленное и гладкое повествование, требовались сотни правильных решений.

Для начала нужно было понять, как поступить с двумя рассказами о сотворении мира. Редактор решил сохранить оба, поместив их бок о бок. Первый из них, Быт 1 (Р), был написан с более глобальных, космических позиций, а второй (J) — с позиций более земных и антропоцентрических. После того, как они были поставлены один за другим, возникло такое впечатление: сначала текст окидывает взором общую панораму сотворения, а затем сосредотачивается на одном конкретном аспекте. Изменение последовательности событий и имени божества, очевидно, не беспокоили редактора. Никакой нелогичности и противоречий он здесь не усматривал: как и большинству читателей на протяжении последующих двух тысячелетий, текст казался ему достаточно стройным.

Затем были включены рассказы J об Адаме и Еве, Каине и Авеле. В числе прочего, они повествовали о личном общении с божеством, херувимах (реальных, а не скульптурных),[277] чудесных растениях (древо жизни, древо познания добра и зла) и говорящей змее. В Р отсутствовал эквивалент этих рассказов, поэтому редактор просто поставил данные материалы J после двух сцен сотворения мира.

После этого он поместил первые десять поколений из Книги Поколений, заканчивая Ноем.

Далее перед редактором встала первая по-настоящему сложная задача. Он знал два рассказа о потопе, — рассказа самодостаточных, во многом похожих, но не во всем согласующихся. В J говорится о сорокадневном дожде, а в Р — о космическом катаклизме длиной в год. Согласно J, Ной берет в ковчег по семь пар «чистых» животных (и по паре «нечистых»); согласно Р, во всех случаях — каждой твари по паре. В J Ной по окончании потопа посылает трех голубей (или одного голубя три раза?), а в Р он посылает ворона.

Как быть? Подряд, один за другим, эти рассказы не поставишь. Но редактор не хотел и жертвовать одним за счет другого. Поэтому он попытался соединить их в единый, относительно когерентный текст. (С ним читатель мог ознакомиться выше, в главе 2.)

Он разбил рассказы на мелкие кусочки и переплел эти кусочки друг с другом. Отныне дождь J стал выглядеть лишь как еще одно упоминание о водах, хлынувших из-за космической тверди в Р. Пары животных в Р были поняты не в количественном смысле, а как указание на то, что каждой особи мужского пола должна сопутствовать особь женского пола. С вороном из Р получилось следующее: он улетел с ковчега и не вернулся, поэтому Ною пришлось посылать голубей, чтобы узнать, схлынули ли воды потопа. В целом, синтез нельзя не назвать блестящим: похоже, редактор не пожертвовал ни словом из своих источников в этих материалах. И еще два с половиной тысячелетия читатели не замечали нестыковок.