Кристин Фихан - Тёмная легенда [любительский перевод]

• Название: Тёмная легенда [любительский перевод]
• Автор: Кристин Фихан
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Первое, что он ощутил, проснувшись глубоко под землей, был голод. Непреодолимая жажда крови, требующая насыщения. Но во время охоты на тёмных улицах Парижа его окликнул голос, успокаивающий, утешающий, дающий силы контролировать свою жажду.

Франческа дель Понсе — целительница, женщина, так сильно лучащаяся добротой, как солнце светом. Но одержимость ею наверняка превратит его в того, кем стал его брат-близнец, даруя миру двух монстров вместо одного.

И хотя он знал, что она будет горячим шелком в его руках, знал, что ее вкус вызовет привыкание, но опасался брать ее, боясь за ее жизнь и свою душу. И тогда она отдает себя с поразительной клятвой: «Я предлагаю добровольно и безоговорочно. Я отдаю вам свою жизнь, поскольку это мое право» — и в пылающей буре давно забытых чувств, он увидел спасение.

---

Поглаживая тусклые пряди нежными пальцами, Франческа наклонилась ближе к лицу девочки. Ей хотелось обнимать ее вечно, держать в безопасности и любить так, как она того заслуживает. Почему она не нашла этого ребенка раньше, прежде чем жестокий родитель причинил такой непоправимый вред? Франческа чувствовала слезы, бегущие по ее лицу, тяжесть сожаления, сдавившую грудь. Древние чувствуют боль, эмоции намного сильнее, чем зеленые юнцы. Франческе хотелось лечь рядом с девочкой и разрыдаться, но вместо этого она заставила себя заглянуть за боль, которую теперь они обе испытывали.

Она закрыла глаза и полностью сосредоточилась на подростке, ее собственное тело оставалось все дальше и дальше, пока она не стала сплошной энергией и светом. Тотчас же она двинулась, чтобы слиться со Скайлер. Юное тело представляло собой массу разорванных мышц, сломанных костей и избитых тканей. Внутренние шрамы были повсюду. Большая часть тела Скайлер казалась мертвой, словно ее дух покинул его давным-давно. Но Франческа знала, что это не так, она почувствовала связь с девочкой, знала, что ребенок слушает ее где-то глубоко в своем сознании. Маленькая забитая душа отреагировала только на принуждение в голосе. Франческа знала, что девочка замерла в ожидании где-то в тени, желая увидеть, говорит ли женщина правду. Да и как она могла поверить? Только странный, серебристо-чистый голос Франчески и тот факт, что она была «другой», привлек ее внимание.

— Малышка, — тихо прошептала Франческа, ее сердце болело. — Малышка, мне так жаль, что меня не было рядом с тобой раньше, но теперь я не оставлю тебя. Я всегда буду приглядывать за тобой, всю жизнь. Я прослежу, чтобы больше никто не причинил тебе вреда подобного этому. — Она придвинулась ближе к жизненной силе, которая, сжавшись в комочек, казалась такой маленькой. — Возвращайся назад и живи, Скайлер. Я могу вернуть тебе твою жизнь. Знаю, я не твоя мама, но я больше не позволю никакой боли приблизиться к тебе вновь. Я даю тебе свое слово, а оно дается не легко и не часто, — она придвинулась еще ближе, купая съежившегося, несчастного ребенка в своем свете, своем сочувствии, во всей силе своей доброты. — Поверь в меня, доверься мне. Знаю, я могу обеспечить тебе безопасность, чего никто никогда не делал. Услышь мой голос, Скайлер. Я неспособна солгать кому-то, подобному тебе. Я знаю, ты чувствуешь, что мои слова правдивы.

Ее голос подчинял себе, притягивая сломленный дух ребенка, как магнит. Она окутала подростка теплом и утешением, обещанием, что та больше никогда не столкнется жестокостью, которую представлял собой ее отец. Что она будет защищена от него на всю оставшуюся жизнь. А все, что от нее требуется — это вернутся назад. Всего лишь позволить себе поверить кому-то другому.

Франческа тихо произнесла исцеляющий ритуал на древнем языке, чьи слова были также стары, как само время, и одновременно начала трудиться изнутри, чтобы восстановить искалеченное тело Скайлер. Она работала быстро и тщательно, обращая особенное внимание на детали, не желая, чтобы какое-либо ужасное свидетельство избиения или насилия осталось в теле девочки. Через некоторое время она почувствовала диссонанс. И поскольку была с ребенком одним целым, то ощутила, как та отпрянула, внезапно начав излучать страх. Она испугалась не Франчески, нет. Во всяком случае, забитая душа неохотно, но шла к ней в поисках защиты. Создавалось ощущение, что ребенок почувствовал присутствие отца. Тот был где-то поблизости, в стенах больницы, приближаясь к плате.

Франческа уловила страх девочки. Было просто невозможно не почувствовать его, когда та была так напугана, а они были соединены. Франческе потребовался невероятный самоконтроль, все ее накопленное за века терпение. Она знала, что была могущественной и что с легкостью могла справиться с трудными ситуациями. Но она также понимала, что должна казаться человеком. Она приучила себя выглядеть человеком, приучила, чтобы ее реакции смотрелись совершенно нормальными. Она приучила себя даже мыслить как человек. Все эти предосторожности были необходимы, чтобы защитить себя от немертвых. Также это не позволяло отыскать ее карпатским мужчинам. Даже сканирование сознания указывало, что она человек, не карпатка. Она ни за что не хотела рисковать всплеском силы, который привлечет к ней внимание как представителей ее собственного вида, так и немертвых.

