Дэвид Боданис - E=mc2. Биография самого знаменитого уравнения мира

• Название: E=mc2. Биография самого знаменитого уравнения мира
• Автор: Дэвид Боданис
• Издательство: КоЛибри
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-389-00499-3

В 1905 году, выведя свое знаменитое уравнение Е=mc², Альберт Эйнштейн подарил миру мощный источник энергии и открыл новые пути к познанию Вселенной. И теперь, более ста лет спустя, блестящий популяризатор науки Дэвид Боданис увлекательно и просто рассказывает об этом великом открытии. Герои его захватывающей, как детектив, книги — выдающиеся физики, среди которых Фарадей, Резерфорд, Ферми, Оппенгеймер, Гейзенберг и конечно же гениальный Эйнштейн.

---

С. 120 …молодой ассистент как-то спросил его…: «Einstein, A Centenary Volume», ред. A. P. French (London: Heinemann, 1979), p. 32.Этим ассистентом был Эрнст Штраусс, который работал с Эйнштейном с 1944 по 1948 год. В том же томе, на с. 211, содержится рассказ Эйнштейна о том, насколько иначе все обстояло, когда он был моложе и мог «нюхом находить пути, которые ведут в глубину, и игнорировать все остальное, все множество забивающих голову мыслей, — отделять от них самое существенное».

С. 120 «Большие открытия…»: Banesh Hoffmann «Albert Einstein, Creator and Rebel» (New York: Viking, 1972), p. 222.

Приложение: Дополнительные сведения о других важных персонажах книги

С. 122 «Если бы я была королем…»: Предисловие дю Шатле к переводу «Басни о пчелах» Мандевиля; Esther Ehrman, «Mme du Châtele"t (Berg Publishers, 1986), p. 61.

С. 123 «Способность жить гармоничной жизнью…»: «Albert Einstein/Michele Besso, Correspondence 1903–1955»[139], пер. Pierre Spezialli (Paris: Hermann, 1972), p. 537.

С. 123 «Я начал глотать…»: Richard Rhodes, «The Making of the Atomic Bomb» (New York: Simon amp; Schuster, 1986), p. 356.

С. 125 «настоящий гений…»: Rhodes, «The Making of the Atomic Bomb», p. 448.

С. 126 «Радиоактивное излучение она давала очень слабое…»: Emilio Segre, «A Mind Always in Motion» (Berkeley: University of California Press, 1994), p. 215.

С. 126 ДЬЕРДЬ ДЕ ХЕВЕШИ снял с полки…: «Adventures in Radioisotope Research: The Collected Papers of George Hevesy», vol. 1 (London: Pergamon Press, 1962), pp. 27, 28.

С. 126 «Не надо строить больших машин, ребята»: Nuel Phar Davis, Lawrence and Oppenheimer (London: Jonathan Cape, 1969), p.351.

С. 126 «Установка микрофонов?»: Jeremy Bernstein, ред., «Hitler's Uranium Club: The Secret Recordings at Farm Hall»[140] (Woodbury, N.Y.: American Institute of Physics, 1996), p. 75. См. также предисловие сэра Чарльза Франка к книге «Operation Epsilon: The Farm Hall Transcripts»[141] (Bristol: Institute of Physics, 1993), где рассказано о технических тонкостях, связанных с этими записями, и об апломбе, с которым он ответил на вопрос «насчет непонятных проводов на тыльной стороне буфета».

С. 127 «Мы пытались создать машину…»: Bernstein, «Hitler's Uranium Club», p. 211.

С. 128 …компании «БЕРЛИНАУЭР»…: Samuel Goudsmit, «Alsos: The Failure in German Science» (Woodbury, N.Y., 1996), pp. 56–65.

С. 128 «у меня просто не оставалось времени на исследования…»: Cecilia Payne-Gaposchkin: An Autobiography and Other Recollections, ed. Katherine Haramundanis (Cambridge: Cambridge University Press, 2nd ed. 1947), p. 225.

