Дан Маркович - Vis Vitalis

• Название: Vis Vitalis
• Автор: Дан Маркович
• Жанр: Проза

---

Марк хотел спросить, зачем Аркадий полез в область, в которой ни черта не смыслил, ведь чистый физик, но, подумав, признал, что и в этом старик обогнал свое время. - Я физик, - сказал Аркадий, в который раз угадывая мысли юноши, - и сразу понял, что гены должны быть, и сказал всем - Якову, Генке, а Тимофеев тогда еще ни хрена не смыслил.

Марк проглотил слюну зависти - Тимофеев, вот это да... - Я всегда считал, что разум сильней всего, а эти, кто заправлял, были так глупы, просто ничтожны. Я смеялся - неужели не видно, что пигмеи, дураки... Идиот, жизнь профукал, не понял, кто правит бал. Аркадий не вздыхал, не плакался, его блестящие глаза были чисты и пронзительны, смотрели куда-то в угол. - Но весь ужас... или юмор?.. - в том, что другого пути для меня не могло быть.

Марка, с его теорией разных возможностей, такая точка зрения не устраивала, но спорить он не посмел - у каждого теория жизни своя, она хороша, если объясняет эксперимент. - ... еще несколько слов... - Они шли вниз по лестнице, старик впереди, Марк видел его тощий затылок. - Вы мальчик, видимо, способный, но не понимаете людей. Я тоже, но знаю, чего нельзя делать. Нельзя лезть напрямик, задавать вопросы, обличать, свергать, устанавливать истину вопреки всему. Большинству здесь это острый нож. Не будоражьте их, я имею в виду слабых, они привыкли к своему бессилию и находят мелкие радости в ежедневной ловле блох. Не стягивайте с бедняг последнюю одежку, будьте осторожны, молчаливы, спокойны, вежливы, не спорьте и не ссорьтесь, делайте свое дело и молчите.

Он хотел еще что-то добавить, но тут ему сделалось смешно старый хрен, сам-то какой пример! Оглянулся, и увидел бледное мальчишеское лицо, на котором только горделивое непонимание, презрение к старой черепахе, втянувшей башку в панцирь. Он вздохнул с безнадежностью - и облегчением, и вышел из парадного на яркий свет. 2

Марк, как уехал из дома учиться, так сразу понял, что настоящего убежища ему ждать долго, впереди ночлежки и приключения. Его перестали тревожить сны, полеты, он легко забыл про темные аллеи, надменную незнакомку, ночь, улицу, фонарь и прочие атрибуты юности. Он быстро воспринимал новое, легко увлекался, уходил с головой, при этом его разум не торопился выходить из тени, пока не насыщалось чувство. Он жил с восторгом, его радовало буквально все. Как-то, не имея еще пристанища, нашел развалюху - блестящая от влаги дверь, косое окно... здесь он жил несколько сентябрьских дней, спал на полу, прикрываясь пиджаком. Потом его взяли в общежитие четвертым в комнатку без окон. Через нее проходило человек тридцать в две большие комнаты. От дверей отгораживала грязная тряпка, и каждый, кто входил, едва не задевал его по носу. Он перебрался на столик в углу. Соседи резались в карты, пили пиво, а он, поджав ноги, спал. Днем его ждали такие радости и приключения, столько нового он узнавал, что домашний комфорт показался бы ему неприличной роскошью. Плата за счастье была ничтожной, он платил с удовольствием, и находил прелесть в этой странной жизни; грязь и распущенность его восхищали и смешили, но не задевали. Он ничего не воспринимал всерьез, кроме сути дела, которое делал. 3

Аркадий злился на себя за разговор на лестнице: взялся поучать, дурак, не видишь, что ли, обычный сумасшедший, из наших. Он это сразу увидел, и поэтому, преодолевая настороженность, вмешался в жизнь парня. Он хотел помочь, предупредить, предостеречь...

Они шли по оврагу, кругом валялись разнообразные обломки. "То, что вам нужно, впереди," - объявил старый молодому. И вот начало попадаться то, что нужно. Десятки, сотни чайничков, кофейников самых разных форм и размеров, начиная от старых, с заросшими грязью медалями на боках. Самовары! сюда бы коллекционера... Часы! Старинные ходики с кукушкой, наполовину высунувшейся из покосившегося окошка, так и замерла, как в заколдованном царстве... Огромный лакированный ящик, в нем длинный снаряд маятника поблескивает нержавеющим медовым блеском, дверца вырвана с петлями, по циферблату, извиваясь, ползет длинный, неприлично розового цвета дождевой червь, дешевая иллюстрация к проблеме бренности всего-всего, сюда бы еще череп с отвисшей челюстью... За часами двинулись рядами и шеренгами столики и шкафчики, с резными вычурными ножками... А маленькие табуретки? И для ног кряхтящего старца, завязывающего шнурки, и для молодых гитарных ног, чтобы покладисто лег на колени инструмент... Приемники! - от огромных многоламповых чудищ прошлого века до современнейших транзисторов, а дальше...

