Чарльз Вулли - Ур Халдеев

• Название: Ур Халдеев
• Автор: Чарльз Вулли
• Издательство: Издательство восточной литературы
• Жанр: История
• Год: 1961

Книга известного английского археолога Леонарда Вулли подводит итоги систематических раскопок, проводившихся на протяжении двенадцати зимних сезонов (1922 — 1934) в Южном Ираке, на месте одного из древнейших городов мира Ура, или, как его иногда называют, следуя библейской традиции, Ура халдеев.

---

Если судить только по плану фундамента, можно подумать, что здесь был храм с примыкающими к нему жилищами двух жреческих семей. Однако ряд веских доказательств опровергает это предположение. Здание заложил Урнамму: на кирпичах кладки стоит его печать. Но, по-видимому, он умер, не завершив строительства, так как кирпичи пола помечены уже печатью его сына Шульги. Надпись Урнамму говорит о постройке храма Нанна и городской стены. Однако эти же кирпичи могли идти на сооружение любого здания в теменосе или даже за его стенами, поскольку в тексте говорится лишь о строительстве во славу бога. С другой стороны, на кирпичах Шульги, покрывающих мостовую, имеется следующая надпись: «Шульги, могучий муж, царь Ура, царь Шумера и Аккада, воздвиг Экурсаг, свой возлюбленный дом». Здесь нигде не упоминается имя бога. Вывод напрашивается сам собой: Экурсаг, «Горний дом», был в действительности царским дворцом.

Обычно принадлежность к характер шумерийских храмов определяются по трем признакам: по печатям на кирпичах, по надписям на опорных камнях дверей и по жертвам закладки.

Двери шумерийцев представляли собой деревянную панель, прикрепленную одной стороной к косяку, который был гораздо длиннее самой двери. Выступающий верхний конец его вставлялся в металлическое кольцо на притолоке, а нижний, обшитый металлом конец, проходил сквозь отверстие в кирпичном полу и упирался в опорный камень. Обычно это была глыба твердого привозного камня, известняка или диорита. В нем высверливали отверстие, куда входил косяк двери. Часть этого камня полировали и высекали на нем имя царя, построившего здание, и бога, которому оно посвящалось. Таким образом, опорные камни дают нам все необходимые сведения, но им не всегда можно верить. Дело в том, что привозной камень был очень дорог, поэтому старые опорные камни иногда переносили и устанавливали в других зданиях, к которым первоначальная надпись не имела никакого отношения. В Экурсаге все опорные камни остались на своих местах, но надписей на них не оказалось.

Жертвы закладки мы находили в углах строений. В стене выкладывали небольшие коробки из обожженного кирпича. Изнутри их выстилали циновками, а снаружи покрывали битумом для предохранения от влаги. В коробку ставили медную статуэтку царя, представленного в образе скромного рабочего с корзиной раствора на голове. У ног его клали каменную табличку в форме плоско-выпуклого кирпича. На табличке и на юбке даря делали надпись, содержащую царское имя и название храма. В двух уцелевших углах Экурсага мы нашли такие кирпичные коробки, однако на статуэтках и табличках надписи отсутствовали.

Опорные камни применялись, разумеется, во всех зданиях, но посвятительные надписи на них делали только в тех случаях, когда это было священное сооружение. Таким образом, опорные камни без надписей — явление достаточно обычное. С другой стороны, жертвы закладки со статуэтками и табличками мы до сих пор находили только в храмах. Экурсаг оказался исключением. Но тут зато не было обычных надписей с указанием царственного строителя и божества, которому посвящается храм. Здесь Урнамму отступил от общего правила. Должно быть, у него были на то веские основания.

Я думаю, мы сможем понять особенность этого здания, если вспомним, что царь был всего лишь наместником бога, истинного правителя города. Урнамму строил дворец для себя, но, поскольку он представлял Нанна, надпись на кирпичах осталась без изменений. По той же причине в здание замуровали традиционные жертвы закладки. Однако предназначалось оно не для бога, а для человека. Поэтому посвящение на жертвах закладки было бы неуместно. В виде компромисса царь избрал статуэтки без надписей. Шульги был менее щепетилен и прямо назвал вещи своими именами. Так как царь представлял бога, то приемный зал его дворца должен был походить на храм, а самый дворец — примыкать к теменосу. Но так как царь одновременно был смертным человеком, его жилище не могло стоять на священной земле собственно теменоса. Исходя из всего этого, я считаю, что Экурсаг был дворцом царей третьей династии. В северозападной части его размещался приемный зал, а в двух жилых половинах — с одной стороны сам царь, а с другой — его гарем. Это толкование объясняет и тот факт, что впоследствии здание было заброшено. Если бы это был храм, то через какое-то время его бы наверняка восстановили. Но царский дворец, по-видимому, особенно жестоко пострадавший от эламитов, вряд ли имело смысл восстанавливать, — во-первых, потому что никакая священная традиция к этому не обязывала, а во-вторых, потому что после нашествия эламитов в Уре не было царя, а следовательно, не нужен был и царский дворец.

