Джордж Мартин - Танец с драконами

• Название: Танец с драконами
• Автор: Джордж Мартин
• Жанр: Фэнтези

Великая битва окончилась, но будущее Семи королевств снова висит на волоске – новые опасности грозят державе со всех сторон. На востоке Дейенерис Таргариен – последняя из дома Таргариенов – со своими тремя драконами правит городом, построенном на прахе и смерти. Её окружают враги, и имя им легион. Многие герои устремились в путь ко двору королевы Дейенерис. Но среди них есть и юноша, который отправляется в путешествие, затаив совершенно иной замысел.

 На севере простёрлась колоссальная Стена из льда и камня – крепость, что сильна лишь людьми, которые ее охраняют. Здесь Джон Сноу, 998-й лорд-командующий Ночного Дозора, принимает самый грозный вызов в своей жизни. И у него тоже есть враги – не только внутри Дозора, но и за Стеной, в краю ледяных созданий.

 И скоро повсюду снова вспыхнут яростные схватки, совершатся новые предательства, и изгои и жрецы, солдаты и оборотни, лорды и простолюдины столкнутся с новыми, непреодолимыми на вид препятствиями. Кто-то падёт, а кто-то станет лишь сильнее перед лицом сгущающейся тьмы. Но в смутные времена судьба и политика неизбежно сплетаются в танце – величайшем из всех...

Танец с Драконами — 5-ая книга цикла "Песнь Льда и Пламени", и на сегодняшний день рекордсмен по времени написания в цикле. Первоначально "Пир для воронов" и "Танец с драконами" были единой книгой, разделенной впоследствии из-за объема.

---

Тирион присел напротив и стал греть руки над углями. Над рекой пели соловьи.

— Скоро день, — сказал он Грифу.

— Недостаточно скоро. Нам нужно продолжать путь.

Если бы это зависело от Грифа — "Робкая Дева" спускалась бы вниз по течению и ночью. Но Яндри и Исилла отказывались рисковать лодкой и плыть в темноте. Верхняя Ройна была полна коряг, застрявших под водой, каждая из которых могла распороть корпус лодки. Но Гриф не желал ничего знать. Все, что занимало его мысли — как бы побыстрее добраться в Волантис.

Взгляд наемника постоянно перемещался, выискивая в ночи… что? Пиратов? Каменных людей? Ловцов рабов? Карлик осознавал, что на реке их подстерегало много опасностей, но Гриф казался Тириону самой грозной из них. Он напоминал ему Бронна, однако тот обладал черным юмором наемника, а вот у Грифа чувство юмора отсутствовало напрочь.

— Я готов убить за чашу вина, — пробормотал Тирион.

Гриф не ответил. Ты умрешь прежде, чем доберешься до вина, казалось, говорили его бледные глаза. Тирион напился до потери сознания в первую ночь на "Робкой деве". На следующий день он чувствовал себя так, словно драконы дрались у него в голове. Гриф увидел, как его рвало через борт, и сказал: "Больше ты пить не будешь".

"Но вино помогает заснуть," — возразил ему тогда Тирион. Вернее, вино спасает от снов.

"Тогда бодрствуй," — ответил неумолимый Гриф.

На востоке первые солнечные лучи заливали небо над рекой. Воды Ройны медленно превращались из черных в синие, под цвет волос и бороды наемника. Гриф поднялся на ноги:

— Остальные скоро проснутся. Палуба твоя.

Соловьи умолкли, запели речные жаворонки. В тростниках и на отмелях показались белые цапли. В небе засияли облака: розовые и фиолетовые, коричневые и золотые, жемчужные и шафранные. Одно облако напоминало дракона. Кто — то однажды написал: "Если человеку довелось увидеть летящего дракона, пусть остается дома и мирно возделывает свой сад, ведь во всем мире нет большего чуда." Тирион почесал шрам и попытался припомнить автора. В последнее время драконы часто занимали его мысли.

— Доброе утро, Хугор, — септа Лемора вышла на палубу. Ее белое одеяние было перехвачено вокруг талии поясом, сотканном из тканей семи разных цветов. Распущенные волосы свободно спадали на плечи. — Как спалось?

— Урывками, милая леди. Вы снова снились мне.

Сон наяву. Он не мог уснуть, поэтому расслаблялся, запуская руку между бедер и представляя себе, как септа скачет на нем, а ее большие груди подпрыгивают в такт.

— Не сомневаюсь, что это был порочный сон. Вы порочный человек. Не хотите помолиться со мной и попросить искупления грехов?

Только если молиться мы будем так, как это делают на Летних Островах.

— Нет, но передайте Деве от меня долгий сладкий поцелуй.

Смеясь, септа прошла на нос лодки, чтобы исполнить свой ежедневный ритуал — утреннее купание в реке.

— Определенно, эту посудину назвали не в вашу честь, — крикнул Тирион, когда она скинула одежды.

— Мать и Отец создали нас по своему подобию, Хугор. Мы должны гордиться своим телом, потому что оно сотворено богами.

Боги, наверное, были пьяны, когда занимались моим телом. Карлик смотрел, как септа Лемора скользнула в воду. Зрелище всегда возбуждало его. В этом было что-то восхитительно порочное — представлять, каково было бы стянуть с септы белые тряпки и раздвинуть ей ноги. Лишить невинности. Хотя Лемора была далеко не так невинна, как казалась. Подобные растяжки на ее животе могли появиться лишь после родов.

