Джордж Мартин - Танец с драконами

• Название: Танец с драконами
• Автор: Джордж Мартин
• Жанр: Фэнтези

Великая битва окончилась, но будущее Семи королевств снова висит на волоске – новые опасности грозят державе со всех сторон. На востоке Дейенерис Таргариен – последняя из дома Таргариенов – со своими тремя драконами правит городом, построенном на прахе и смерти. Её окружают враги, и имя им легион. Многие герои устремились в путь ко двору королевы Дейенерис. Но среди них есть и юноша, который отправляется в путешествие, затаив совершенно иной замысел.

 На севере простёрлась колоссальная Стена из льда и камня – крепость, что сильна лишь людьми, которые ее охраняют. Здесь Джон Сноу, 998-й лорд-командующий Ночного Дозора, принимает самый грозный вызов в своей жизни. И у него тоже есть враги – не только внутри Дозора, но и за Стеной, в краю ледяных созданий.

 И скоро повсюду снова вспыхнут яростные схватки, совершатся новые предательства, и изгои и жрецы, солдаты и оборотни, лорды и простолюдины столкнутся с новыми, непреодолимыми на вид препятствиями. Кто-то падёт, а кто-то станет лишь сильнее перед лицом сгущающейся тьмы. Но в смутные времена судьба и политика неизбежно сплетаются в танце – величайшем из всех...

Танец с Драконами — 5-ая книга цикла "Песнь Льда и Пламени", и на сегодняшний день рекордсмен по времени написания в цикле. Первоначально "Пир для воронов" и "Танец с драконами" были единой книгой, разделенной впоследствии из-за объема.

---

Он отряхнул снег с морды. Ветер был порывистым, и идти на запах было не так легко. Волк тыркался то туда, то сюда, принюхиваясь. Вокруг были груды снега и высокие деревья, облаченные в белое. Волк свесил язык, пробуя морозный воздух на вкус, его дыхание рождало облака тумана, снежинки таяли у него на языке. Когда он припустил, взяв след, Ходор тотчас неуклюже побрел за ним. Лось никак не мог определиться, поэтому Бран с неохотой вернулся в свое тело и сказал:

— Туда. Идите за Лето. Я взял след.

Когда серебристый свет молодой луны начал просачиваться сквозь облака, они наконец наткнулись на деревню у озера. Они чуть было не прошли мимо, не заметив ее. С озера деревня ничем не отличалась от прогалин, которых вдоль берега они видели дюжины. Похороненные под слоем снега круглые каменные дома легко могли оказаться валунами, пригорками или упавшими деревьями вроде того бурелома, который Жойен принял за постройку накануне — они начали рыть снег и только тогда поняли свою ошибку, не обнаружив ничего, кроме сломанных веток и гнилых бревен.

Деревня была пуста, жившие здесь одичалые покинули ее, как и все остальные деревни, которые они встречали на своем пути. Многие были сожжены, словно их жители хотели исключить всякую возможность вернуться, но эта деревушка избежала огня. Под снегом они обнаружили десяток хижин и дом для собраний с покрытой дерном крышей и толстыми стенами из грубо обработанных бревен.

— По крайне мере, мы будем укрыты от ветра, — сказал Бран.

— Ходор, — сказал Ходор.

Мира соскользнула со спины лося. Они с братом помогли вытащить Брана из плетеной корзины.

— Может, одичалые оставили что-нибудь из еды, — предположила она.

Но надежда оказалась напрасной. В большом доме они обнаружили пепелище, плотно утрамбованный земляной пол и пробирающий до костей холод. Но по крайней мере у них была крыша над головой и бревенчатые стены, которые защищали от ветра. Неподалеку тек ручей, покрытый тонкой ледяной коркой. Лосю пришлось разбить ее копытом, чтобы напиться. Как только Бран, Жойен и Ходор устроились, Мира сходила и принесла им несколько кусочков, которые они запихнули в рот. Вода от расстаявшего льда получалась такой холодной, что Брана передернуло.

Лето не вошел внутрь. Бран ощущал голод большого волка, тень его собственного голода.

— Пойди поохоться, — сказал он ему, — только не трогай лося.

Какая-то часть его тоже хотела поохотиться. Возможно, позже.

На ужин была горсть желудей, измельченных и перетертых в кашицу, такую горькую, что Бран едва не подавился, стараясь ее проглотить. Жойен Рид к ней даже не притронулся. Младше и слабее сестры, он с каждым днем терял силы.

— Жойен, ты должен поесть, — сказала ему Мира.

— Позже. Мне просто нужно отдохнуть, — слабо улыбнулся Жойен. — Сегодня я не умру, сестра. Обещаю.

— Ты едва не упал с лося.

— Едва. Я замерз и голоден, вот и все.

— Тогда поешь.

— Толченых желудей? У меня болит живот, от них будет только хуже. Оставь меня, сестра. Мне приснится жареный цыпленок.

— Сны не накормят тебя. Даже зеленые сны.

— Наши сны пока еще при нас.

И это все, что у нас осталось. Последние запасы съестного, которое они взяли с собой с юга, закончились еще десять дней назад. С тех пор голод не покидал их ни днем, ни ночью. Даже для Лета не находилось добычи в этом лесу. Они питались толчеными желудями и сырой рыбой. В лесу было множество замерзших ручьев и черных ледяных озер, а Мира добывала рыбу своей трехзубой острогой так же искусно, как большинство рыболовов, вооруженных леской и крючками. Порой ее губы были синими от холода, когда она возвращалась с добычей, извивающейся на зубьях остроги. Однако прошло уже три дня с тех пор, как Мира в последний раз поймала рыбу. Желудок Брана был так пуст, будто прошло три года.

