Антон Кротков - Воздушный штрафбат

• Название: Воздушный штрафбат
• Автор: Антон Кротков
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-23964-9, 978-5-9648-0278-5

Летчика-истребителя Андрея Лямина должны были расстрелять как труса и дезертира. В тяжелейшем бою он вынужден был отступить, и свидетелем этого отступления оказался командующий армией. Однако приговор не приведен в исполнение… Бывший лейтенант получает право умереть в бою…

Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в составе ВВС Красной армии воевало уникальное подразделение — штрафная истребительная авиагруппа. Сталин решил, что негоже в условиях абсолютного господства германской авиации во фронтовом небе использовать квалифицированных пилотов в пехотных штрафбатах. Так на фронте появилась особая команда, состоявшая из попавших под суд «воздушный хулиганов». Только один человек в советских ВВС мог возглавить «воздушный штрафбат» и успешно управлять им. Недаром за свои «подвиги» главный герой книги еще в летном училище заслужил прозвище Анархист.

---

— Может, тебе все-таки не стоит туда ходить? Артур уже доказал, что способен на любую низость.

— Нет, пойду! — отрезал Нефедов и ободряюще подмигнул своей спутнице. — Надеюсь, тебя устроит заочное извинение этого «богочеловека»?

Ольга осознала свою наивность и глупость, едва поняла, что это Нефедова несут через двор на руках. Правая часть лица молодого человека превратилась в сплошную гематому, его рубашка и куртка были забрызганы кровью.

Увидев подругу, в печальных глазах которой стояли слезы, а с побелевших губ готовы были сорваться слова жалости, Борис неожиданно стал рассказывать ей анекдот:

— Девушка спрашивает знакомого парня, у которого вместо рожи окровавленная каша: «Что с тобой случилось, милый?» А он ей философски так отвечает: «Вначале было слово…»

Тэсс постаралась не задавать глупых вопросов, хотя в ее голове как раз постоянно крутились подобные фразы: «Что случилось?» да «Почему ты меня не послушал?».

Она примерно уже знала от Нефедова ситуацию в его приемной семье и потому велела его друзьям вести пострадавшего к ней домой.

Мать Ольги оказалась женщиной понятливой и с крепкими нервами.

— Его что — сшиб грузовик? — довольно хладнокровно поинтересовалась она у дочери, когда обнаружила в своей прихожей окровавленного молодого человека.

— Нет, мама, его избили… из-за меня.

— Понятно, — одобрительно кивнула высокая статная дама и принялась своими сильными музыкальными пальцами ощупывать голову Нефедова, затем она внимательно заглянула в глаза пострадавшего и заключила:

— Сильный отек лица, скорее всего сотрясение мозга, но кости черепа целы, и это обнадеживает. Ну-ка, господа секунданты, несите вашего бретера[62] на топчан в кабинет моего мужа. Это прямо по коридору, последняя дверь направо. Оленька, готовь таз и бинты. А я позвоню Берту Гансовичу.

Так звали старого доктора — друга семьи Тэсс.

На топчане Бориса снова стало тяжело рвать, у него раскалывалась от боли голова.

Вскоре явился седенький доктор в каракулевой шапке-«пирожке», золотых очках, драповом пальто и в длинном черном старомодном сюртуке, застегнутом на все пуговицы. Такие «мухоморы», несмотря на свой заплесневелый облик, обычно хорошо знали свое дело. И на счастье Нефедова в Москве конца НЭПа еще остались подобные частнопрактикующие доктора старой школы. С его появлением Ольга немного успокоилась, так как почувствовала, что отныне Борис находится в надежных руках.

Войдя в комнату, где лежал больной, доктор снял сюртук, оставшись в одном жилете, и засучил по локоть рукава белой шелковой рубашки.

— Ну-с, сударь мой, — странно захихикал старичок, присаживаясь на стул возле кровати Нефедова, — могу вас успокоить: дело ограничится моими визитами — судя по вашему геройскому виду, священник вам на этот раз не понадобится.

Доктор вытащил из принесенного с собой потертого саквояжа инструменты и приступил к делу. Прищурив один глаз и оттопырив нижнюю губу, он сосредоточенно осмотрел Нефедова, послушал с помощью специальной трубы его сердце, посчитал пульс, снова заглянул в глаза пациенту и ощупал голову, сделал укол…

' Задира-дуэлянт.

Перед тем как уйти, доктор посмотрел сквозь очки на молодого человека своими мудрыми стариковскими глазами и, немного подумав, сказал:

— Не сочтите за грубость, голубчик, но я бы посоветовал вам жениться как можно раньше. У людей вашего телесного и духовного склада есть слишком много шансов уйти в лучший мир в цветущем возрасте, не оставив после себя потомства. Так-то вот-с…

* * *

В Ольгином доме Борис оказался окружен такой заботой, что первое время сильно смущался и никак не мог привыкнуть, что все тут к нему относятся, словно к родному сыну. Мать Ольги сразу же позвонила Фальманам и сообщила, что с их приемным сыном случился несчастный случай. Она также сумела легко решить вопрос с Яковом Давыдовичем, чтобы мальчик наблюдался опытным врачом у нее на квартире.