Яндри и Исилла встали с первыми лучами солнца и уже занимались своими делами. Яндри проверял оснастку и время от времени бросал взгляды в сторону септы Леморы. Его маленькая смуглая жена не обращала на это внимания. Она подбросила щепок в жаровню на задней палубе, поворошила угли почерневшим клинком и начала месить тесто для утренних лепешек.

Лемора вскарабкалась на палубу, и Тирион наслаждался, глядя, как вода стекает между ее грудей, а гладкая кожа сверкает золотом в утренних лучах. Ей было за сорок, скорее милая, чем красивая, но все еще сохранившая привлекательность. Вожделеть почти так же хорошо, как и пить, решил он. Это заставляло его чувствовать себя живым.

— Видел черепаху, Хугор? — спросила септа, выжимая волосы. — Большую рубчатую?

Лучше всего было наблюдать за черепахами рано утром. В середине дня они опускались на глубину или прятались в ямах вдоль берега, но когда солнце только начинало подниматься, они выплывали на поверхность. Некоторым нравилось плыть рядом с лодкой. Тирион успел мельком увидеть с дюжину различных видов: больших и маленьких, с плоскими спинами и мягкими панцирями, красноухих и зубчатых, коричневых, зеленых, черных, когтистых и рогатых; черепах, чьи ребристые узорчатые панцири были покрыты золотыми, яшмовыми и кремовыми разводами. Некоторые были настолько велики, что могли бы нести человека на своих спинах. Яндри клялся, что ройнарская принцесса имела обыкновение переправляться на них через реку. Он и его жена были с берегов Зеленокровки — пара дорнийских сирот, вернувшихся к Матери Ройне.

— Рубчатую я пропустил.

Я разглядывал голую женщину.

— Бедняжка, — Лемора натянула тунику через голову, — я знаю, ты встаешь так рано в надежде увидеть черепах.

— Я также любуюсь восходом солнца.

Это всё равно что смотреть на деву, встающую голышом из ванны. Одни могут быть симпатичнее других, но все в равной степени полны обещаний.

— Черепахи тоже преисполнены собственного очарования, должен признать. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем вид двух красиво очерченных… панцирей.

Септа Лемора рассмеялась. Как и у всякого пассажира "Робкой девы", у нее были свои секреты. Она словно приглашала раскрыть их. Я не хочу узнавать ее поближе, я просто хочу ее трахнуть. И это ей тоже было известно. Повесив кристалл септы на шею и уложив его в ложбинке между грудей, она дразнила его улыбкой.

Яндри поднял якорь, стянул один из длинных шестов с крыши каюты и оттолкнулся. Две цапли, вытянув головы, наблюдали, как "Робкая Дева" отплыла от берега, выходя на середину потока. Лодка медленно заскользила вниз по течению. Яндри перешел к румпелю, Исилла переворачивала лепешки. Она поставила железную сковороду на жаровню и выложила на нее бекон. Иногда она готовила лепешки и бекон, в другие дни — бекон и лепешки. Раз в две недели была рыба, но не сегодня.

Пока Исилла отвернулась, Тирион стащил из жаровни лепешку, метнувшись прочь как раз вовремя, чтобы избежать встречи с ее грозной деревянной ложкой. Лучше всего было есть лепешки горячими, обмакивая в масло и мед. Запах жарящегося бекона вскоре выманил из трюма Утку. Он понюхал жаровню, схлопотал от Исиллы ложкой и пошел на корму пустить утреннюю струю.

Тирион проковылял вслед за ним.

— Вот на что стоит посмотреть, — съязвил он, когда они опорожняли свои мочевые пузыри, — карлик и утка, преумножающие силу могучей Ройны.

Яндри захрюкал от смеха:

— Матери Ройне не нужна твоя жидкость, Йолло. Она и так величайшая река в мире.

Тирион стряхнул последние капли:

— Достаточно великая, чтобы утопить карлика, в этом я согласен. Однако Мандер такой же ширины, равно как и устье Трезубца. А Черноводная даже глубже.

— Ты не знаешь эту реку. Вот подожди и увидишь.

Бекон покрылся хрустящей корочкой, а лепешки приобрели золотисто-коричневый цвет. Юный Гриф, зевая, вышел на палубу.

— Всем доброе утро.

Парень был ниже Утки, но его долговязое сложение говорило, что он еще вытянется. Этот безбородый юнец мог бы заполучить любую девку в Семи Королевствах, с синими волосами или без них. Они бы таяли под его взглядом. У Юного Грифа были голубые глаза, как и у отца, но если у того они почти бесцветные, то у мальчишки — темные. При свете лампы они становились черными, а на закате казались фиолетовыми. Ресницы же были длинными, как у девушки.

— Чую запах бекона, — объявил юноша, натягивая ботинки.

— Хороший бекон, — сказала Исилла. — Садись.

Она кормила их на корме: навязывала Юному Грифу лепешки с медом и лупила Утку ложкой по рукам всякий раз, когда тот хотел загрести побольше бекона. Тирион взял две лепешки, положил между ними кусок бекона и отнес Яндри, стоящему у румпеля. Затем помог Утке установить большой треугольный парус "Робкой Девы". Яндри вывел их на середину реки, где течение было сильнее. "Робкая Дева" оказалась прекрасным судном. С неглубокой посадкой, она могла продолжать свой путь даже по самым маленьким речным притокам и преодолевать песчаные отмели, на которые сели бы суда большего размера. С поднятыми парусами и при хорошем течении, лодка могла развивать порядочную скорость. Яндри уверял, что это вопрос жизни и смерти в верхнем течении Ройны.