Когда они закончили давиться скудным ужином, Мира, прислонившись к стене, начала точить кинжал оселком. Ходор примостился возле входа, раскачиваясь на корточках и бормоча: "Ходор, ходор, ходор".

Бран закрыл глаза. Они так замерзли, что разговаривать не хотелось, а разжечь огонь они не решались. Холодные Руки предостерегал их против этого. "Эти леса не такие безжизненные, как вы думаете, — сказал он. — Вы даже не представляете себе, что может явиться к вам на свет из темноты". От воспоминания он вздрогнул, несмотря на тепло Ходора, сидевшего рядом.

Сон все не шел к нему, да и не мог прийти. Вместо него был ветер, пронизывающий холод, лунный свет на снегу и костер. Он снова вернулся в Лето и был за многие километры отсюда, там, где ночь была пронизана запахом крови. Запах был сильным. Кого-то убили, совсем недалеко. Мясо еще не успело остыть. Голод просыпался в нем, и слюна наполняла пасть. Не лось. Не олень. Не это.

Лютоволк двинулся к мясу, тощей серой тенью он скользил от дерева к дереву, сквозь озерца лунного света и через холмы снега. Вокруг него, меняя направление, бушевал ветер. Он потерял след, нашел, снова потерял. Он пытался снова уловить запах, когда далекий звук заставил его навострить уши.

Волк, сразу понял он. Лето крался к источнику звука, теперь он был осторожен. Вскоре он вновь учуял кровь, но на этот раз были и другие запахи: моча, мертвые шкуры, птичий помет, перья и волк, волк, волк. Стая. Ему придется сражаться за свою добычу.

Они тоже его учуяли. Когда он вышел из тьмы под деревьями на залитую кровью поляну, они наблюдали за ним. Самка жевала кожаный сапог, в котором все еще оставалось полноги, но выронила его при приближении Лето. Вожак стаи, старый самец с седой мордой и бельмом на глазу, вышел навстречу ему, рыча и оскалив клыки. Молодой самец позади него тоже скалил зубы.

Бледно-желтые глаза лютоволка жадно исследовали окружение. На ветви кустов намотано гнездо из кишок. Дымится распоротый живот, наполняя воздух ароматами крови и мяса. Голова невидяще смотрит на двурогий месяц, щеки разорваны и обглоданы до самых костей, пустые глазницы, шея оканчивается огрызком. Лужа замерзшей крови сверкает красным и черным.

Люди. Весь мир воняет ими. Живых, их было столько, сколько пальцев на человеческой лапе, но теперь их не было совсем. Мертвы. Убиты. Мясо. Когда-то они были в плащах и капюшонах, но волки разорвали их одежду в клочки, в исступлении добираясь до плоти. У тех из них, у кого еще сохранились лица, были густые бороды, покрытые коркой льда и замерзшими соплями. Падающий снег уже начал укутывать саваном их останки, он выглядел особенно бледным на фоне потрепанных черных плащей и штанов. Черных.

За многие километры от этого места во сне беспокойно повернулся мальчик.

Черное. Ночной Дозор. Они из Ночного Дозора.

Лютоволку было все равно. Они были мясом. Он был голоден.

Глаза трех волков светились желтым. Лютоволк, раздувая ноздри, повел головой из стороны в сторону и с рыком оскалил клыки. Молодой самец отступил назад. Лютоволк чуял запах страха, исходивший от него. Это хвост вожака, понял он. А вот одноглазый волк ответил рычанием и двинулся к нему, чтобы преградить путь. Вожак. И не боится, хотя я в два раза крупнее.

Их глаза встретились.

Варг!

Потом двое сцепились, волк и лютоволк, и размышлять было некогда. Мир сузился до зубов и когтей, они катались, вились волчком, бросались друг на друга, и снег летел во все стороны. Остальные волки рычали и клацали зубами вокруг них. Его челюсти сомкнулись на грубом мехе, скользком от инея, на лапе, худой, как сухая ветка, но одноглазый волк цапнул его за живот, высвободился, перекатился и кинулся на него. Желтые клыки щелкнули вблизи от его глотки, но лютоволк стряхнул с себя старого серого кузена так легко, как если бы тот был крысой, затем метнулся и сбил его с ног. Перекатываясь, грызя и пиная друг дружку, они дрались, пока оба не устали и свежая кровь не забрызгала снег вокруг них. Но в конце концов старый одноглазый волк лег на землю и обнажил живот. Лютоволк клацнул челюстями еще пару раз, принюхался к его заду, потом задрал над ним лапу.

Несколько щелчков клыками и предупреждающее рычание — самка и хвост тоже сдались. Стая была его.

И добыча тоже. Принюхиваясь, он переходил от человека к человеку, пока не остановился возле самого крупного, безликого мертвеца, сжимавшего в одной руке черное железо. Второй кисти не было, ее оторвали до запястья, кость торчала из кожаного рукава. Кровь текла из перерезанного горла ленивой широкой струей. Волк сначала полакал ее, потом облизал безглазое лицо, то, что осталось от носа и щек, наконец, погрузил морду в шею покойника и разорвал ее, отхватив кусок нежного мяса. Никогда еще плоть не казалась ему такой вкусной.

Когда он закончил, он перешел к следующему, жадно вырывая самые лакомые куски и из этого тела. Вороны наблюдали за ним с ветвей деревьев, темноглазые и безмолвные, вокруг них падал снег. Другим волкам достались объедки: старый самец ел первым, затем самка, затем хвост. Теперь они принадлежали ему. Они были стаей.