Пока Нефедов мучился от рвоты и сильных головных болей, у его кровати постоянно находились заботливые сиделки — мать и дочь поочередно меняли молодому человеку повязки, поили больного чаем, следили, чтобы в указанное доктором время он не забывал принимать прописанные микстуры.

Таким образом, на какое-то время сирота оказался в центре всеобщего внимания и любви. И мать Ольги — Екатерина Алексеевна и ее отец — Фома Ильич сразу отнеслись к новому обитателю своей квартиры с большой теплотой. Им пришелся по душе открытый жизнерадостный нрав юноши. Ну и, конечно, свою роль сыграли обстоятельства, при которых Борька получил свои ранения. Ведь он пострадал за честь их дочери.

— В нашем роду все женщины хотя бы раз в своей жизни бывали причиной для дуэли, — шутливо рассказывала Борису Ольгина матушка. К этому времени юноше стало значительно лучше, и он вместе со всеми домочадцами проводил вечера в удобном кресле в уютной гостиной.

— Когда я училась на втором курсе Смольного института, мой будущий муж стрелялся из-за меня с одним подпоручиком, кажется артиллерии. Хотя обычно артиллеристы, головы которых не так горячи, ибо постоянно охлаждаются сухой математической диетой, не столь драчливы. Но то ли этот подпоручик действительно был так сильно в Меня влюблен, то ли ему наскучила его баллистика с механикой, но он всерьез потребовал от студента удовлетворения и слышать не хотел о примирении.

Голос Екатерины Алексеевны звучал удивительно мелодично. Временами, по ходу рассказа, она заливалась звонким смехом, ослепительно улыбаясь. Это была женщина той благородной красоты, которая позволила бы ей непринужденно царствовать в аристократических салонах и кружить головы блестящим гвардейцам в мазурочном вихре бальных залов. Но в нынешние времена, когда законодателями мод являлись почти поголовно страдающие отсутствием вкуса жены кремлевских выскочек, с такой внешностью безопаснее всего было пребывать в ранге скромной домохозяйки.

— Служанка одной моей подруги заранее узнала о готовящейся дуэли, — продолжала свой рассказ хозяйка дома. — И конечно, она из любопытства поехала посмотреть на сие редкое зрелище, а потом через приятельницу этот рассказ дошел до меня. Стрелялись они, естественно, на Черной речке. Где же еще?! Ведь там дрались Пушкин и Дантес. Подпоручик прибыл минута в минуту с секундантом и врачом. Господин же студент нанял какого-то пьяного извозчика, и тот завез его в сугробы и высадил в полутора верстах от нужного места. По дороге бедолага потерял галошу. Он так и предстал перед затянутым в парадный мундир побледневшим подпоручиком — в одной галоше и в плохоньком пальтишке.

По рассказу Екатерины Алексеевны, пистолет в руке ее будущего мужа разорвался при выстреле. То ли неопытные секунданты положили в него слишком большой заряд пороха, то ли купленный в лавке антиквара дуэльный набор за давностью лет утратил работоспособность. Студенту наспех перебинтовали платком руку, после чего подпоручик подошел вплотную к барьеру и долго целился.

— Он был отменный стрелок и обязательно убил бы меня с такого расстояния наповал, — вступил в разговор Фома Ильич, — если бы не медальон, который за несколько дней до этого подарила мне Катенька.

Фома Ильич снял с шеи и продемонстрировал Нефедову поврежденный пулей медальон с написанным маслом портретом юной девицы. Девушка на миниатюрном портрете была как две капли воды похожа на Ольгу.

— Я не знал тогда, что по законам дуэли полагалось предварительно снять с себя все посторонние предметы, — благодушно продолжал Фома Ильич. — Когда же секунданты сообщили мне об этом, я тотчас выразил готовность предоставить своему противнику повторный выстрел. Но он оказался человеком не только благородным, но и милосердным. Мы отметили счастливое окончание нашего поединка в ресторане и впоследствии стали друзьями.

— Правда, на следующий день у Фомы началось заражение крови из-за несвоевременно оказанной хирургической помощи и ему чуть не отняли руку, — вновь подхватила нить повествования хозяйка. — Но именно благодаря этому увечью его не взяли в армию в 1914 году. А тот подпоручик погиб в первый же год… где-то в Пруссии. Нелепо погиб. Его полк в полный рост пошел в атаку на немецкие пулеметы и почти полностью был выкошен неприятельским огнем…

Глава 9

В 1931 году в семье Фальманов произошла трагедия. В приступе тяжелой депрессии после затяжной ссоры с мужем Маргарита Павловна выстрелила в Якова Давыдовича из его наградного браунинга.

Пока ее раненый муж, воя от боли, катался по полу спальни, женщина спокойно надела в другой комнате свое лучшее черное бархатное платье, прикрепила к груди старинную бриллиантовую брошь, накинула на плечи подаренное супругом к пятнадцатилетию свадьбы шиншилловое манто и отправилась в элитную парикмахерскую на Кузнецкий Мост. Сделав шикарную прическу и маникюр, Марго на такси поехала к известному московскому драмтеатру, о работе в котором мечтала со времен своей студенческой юности. Свою смерть несостоявшаяся актриса превратила в публичную драму. Она покончила с собой на глазах многочисленных прохожих — на улице прямо перед входом в театр.