С. 128 «Исландский оказался чем-то вроде небольшого камня преткновения»: George Greenstein, «The Ladies of Observatory Hill,» in «Portraits of Discovery» (New York: Wiley, 1998), p. 17.

С. 129 «Фред не уйдет»: «Fred Hoyle, Home Is Where the Wind Blows: Chapters from a Cosmologist's Life» (Oxford: Oxford University Press, 1997), p. 374

С. 129 «Мне почти стыдно…»: Kameshwar Wali, Chandra: A Biography of S. Chandrasekhar (Chicago: University of Chicago Press, 1992), p. 95.

Руководство по дальнейшему чтению

Фарадей и энергия

Чтобы познакомиться с личностью Майкла Фарадея, лучше всего почитать его избранные письма — либо в варианте под редакцией L. P. Williams и др., «The Selected Correspondence of Michael Faraday»[142] 2 vols. (Cambridge and New York: Cambridge University Press, 1971), либо в более полном издании «The Correspondence of Michael Faraday»[143], ред. Frank A. J. L. James (London: Institution of Electrical Engineers, выходит с 1991). Читая их, вы увидите подростка, бегущего грозовой ночью по улицам Лондона, наслаждаясь омывающими его потоками воды; затем ревностного молодого ассистента, гневающегося на жену Гемфри Дэви, которая обращалась с ним во время поездки на Континент, как со слугой; и наконец, десятилетия спустя, величавого патриарха британской науки, расстроенного тем, что память его быстро слабеет, а способность целиком сосредоточиться на любом предмете исследований исчезла без следа.

Вопрос о влиянии, которое оказала религия на жизнь и научные изыскания Майкла Фарадея, прекрасно освещен в книге Geoffrey Cantor, «Michael Faraday, Sandemanian and Scientist: A Study of Science and Religion in the Nineteenth Century»[144] (London: Macmillan; New York: St. Martin's Press, 1991); а биография, которая нравится мне больше всех прочих — «Michael Faraday: His Life and Work»[145], by Silvanus P. Thompson (London: Cassell, 1898) — превосходно передает сам стиль эпохи Фарадея, что для авторов более поздних оказалось затруднительным. В совсем недавней «Faraday Rediscovered: Essays on the Life and Work of Michael Faraday»[146], ред. David Gooding и Frank A. J. L. James (London: Macmillan, 1985; New York: American Institute of Physics, 1989) исправлены многочисленные ошибки Томпсона, эта книга содержит также хорошее введение в крупные научные открытия. Одна из ее самых волнующих глав содержит основанной на записных книжках Фарадея почти поминутное описание того, как протекал решающий опыт, поставленный в сентябре 1821 года.

«Humphry Davy: Science and Power»[147]; by David M. Knight (Oxford, England: Blackwell, 1992) содержит серьезный анализ личности непростого наставника Фарадея и безусловно значительнейшего влияния идей Канта, которые были получены ими обоими от поэтов Вордсворта и Кольриджа. Найт демонстрирует также нередкую встречавшуюся в среде британских ученых предрасположенность к вере в мистические силы, — как в случае фарадеевского данного Богом единства, — в противоположность крайним материалистам Франции, исследования которых помогли оправдать террор Французской революции. Несколько более приглаженный рассказ о Фарадее и Дэви содержится в «The Mercurial Chemist»[148] by Anne Treneer (London: Methuen, 1963).

Фарадей был далеко не единственным человеком, активно участвовавшим в развитии идеи сохранения энергии. Об этом говорится в знаменитом эссе Томаса Кана «Energy Conservation as an Example of Simultaneous Discovery»[149], содержащемся в его книге Thomas Kuhn, «The Essential Tension: Selected Studies in Scientific Tradition and Change»[150] (Chicago: University of Chicago Press, 1977). Кан не просто отмечает, что идея сохранения «носилась в воздухе», но показывает роль множества новоизобретенных производственных машин того времени, как источника метафор, а также значение новых практических технологий в преобразовании одних типов энергии в другие. В книге «The Science of Energy: A Cultural History of Energy Physics in Victorian Britain»[151] by Crossbie Smith (London: Athlone Press, 1998) использован иной подход — в ней рассматриваются, к примеру, тонкости шотландского богословия и системы раздачи церковных должностей и показывается, каким образом обладавшая меньшей, нежели иные, расслоенностью общественная система естественным образом порождала — в ходе мощного перекрестного оплодотворения — инженеров, профессоров и богословов.