— Все в порядке, лапочка. Я не позволю ему дотронуться до тебя. Я знаю все, все-все, все те ужасные вещи, которые он проделывал с тобой. Полиция заберет его и запрет так крепко, что он никогда не сможет вернуться назад, — она еще раз воспользовалась своим голосом, чистыми нотками правды и честности, чтобы девочка не уходила слишком глубоко в себя, когда ее отец войдет в палату.

Франческа медленно вернулась в себя. И как всегда, когда она, исцеляя, покидала тело, Франческа чувствовала себя уставшей вплоть до изнеможения. Она поднялась со спокойной, неторопливой грацией, распахнула дверь и поманила Брайса внутрь.

— Это ее отец. Это он совершал все эти ужасные деяния против ребенка. Вызови полицию и убедись, что они незамедлительно прибудут сюда, чтобы арестовать его. Спроси Аргасси, воспользуйся моим именем. Скажи ему, я просила сообщить, что это чрезвычайная ситуация.

Брайс взглянул на Скайлер, все еще лежащую в позе зародыша, ее глаза были пустыми и мутными.

— Если она не сможет рассказать им, Франческа… — он замолчал, поскольку черный пристальный взгляд Франчески начал тлеть. Временами сострадательная целительница выглядела устрашающе.

— Она не будет давать показания, — сделав это утверждение, Франческа отвернулась от него.

Брайс не успел дотронуться до двери, как та неожиданно распахнулась, отбрасывая его назад, от чего он упал на кровать. Огромный грубый медведь в облике человека, пошатываясь, вошел в палату и, моргая, уставился на них полными ненависти глазами. Его огромные руки то сжимались в кулаки, то разжимались. Он едва взглянул на Брайса, очевидно считая его не более чем помехой. Его пристальный взгляд остановился на Франческе, чья рука лежала на Скайлер.

— Что это такое? — взревел он. — Как ты осмелилась войти в палату моей дочери, когда я сказал, что никому не позволено находиться здесь. Кто ты такая?

Франческа понизила свой голос, пока он не стал мягким и чистым, как легкий ветерок.

— Я детский адвокат. Она ужасно больна, мистер Томпсон, и я хотела бы, чтобы вы покинули эту комнату, пока не расстроили ее еще сильнее.

В ее голосе прозвучало такое принуждение, что мужчина почти повернулся, чтобы уйти, и поднес одну руку к двери, чтобы толкнуть ее. Потом он развернулся, тряся головой, хитрая дикая ненависть собралась в его глазах.

— Ты, маленькая сучка, ты не можешь говорить мне, что делать со своей собственной дочерью, — он сознательно направился через комнату прямо к ней. Скайлер была жизненно необходима ему, в данный момент она была его единственным способом достать наркотики.

Он преуспел в запугивании остальных, признала Франческа. Он усовершенствовал свою технику годами практики на Скайлер и ее матери. Он был грубым животным, человеком со специфической потребностью причинять боль и вызывать страх у других. Она легко его «читала», узнавая какую радость ему приносит причинение боли другим — мужчинам, женщинам, детям, без разницы. Ему было необходимо делать это. Франческа видела Брайса, старавшегося стать невидимым, съежившегося в углу, старающегося добраться до двери. Если это у него получится, он сможет вызвать охрану и незамедлительно привести помощь.

Франческа контролировала биение своего сердца, зная, что Скайлер все еще цепляется за нее, все еще ждет, чтобы увидеть, верна ли она своему слову. Франческа послала ей волну уверенности, спокойствия, которого сама в действительности не ощущала. Этот мужчина по ее команде должен был выйти за дверь. Он был человеком, и скрытого принуждения в ее голосе должно было быть достаточно, чтобы контролировать его, но это не сработало. Она могла бы справиться с ситуацией, используя другие силы и навыки, но это было рискованно, учитывая присутствие в палате Брайса и легендарного вампира где-то в городе. Люциан бы почувствовал всплеск силы, узнал бы, что прикосновение было женским. Что в свою очередь могло бы навлечь значительные проблемы на больницу, на ее друзей точно так же, как и на нее саму.

Мужчина стоял так близко, что она могла разглядеть волосы на его груди через грязную ткань рубашки. От него пахло дешевым виски и хлебной водкой. Остатки наркотиков просачивались из его пор. Она встретила пристальный взгляд со спокойным принятием его ярости. Если он ударит, ее друзья проследят, чтобы его заперли на долгое время. А он собирался ударить. Воздух был наполнен напряжением.

— Ты, сучка. Тебе необходим настоящий мужик, чтобы показать тебе, где твое место. Твой жеманно улыбающийся маленький доктор, вероятно, бежит к тебе всякий раз, когда ты поманишь его пальцем, — он сознательно бесстыдно потер свою промежность. — Ты хорошо пахнешь, леди, и я бьюсь об заклад, что твоя кожа такая же мягкая на ощупь, как и на вид, — он тяжело дышал, уже твердый и облизывающий в предвкушении свои губы. Его рука потянулась, чтобы дотронуться до ее лица, почувствовать была ли ее кожа такой же нежной, какой она выглядела.