Вторым уцелевшим сооружением третьей династий был царский мавзолей. Сразу же за теменосом, под юго-восточной стеной, подпирающей террасу, на которой стоял дворец, мы нашли погребения царей. Здесь же некогда располагалось и древнее царское кладбище. Очевидно, старая традиция была еще достаточно сильна. Немногочисленные погребения так называемой «второй династии» (об этом термине уже шла речь выше), а также могилы Саргонидов связывают во времени погребения царицы Шубад и царя Урнамму. Так или иначе, место для огромных гробниц царей третьей династии выбрали именно здесь.

Три усыпальницы соединены в один блок. Самая крупная находится в середине; на ее кирпичах стоит печать Шульги. С северо-востока к ней пристроена усыпальница поменьше, связанная с первой единственным проходом; в плане она почти такая же. С юго-запада к западному углу средней гробницы как-то нелепо примыкает третья, совершенно изолированная усыпальница. Ее план менее симметричен. Обе меньшие усыпальницы построены из кирпичей с именем сына Шульги — Амарсуены.

У нас нет убедительных доказательств, но, вероятнее всего, центральное сооружение было гробницей Урнамму, воздвигнутой его сыном Шульги, северо-восточное — гробницей Шульги, воздвигнутой Амарсуеной, а юго-западное — гробницей Амарсуены, построенной его сыном Гимилсином из специально оставленных для этого Амарсуеной кирпичей.

Последовательность строительства не вызывает сомнений. Первым был сооружен мавзолей Урнамму, поскольку два остальных пристроены уже к нему. Точно так же несомненно, что строитель северо-восточной гробницы мог выбирать для нее место и выбрал наилучшее, в то время как строителю юго-западной гробницы выбирать уже было не из чего: он просто занял оставшийся участок. То, что Шульги построил этот мавзолей не для себя, совершенно очевидно, так как прежде чем возводить самое здание, нужно было заполнить подземную могилу. То же самое относится и к двум другим гробницам. Поэтому мы надеялись, что найдем на кирпичах юго-западного мавзолея третье имя, и были удивлены, обнаружив и здесь имя Амарсуены. Остается единственное объяснение: поскольку мавзолей не мог быть построен при жизни Амарсуены, — если только это действительно его мавзолей, — он приготовил строительный материал заранее.

До сих пор нигде в Месопотамии не находили ничего похожего на эти гробницы. Поэтому я опишу их подробнее. Впрочем, чтобы дать о них представление, достаточно рассказать об одном мавзолее Шульги.

Сооружение это состоит из двух частей. Сначала были построены нижние, подземные покои, а после того как их заполнили, над ними возвели наземное здание, которое занимает площадь тридцать восемь на двадцать шесть метров. Его стены выложены из обожженного кирпича на битумном растворе и достигают толщины не менее двух с половиной метров. Таким образом, это фактически одноэтажное здание было весьма внушительным. Стены, расчлененные снаружи плоскими контрфорсами, имеют заметный наклон внутрь, подобно стенам зиккурата. Сходство усугубляется еще и тем, что они тоже не прямые, а слегка выпуклые в плане и в вертикальном разрезе. Закругленные углы в сочетании с неожиданным уступом на юго-восточной стороне придают зданию, поистине удивительное сходство с памятниками романской архитектуры.

Вход на северо-восточной стороне обрамлен наклонными пилонами с Т-образными желобами. Коридор, где некогда был водосток, ведет на мощеный открытый центральный двор. Вымостка понижается к середине двора, как черепицы на крыше, чтобы дождевая вода уходила вниз, в водосток из глиняных колец. Но здесь вместо водостока посреди двора стоит покрытый битумом глиняный бассейн для омовений. На двор выходят двери расположенных вокруг комнат. С трех сторон комнаты идут в один ряд, и лишь на северо-западной — есть второй ряд помещений сзади. В дверных проходах мы нашли среди древесной золы частицы золотой фольги: по-видимому, все двери были обшиты золотом. Между дверьми в юго-западной стене сохранились остатки кирпичного алтаря с битумными стоками спереди, — точно такой же алтарь оказался и еще в одной комнате, а у дверного косяка мы обнаружили кирпичный столб или пилон. Похожий пилон встретился нам в молельне одного частного дома периода Ларсы.