Бернар Виоле - Жерар Депардьё

• Название: Жерар Депардьё
• Автор: Бернар Виоле
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03195-1

Хулиган из многодетной провинциальной семьи, зарабатывавший на жизнь фарцовкой и «откосивший» от армии, симулировав психическое расстройство; уникальный актер, сыгравший в кино, на телевидении и в театре около двухсот ролей и получивший награды всех престижных кинофестивалей; режиссер и продюсер; певец, записавший несколько песен; автор двух автобиографических книг и сборника кулинарных рецептов, любитель играть в классических пьесах и «костюмных» фильмах, предпочитающий читать биографии исторических деятелей; обжора и выпивоха, шокирующий публику дурными манерами; правонарушитель, несколько раз побывавший под судом; удачливый бизнесмен, владелец виноградников и двух ресторанов; человек, водящий знакомство с сомнительными личностями и первыми лицами государств: Ф. Миттераном, Ж. Шираком, Ф. Кастро, В. Ющенко, римским папой Иоанном Павлом II. Такого перечня хватило бы на десяток биографий; но всё это — о Жераре Депардьё.

Французский журналист Бернар Виоле рассказывает о незаурядном человеке, ставшем таким же символом Франции, как «Марсельеза» и Эйфелева башня.

---

Во время рекламной кампании фильма Пиала и Депардьё продолжали переругиваться через прессу. Чтобы отомстить за себя, актер соглашался давать интервью всем и каждому. Выступая на радио «Европа-1», уже он не жалел хлестких выражений: «Пиала устанавливает на площадке какую-то вялую атмосферу, которую актеру выносить очень трудно, потому что ты постоянно обнажен перед камерой. Очень трудно работать в таком дерьме». И в заключение Депардьё выпустил последнюю отравленную стрелу: «Подумать только, люди станут платить по восемнадцать франков, чтобы это увидеть!»

Ошарашенный такой отповедью, обидчивый Пиала почуял опасность полемики, которая могла бы навредить фильму, готовящемуся к выходу на экраны. Конечно, он не смог просто смолчать («На мой взгляд, единственный большой актер французского кино — это Жак Дютрон[33]»), однако решил влить ложечку меда, заявив, что ни разу не усомнился в талантливости исполнителя главной роли в своем фильме: «Я не сразу смог приспособиться к работе с Депардьё; я даже попытался, но безуспешно, подчинить его своим методам. Сегодня я сдаюсь: он был прав. Даже если он чересчур отделывает свою роль, то делает это умно и многое привносит в ее рисунок. <…> Порой я мучил его, запирал в душные эпизоды, в тесные декорации, тогда как он любит простор. Но из этого получилось сильное впечатление: Депардьё, похожий на зверя в клетке».

Критики почти единогласно согласились с Пиала. Депардьё выглядел убедительно в роли маргинала Лулу, перед которым не может устоять замужняя женщина (Изабель Юппер); сам Депардьё выразил суть этой роли так, как он любит это делать, то есть прямо в точку: «Мужик с большим членом, на которого облизывается баба!» Один критик выразился не столь грубо, предположив, что в будущем этот «великолепный тротуарный роман даст, без сомнения, обоим исполнителям главных ролей возможность сыграть нечто капитальное в своей карьере».

Депардьё тогда еще не знал, что сыграет это «нечто капитальное» уже совсем скоро, под руководством настоящего мастера — Франсуа Трюффо, приступавшего к съемкам своей новой картины: «Последнее метро».

Депардьё не был совсем уж неизвестен этому режиссеру, прославившемуся после фильма «Четыреста ударов». Трюффо видел его на сцене, в «Кавалькаде на Боденском озере». Но познакомились режиссер и актер через посредничество Жанны Моро, партнерши Жерара в пьесе Хандке. Их беседа состоялась в парижской квартире актрисы на улице Цирка. Несмотря на некоторую предвзятость (Депардьё нравились фильмы Трюффо, хотя он и не считал их потрясающими), Жерар не скрывал, что личность режиссера произвела на него сильное впечатление: «Я увидел человека с необычайно подвижным взглядом. Такой взгляд — пронизывающий и внимательный — бывает только у великих художников».

Режиссера же встреча повергла в сомнения: «Он не тот актер, который мне нужен, слишком уж он крупный физически, а мне трудно давать указания “крупноформатным” актерам…» Какое-то время он подумывал о Жан-Клоде Бриали, но затем изменил свое решение. В картине, повествующей о жизни одного парижского театра при оккупации, Жерар исполнит роль, которую он сам считал второстепенной, — актера Бернара Гранже, влюбившегося в Марион (Катрин Денёв), жену директора театра Лукаса Штейнера (Хайнц Беннент) — еврея, прятавшегося в погребе, спасаясь от немецких облав. В конце концов Трюффо пожалел, что выделил актеру столь скудную долю участия, когда в процессе съемок увидел, как мощно тот играет: «Меня особенно поразил один эпизод, в котором Жерар рассказывает о краже своего велосипеда… Я сразу понял, что сделаю еще один фильм — с ним в главной роли».

За девять недель съемок, почти целиком проходивших на заброшенном складе в парижском предместье, Трюффо не раз имел возможность оценить неистощимые дарования актера, а также отсутствие у него «звездной болезни»: «Он настолько великодушен, что никогда не спорит, не привередничает. Он был занят всего в нескольких коротких сценах и появлялся в кадре лишь мельком. Но он и на это был согласен. Он был счастлив и заражал этим счастьем своих партнеров».