Аркадий остановился. - Вот, - деловито и сухо сазал он, повернувшись к Марку, - отсюда и начнем. Ему не хотелось показать Марку, как поражает его каждый раз пространство, усеянное кроватями, топчанами, лежаками, креслами-кроватями и просто креслами.

4

Марк вещи не любил и не ценил, и без сожаления оставлял даже то, что могло понадобиться в обозримом будущем: он в будущее смотрел, как в себя - без деловитости, зато с восторгом и замиранием сердца, в ожидании разоблачения все новых тайн. Детали и житейские подробности вызывали в нем брезгливость. "Там должны быть вершины" он говорил, и еще, вычитанное в старинном учебнике философии - "на вершинах должно быть одиноко", бессознательно пренебрегая двумя запятыми, придающими высокопарной сентенции предположительный характер... Он мог оставить свое пальто и уехать, хотя денег не имел, и не знал, что будет делать осенью, как добудет новое. Ему казалось странным думать о том, что еще за горами, месяц казался ему вечностью, завтра было в тумане, но светлом и радостном. "Все это, неважное, как-нибудь устроится, образуется..." - он думал. А чаще не думал, приятно было исчезнуть с маленьким чемоданчиком, и он уезжал.

"А теперь натаскал всякой дряни, - ворчал Марк на себя, - и даже тряпки какие-то подобрал, заткнуть щели в двери..." Старик настоял. Он даже импортный приемничек нашел Марку, чтобы слушать " голоса". Сам давно оставил эти хлопоты, все больше у телевизора, особенно за едой. Там, после очередного всплеска, победила его любимая программа "спокойной ночи, малыши"... Еще он нашел Марку лампу по своему вкусу: не какую-нибудь с шелковыми кистями, ажурный лоск, и не с большим зеленым конусом, массивным медным станом, завитушками и пупырышками, украшение стола большого начальника... нет, он взял гибкую, во все стороны гнущуюся, с шарниром в шейном суставе черную лампу чертежника, которой все равно, как стоять, где светить - у нее свой надежный зажим, и без хлопот. С такой не пропадешь - внушал он юноше, а тот заранее согласен, ему все равно. 5

И вот первый вечер - на своей лежанке, в окружении двух стульев, кресла, кухонного столика... Письменный пока пристроили "на воле", то есть, в комнате. Кухня оказалась забитой вещами, от них шел не очень приятный запах. - Ненадолго, - авторитетно заявил Аркадий, - протопишь газом и все дела.

Запахи своими напоминаниями бьют под ложечку - кажется, рядом, а не достать. Связи вещей и слов, и даже звуков надежней, а здесь тонкая паутинка... Запах пыли, скипидара, восковой мастики... Крошечные комнатки, теплый паркет, лучшее убежище - за креслом отца, в глубокой треугольной яме... Тревожное время... Лет в пять Марк понял из разговоров, что ему неминуемо придется умереть. Расплакался и долго скрывался за этим креслом в темноте. Его вытащили, утешали "не скоро..." а он не мог понять, при чем здесь скоро - не скоро...

- Чай?.. - в дверях возник Аркадий.

Марк послушно поднялся с лежанки, уже милой ему, он также быстро привыкал, как расставался. Поплелся вниз, день оказался тяжелым. Аркадий же, как новенький, суетится вокруг чайника, возится с хлебом...

Есть поразительные радости, доступные только бедным людям, не пришибленным своим состоянием. Пошарить в шкафах и ящиках, найти забытый стаканчик с остатками... муки! А жира нет... Ничего, без него лепешки еще вкусней, они прозрачны и сухи, и, сидя в своей кухне - очень важно! - попивая кипяток, чувствуешь вовсю - жить-то еще можно! Или искать деньги... Марк никогда не поднимал упавшие монеты, зато потом, когда припрет... ползая по полу, находишь и находишь эти пыльные кружочки, и считаешь - полбуханки, целая... А дальше обязательно что-нибудь само сделается, случится, повернется... Пока в это веришь, ничто тебя не согнет, не испугает.

- Если не станешь кому-то интересен, - считает Аркадий, - ведь многие только и заняты тем, чтобы отнять у тебя это кухонное тепло, чайничек, лепешку... А главное - утащить покой! И если даже блага желают, то обязательно сделают так, что взвоешь от их блага. Они хотят заставить нас суетиться, дергаться в унисон с их кривляньями, погрязнуть... Это безумие, мы не сдадимся!..

Разговор не затянулся, оба все же устали. Марк поднялся к себе, лег и сразу заснул. 6

Его разбудил грохот. Мощный толчок в дверь - ударили всем телом, добавили коленом, обоими кулаками. - Открывай! - и еще несколько известных слов.

Марк босыми ногами беззвучно прокрался в переднюю. Острой струйкой дуло из щели у пола. Дверь показалась ему тощей фанеркой не выдержит. Открыть, объясниться?.. Чужой постоял, посопел, и затопал вниз.