Андреас Эшбах - Триллион евро

• Название: Триллион евро
• Автор: Андреас Эшбах
• Издательство: Захаров
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0755-3

Вот уже несколько десятилетий европейская научная фантастика находится в тени англо-американской, что совершенно несправедливо, как доказывает эта антология, составленная известным немецким писателем, автором бестселлеров Андреасом Эшбахом. Она включает новеллы, написанные ведущими фантастами Европы.

---

— Слушай, Генриетта, тебе не обязательно сегодня проходить испытание на смелость, — говорит Альбин. — Ты можешь пройти его и завтра, или послезавтра, или когда захочешь. И я вообще не знаю, такая ли уж это хорошая идея — зайти внутрь дома. Твой брат дошёл до двери, и уже одно это чего ему стоило. Ведь могло случиться что угодно. Даже я не стал бы подходить к дому слишком близко. Понимаешь, ведь мы не знаем, что может произойти. Мы вообще ничего не знаем про этот дом! Может, он пожирает людей или что-нибудь в этом роде…

Поведение Альбина становится всё более неуверенным.

— Но я всё равно туда пойду, — говорит Генриетта, надеясь, что по ней не заметно всех тех дурных предчувствий, которые её одолевают. — Я пойду в дом-привидение, и пойду сегодня. Даже если он пожирает людей и искрошит меня на мелкие кусочки, а потом снова выплюнет аж на улицу Тройного прыжка.

Генри восхищённо хихикает. И теперь Генриетта жалеет, что произнесла эту фразу вслух. Альбин и Макс смотрят на Генриетту с уважительным молчанием, почти скорбно.

Генриетта вспоминает вестерн, который она однажды видела в кинотеатре Зундстрома. Группа жителей посёлка бежит от кровожадных краснокожих, и когда ситуация принимает такой оборот, что становится ясно — им не уйти, один из них с деланой беззаботностью говорит: «Скачите дальше, а я останусь и задержу индейцев, а после догоню вас».

— А ты уверена, что он тебя снова выплюнет? — спрашивает Макс, — и торжественности момента как не бывало. — А если он тебя проглотит и ни одна живая душа тебя больше не увидит?

— Спасибо, Макс, — язвительно говорит Генриетта. — А то я об этом даже не подумала.

— Заткнись, Макс, — прорычал Альбин, и Генриетте почудилось, что она увидела на его лице глубокую тревогу, а то и страх.

Но этого не могло быть. Никогда.

Среди детей Ракетно-фабричной улицы испытание на смелость — священный обычай: все знают, что никто не может стать полноценным членом команды, если он не совершил какой-нибудь великий поступок, получивший признание других, и тем самым не доказал, что заслуживает уважения и доверия как товарищ. Когда-то, ещё в начале лета, Альбин вычитал про такой обычай в одной приключенческой книжке для мальчишек, которую нашёл на чердаке. В этой книжке была примерно такая же команда, как у них, и он решил стать первым, кто по новому обычаю подвергнется испытанию на смелость.

Кто-то предложил есть червей и пить из лужи, кто-то — выбить окно мяснику и другие детские, не такие уж смелые дела, но Альбин держал в уме кое-что другое: он решил отнять кость у злой цепной собаки мясника, которую все дети с улицы боялись пуще смерти. Вообще-то пса звали вполне безобидно — Отто, но кличка Чёрт, как называли его дети, подходила ему гораздо больше.

Альбин сказал, что одолеет пса, и сделал это, своим примером установив великое правило, которому должны были следовать и другие. Никому из них не забыть, как Альбин едва не погиб, но в конце концов он вышел со двора, который охраняла могучая овчарка, вознёс над головой вонючую кость и потрясал ею так, будто это была самая большая добыча всех времён.

Следующим на очереди подвергнуться испытанию на храбрость был Макс. Макс хотел доказать своё безмерное мужество, съев дождевого червя или гусеницу, но остальные отвергли это предложение: Макс так и так ест всякую дрянь. Может, вместо этого Макс съест испорченное мясо из отбросов мясника, предложил Генри — всего лишь в шутку, как он уверял впоследствии, когда Максу долгое время было по-настоящему плохо и уже начались поиски виноватого.

Шутка или нет, а Макс, ко всеобщему отвращению и ужасу, ухватился за эту идею и больше и слышать не хотел о том, чтобы испытать себя на храбрость каким-то другим, менее отравляющим способом.

Макс не справился со всеми отбросами мясника, но два первых больших куска, воняющих падалью, он сожрал, предварительно согнав с них целый рой мух. Приняв во внимание, что Макс упал в обморок от боли в животе и некоторое время вообще стоял у врат небесных, находясь в когтях пищевого отравления, его достижение после короткого совещания было единогласно признано.

Генри, как водится, хотел взять на себя слишком много. Поскольку Альбин одолел Чёрта и тем самым вошёл в историю Ракетно-фабричной улицы, Генри должен был найти для себя что-нибудь ещё более страшное и поразительное. Он решил постучаться в дверь дома-привидения.