Среди них была Катрин Денёв, с которой Депардьё был мало знаком, однако ощущал с ней некое родство душ. Это согласие не укрылось от глаз Трюффо, который сумел его использовать при съемке некоторых любовных сцен. Одна из них происходила под столом, в обстановке, из которой режиссер намеренно себя исключил. Депардьё рассказывал: «Он руководил сценой в наушниках, из соседней комнаты, ничего не видя. Стремясь к совершенству. Ему на самом деле удалось воссоздать атмосферу и театра, и оккупации». Из этой ключевой сцены актеру также запомнилась пощечина, которую дала ему партнерша, — символ неоднозначности их отношений: «Марион разрывается между супружеской верностью и своими чувствами, неудержимо подталкивающими ее в объятия Гранже. Она переходит к делу и тотчас об этом жалеет… хотя в глубине души одобряет свой поступок».

Критика и зрители его тоже одобрили, восторженно приняв и сам фильм, и его героев. В 1981 году, за несколько прокатных месяцев, «Последнее метро» собрало кучу призов: не менее десяти «Сезаров», в том числе — впервые! — за лучшую мужскую роль для Депардьё. Сбылись слова Мишеля Пикколи, который написал пятью годами раньше в своих «Диалогах эгоиста»: «Наконец, остаются действительно великие, олицетворяющие собой свое поколение, такие как Жерар Филип, Джеймс Дин или Жерар Депардьё».

По традиции, вся съемочная группа праздновала триумф в ресторане «Фуке» на Елисейских Полях. Совершенно естественным образом пара Денёв — Депардьё оказалась за одним столиком, самым шумным и веселым. Шутки так и сыпались. Рядом с Жераром сидели Витторио Гассман и Ким Новак, героиня знаменитого «Наваждения» Альфреда Хичкока, и Депардьё прямо заявил: «Я женюсь вторым браком на Катрин Денёв, а третьим — на Ким Новак!» При этом в порыве чувств он пылко поцеловал обнаженную спину своей жены Элизабет и гомерически расхохотался.

Явно взволнованный потоком призов, обрушившимся на фильм, Трюффо скромно устроился за другим столиком вместе с Фанни Ардан — не без задней мысли. По собственному признанию режиссера, именно в тот вечер он задумал соединить (как надеялся, в самом ближайшем будущем) свою визави и Депардьё и уже набросал на бумаге первые наметки, из которых потом вырастет «Соседка».

Актер согласится на это предложение тем охотнее, что за несколько месяцев превратился в восторженного поклонника режиссера. Как только ему задавали вопрос на эту тему, он рассыпался в похвалах и сожалениях: «До этого фильма мне не нравился Трюффо: мне казалось, что это не для меня. Я ошибался. Трюффо — настоящий хулиган, как и я сам, это человек с нежным сердцем и с чувством юмора…»

Своих партнеров Депардьё тоже не забыл. Катрин Денёв не выходила из зоны его внимания. Порой он высказывался о ней довольно необычно: «Она — единственный мужчина, каким бы хотелось быть мне!» Эти слова он пояснил длинной тирадой, припорошенной социологией и психологией: «Это безупречная девушка, великодушная, честная, верный друг, и когда я говорю, что это мужчина, каким хотелось бы быть мне, это значит, что моя женственность похожа на ее мужественность… К несчастью для себя, она одновременно женщина и актриса, а рядом с красивой женщиной мужчина начинает строить из себя владыку, и ей порой трудно это пережить, потому что наша профессия — для женоненавистников. Как все актеры, она испытывает потребность обольщать, которая может завести далеко. В ней есть некая твердость, свойственная матерям семейства, которых страстно любили, и это великолепно… Она достойна быть любимой и очень уравновешенна, потому что провела счастливое детство с отцом и матерью, которые ее обожали. От этого детства у нее огромная уверенность в себе и свойство оставаться спокойной и независимой. К своим детям она испытывает животное чувство, она близка к ним физически и одновременно улавливает их желания, их запросы… Да, Катрин — редкий человек и одна из редких актрис, с которыми я дружу…»

Немного удивленная и польщенная, белокурая актриса откровенно и не без лукавства дала собственный комментарий по поводу его женственности: «Это правда, есть что-то мужское в моей манере брать на себя ответственность. При этом я не уверена, что хотела бы стать такой женщиной, как он. Слишком уж пухленькой!» Но потом, уже более серьезным тоном, она говорит о том, что у нее есть общего с другом Жераром: «В нас сидит глубокая любовь к неистовым вещам физического плана. Без всяких чудовищных перегибов. Но мы можем уехать просто так, потеряться. Часто бывает, что я сажусь в машину и исчезаю. Одна. Как он. Мы много снимались с Жераром, и часто ночью. По ночам люди разговаривают. Я тоже многое знаю о Жераре!»

Не хотел ли Депардьё привлечь таким образом внимание к женской стороне своей собственной натуры, столь восхищавшей Маргерит Дюрас? Такая мысль напрашивается, когда узнаешь, что с наступлением зрелости он стал делиться личными соображениями о тайнах человеческой двойственности: «У мужчин женская сторона — сторона любви». И он старался развить эту женственность, хотя довольно часто чувствовал себя «фаллическим монстром»… Он оправдывал ее как неотъемлемую часть своего ремесла: «Я не боюсь быть женственным при внешности грузчика. Быть актером — значит обладать эмоциональностью, интуицией. В актерах непременно должно быть что-то от женщины: публика тебя любит, ласкает… Если загонять себя в какие-то рамки, то какой в этом интерес?»