Вненаучная мотивация плодовитого Ханса Христиана Эрстеда исследуется в работе R C. Stauffer, «Speculation and Experiment in the Background of Oersted's Discovery of Electromagnetism»[152], Isis, 48 (1957), а те, кто осилит многие сотни приторно-слащавых страниц, смогут почерпнуть сведения о ней из сочинений самого Эрстеда. В эссе Gerald Holton «The Two Maps»[153] (в его «The Advancement of Science, and Its Burdens»[154] [Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1986, 1998], pp. 197–208) великолепно рассказывается о том значении, какое приобрело непонимание сделанного Эрстедом.

Что касается более детального рассмотрения науки об энергии, распавшейся ныне на множество направлений, оказавшееся столь полезным странно косвенное рабочее определение ее ясно описывается в главе 3 («The Great Conservation Principles»[155]) книги «The Character of Physical Law»[156] (London: Penguin UK, 1992), представляющей собой расшифровку сделанных «Би-Би-Си» записей лекций, прочитанных в Корнелльском университете блистательным Ричардом Фейнманом. Представление об энтропии анализируется — все более упорядочивающимся образом — в достойном всяческого уважения труде Peter Atkins, «The Second Law: Energy, Chaos, and Form»[157] (New York: Scientific American Books, 1984, 1994) — в нем превосходно продемонстрированы рассуждения, которые привели к пониманию нового уровня структуры, в рамках которой работает понятие энергии. (Глава, в которой Аткинс показывает, что привычная нам жизнь есть лишь малый перевалочный пункт на полной температурной шкале вселенной, это несомненный шедевр.) Ибо если мы способны постичь неупорядоченность, которую именуем «теплом», нам удастся постичь и упорядоченность, которую можно было бы назвать «информацией». Книга Neil Gershenfeld, «The Physics of Information Technology»[158] (New York: Cambridge University Press, 2000) несколько сложнее книги Аткинса, однако я усиленно рекомендую ее тем, кого интересует эта самая отдаленная точка пути, пройденного викторианской концепцией энергии.

Лавуазье и масса

Лавуазье нашел элегантного биографа в лице Артура Донована — см. Arthur Donovan, «Antoine Lavoisier: Science, Administration, and Revolution»[159] (Oxford, England: Blackwell, 1993). Книга Jean-Pierre Poirier, «Lavoisier: Chemist, Biologist, Economist»[160] (перевод на английский) (College Park, Penn.: University of Pennsylvania, 1996) является более исчерпывающей, однако для начального чтения она трудновата. Роберт Дарнтон более тридцати лет занимался исследованиями жизни внешне благовоспитанного французского общества в период деятельности Лавуазье и его книга Robert Darnton, «Mesmerism and the End of the Enlightenment in France»[161] (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1968) прекрасно воссоздает исторический фон этой деятельности и в особенности те общественные настроения, которые сыграли в судьбе Лавуазье столь роковую роль. Что касается Марата, я советовал бы обратиться к небольшому сочинению написанному молодым Луи Готтшалком: Louis Gottschalk, «Jean Paul Marat: A Study in Radicalism»[162] (первое изд. 1927, переиздание Chicago: University of Chicago Press, 1967). Если поблизости от вас имеется хорошая библиотека и вы хотя бы немного владеете французским, вас несомненно возьмут за живое полученные из первых рук свидетельства о тюремной жизни и судах времен Революции, приведенные в книге Adrien Delahante, «Une famille de finance au XVIIIe siècle», 2 vols (Paris, 1881).