О привидениях можно услышать много чего, но не надо думать, что дом-привидение по адресу: Ракетно-фабричная улица, строение 1 — просто ветхая, заброшенная развалюха, какие есть почти в каждом квартале и каким приписывают что-то потустороннее только шутки ради или чтобы попугать детей. Перед тем как в одичавшем саду в начале улицы появился дом-привидение, этот участок был незастроенным, если не считать гнилого сарая. И участок всё ещё стоит пустой, по крайней мере, большую часть времени. Этот дом появляется и исчезает, именно это и делает его домом-привидением. В какой-то момент времени смотришь туда — и видишь незастроенный участок с дикими яблонями, кустами смородины, крапивой и бурьяном. А в следующий момент — там большой белый дом, стоящий посреди сада так, будто он всегда тут был. Потом проморгаешься, глядь — а он опять исчез.

Участок принадлежит семье хозяина фабрики. И он планирует там строительство нового, роскошного дома для всей семьи, что живёт сейчас в квартире в южной части города. Уже подыскивают рабочих для строительства, говорит Макс, у которого отец плотник — или, по крайней мере, был плотником до того, как устроился на фабрику. Кому и для чего охота строиться на участке с привидением — это другой вопрос. Альбин говорит, что это хорошая идея — построить похожий дом таких же размеров, тогда бы этот дом-привидение больше никому не бросался бы в глаза.

Впервые этот дом появился за несколько дней или, самое большее, за две недели до испытания мужества Генриетты — точную дату назвать трудно, ведь никто же не считает дни. Это всегда так бывает, когда двери школы закрываются, от жары краска на стенах домов идёт волнами, а сонное солнце медленными жёлтыми толчками плывёт по пенному белому небу. Одним таким жарким днём кто-то пробегал мимо участка, протёр глаза, остановился, раскрыв рот, и потом отважился спросить своих товарищей, видят ли они то же самое, что и он: большой белый дом, который возвышается посреди пышно разросшегося сада так, будто всегда там и стоял.

Без сомнения, это настоящий дом с привидениями, хоть и не вполне обычный. Привидения в целом всегда связаны со смертью, в той или иной форме. Каким же образом тогда смерть связана с этим домом? Что, сам дом мёртвый? И если да, то как это может быть? Ведь дома́, во всяком случае, по местным представлениям, не могут ни рождаться, ни жить, ни, следовательно, умирать?

Но как бы там ни было, а взрослым об этом — ни словечка, даже если бы у них нашлось внятное объяснение этому явлению. Оставить родителей в полном неведении было решено единогласно, а затем торжественно объявлено, что того доносчика, который нарушит это решение, затолкают во двор мясника, чтобы Чёрт растерзал его там на куски.

Справедливости ради надо сказать, что если бы нашёлся придурок и проболтался об этом доме родителям, они бы всё равно не поверили ни одному его слову, как они не верят ничему, что им рассказывают дети, за исключением тех случаев, когда речь идёт о каких-нибудь обычных пустяках.

Если же чьи-нибудь родители, на сей раз случайно, по каким-то непонятным причинам, вдруг прислушались бы к тому, что говорят им дети, и приняли рассказ о доме-привидении всерьёз, то единственно возможным последствием стало бы то, что всем детям Ракетно-фабричной улицы строжайше запретили бы на пушечный выстрел приближаться к дому № 1, под угрозой сурового наказания. Поэтому вполне естественно, что вся история сохранялась в строгой тайне от родителей. Да это было и не особенно трудно, поскольку взрослые теперь всё время проводили на фабрике, выполняя большое и очень важное задание.

За несколько вечеров до испытания Генриетты — а может, и за несколько недель, точно сказать трудно, — они все ждали у забора, не появится ли дом-привидение. Генри сказал, что сделает то, чего ещё никто до него не делал. Но никто не верил, что Генри Хвастливый действительно отважится постучаться в дверь дома-привидения; сам Генри верил меньше всех. Однако великое обязательство есть великое обязательство, и когда белый дом, наконец, у них на глазах обрёл свои очертания в саду, Генри завопил, как индеец, ринулся к дому и на какой-то момент, к великому ужасу остальных, исчез из виду.

Точно описать этот момент очень трудно. Он был одновременно и короткий, и крайне долгий, и, кроме того, он ускользал от понимания быстрее, чем комар ускользает от хлопка ладоней. В какой-то момент Генри исчез, а потом они снова увидели, как он бежит назад к живой изгороди с мокрым от пота лицом и бледнее мёртвой ласки; задыхаясь, он перемахнул через забор и мрачно возвестил, что даже постучался в дверь дома. Вы видели, ведь вы же видели? От ужаса и волнения они забыли поздравить Генри с тем, что он прошёл испытание на смелость. Они просто долго стояли и молча смотрели на дом среди яблонь или, вернее, туда, где дом только что был, поскольку он снова исчез.