Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков

• Название: Выскочка из отморозков
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ, ВЗОИ
• Жанр: Боевик
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023517-8, 5-9602-0338-3

---

Вскоре к нему подошел Борис. Сел рядом, искоса наблюдал за работой отчима.

Герасим делал кувшин. Старательно придавал ему форму, он рождался прямо в руках.

— Скажи, а ты любил в школе кого-нибудь? — спросил Борька.

— Да, уже в седьмом, когда она от меня за другую парту пересела. Пока была рядом, не видел и не замечал. А не стало, вроде как любимый окурок потерял. Но потом прошло. Зато братья со своими с самого детсада вместе. И тоже часто дрались, ругались, особо Аленка с Женькой. Друг другу наставят синяков с шишками и ходят счастливые. Он ее еще за день до росписи только мартышкой звал. Когда он мне сказал, что женится на Аленке, я даже не поверил.

— А его жена, кроме школы, училась еще?

— И Аленка, и Дарья сельхозинститут закончили. Агроном и ветврач. Только работают теперь в лабораториях научными сотрудниками. Дашка даже какую-то степень имеет. О ней часто в газетах пишут. Называют светилой науки. Аленка понезаметнее. Но ты посмотри, у нее дома среди зимы помидоры и огурцы зреют в теплице. И клубника свежая к каждому Новому году! А ведь простые деревенские девахи! Зато приди в дом! Всегда чисто, сытно, уютно и спокойно. В сарае Аленкина живность на все голоса пищит. У нее куры даже зимой несутся. А в теплицу Дарьи войди — не верится, что на дворе лютая зима. Они на своем участке возле дома имеют все и ничего не возят из деревни, кроме молока. Потому что нет в городе сенокоса, негде взять траву, а то бы и корову завели. Я их тоже еще с детства знал. Хозяйственными росли, умелыми и умными. Потому и в семьях лад. Умеют выслушать, уступить, понимают шутку, а главное — никогда не скандалят по мелочи, не ревнуют без причин и повода к первой встречной, не позорят своих мужей и себя грязными подозрениями.

— Во повезло им! Считай, с детства друг в дружку влюбились! — удивился Борька.

— Не знаю, как у них сладилось, но только оба поженились после институтов. Их на тот завод по распределению послали. Они и до сих пор там. И жены их не бегают с места на место. Однолюбы все, как один.

— А разве это плохо, когда мальчишку две девчонки любят?

— Тут кому как повезет. У нас один служил в Афгане. Так ему всякий раз по мешку писем приходило. Отвечать на все не успевал. Думали, что все от девок. А оказалось, он был детдомовцем. И даже влюбиться не успел, война помешала, а потом вовсе жизнь отняла. На все те письма мы ответили. Сообщили, — посуровел Герасим. Словно вспомнив, спросил: — А кто эти две, о каких говорил? Может, знаю?

— Ага! Деревенские они тоже. Ксюшка и Нинка!

— Ну что сказать? Ксюшка деловая! С отцом в город часто приезжает. Молоко, сметану, творог, масло, яйца привозят. Торговать девка умеет и копейку в руках держит цепко. На огороде и в доме управляется. Отец хвалился, что купил ей машину швейную, и Ксюха ему уже гору рубашек сшила. Нинка попроще, она боится людных мест. Все с бабкой на кухне стряпать учится. Без ее бабки ни одна свадьба в деревне не прошла, везде она помогала, и Нинка тоже. Вязать научилась. А вот с любовью, мне кажется, рановато им. Слишком мелкие. Еще бы лет пять.

— Зато как целуются, аж дух захватывает!

Герасим громко рассмеялся. За разговором незаметно вместе с Борькой они сделали десяток гладышей и пять кувшинов. Мальчишка отнес их на обжиг. Взялся за пепельницы и словно забыл, что возится с глиной, хотя руки в ней уже по локти, но Борька увлекся делом и разговором.

До прихода Натальи оставалось немного. Возле печки остывала после обжига посуда. Ее было, как никогда, много. Но Борька ничего не замечал.

— Слушай, Борь, давай-ка завтра за учебники. Ну ведь не дело это, чтоб твои деревенские девчонки стали грамотней тебя. Где мужская наша гордость? Не будем уступать бабам ни в чем? — подморгнул пасынку, а тот погрустнел.

— Значит, с машиной отложить придется? — вздохнул тяжело.

— Ничуть! Глянь, сколько мы с тобой сегодня сделали? Тут на целый день торговли!

— А меня возьмешь на базар?

— Тебе в школу.

— В выходной!

— Это само собой. И машину только вместе будем покупать. Когда своих одноклассников нагонишь, научу тебя водить машину. Но без хулиганства обойдись. Слышишь?

Герасим пошел готовить ужин, Борис принес дрова и воду, побежал в магазин за хлебом. Оттуда вернулся с двумя полными сумками харчей. Колбаса, сыр, масло топорщились поверх банок сгущенки.

— Где столько денег взял? — онемел Герасим.

— Нашел! Целых пятьсот рублей!

— Так тебе под ноги и бросили! — мрачнел мужик.

— Положили иль разиня обронила, зато я нашел!

— Снова за свое? У кого вытащил?

— Не воровал. Я давно из карманов не тащу!

— Откуда деньги? — свирепел Герасим. Он не верил. Его лоб покрылся холодным потом. Он ждал, что вот сейчас хлопнет калитка и разъяренный участковый, ворвавшись в дом, заберет мальчишку. — Борька! У кого украл?

Мальчишка разозлился:

— Почему, когда правду сказал, ты не веришь? Уж лучше б я их в подкожные, в свой заначник взял. И не знал бы ты ни хрена, не мотал мне душу! Что, если и я вот так к тебе стану? — Не захотел разбирать сумки и, хлопнув дверью, ушел в свою комнату.

Щелкнула калитка. Герасим в страхе глянул в окно. Но это Наталья вернулась с работы…

За стол сели все втроем. И Герасим, решив примириться с Борькой, сказал жене:

— Завтра сын решил за учебники взяться.

У Натальи ложка из рук вывалилась.

— Что случилось? — побледнели щеки, лоб.

— Ничего! А что в том плохого? — решил не выдавать пасынка Герасим.

— Сам так захотел? — не верила Наталья.

— Ну а кто ж за него?

— Да он все, что хочешь, проиграет!

— Умнеть стал, мужиком становится!

— Надолго ли? — вглядывалась мать в лицо сына.

— Чего его пытаешь? Говорю, заметано! И это без туфты! — гасил заодно и в себе недавний страх.

— Не может быть, чтоб за один день так повзрослел и поумнел! Сынок, скажи мне, что случилось?

— Мам! Ничего не стряслось. Просто я хочу пойти в Суворовское училище. А там с тремя классами не берут. Да и мал, говорят все.

— Так что тебе нужно для школы?

— Не забивай себе голову. Завтра все будет! — успокоил жену Герасим.

Он не стал рассказывать Наталье ничего. А когда вышел перед сном покурить во дворе, к нему подошел Борька:

— А какую машину покупать будем?

— «Шестерку» или «семерку». «Жигули». Их мужики хвалят.

— Где научился водить машину?

— На войне…

— Как это там можно научиться?

— Лиха беда заставила. Водителя убил снайпер. А машина до зарезу нужна. Снаряды подвезти, дислокацию поменять. Я еще в деревне мальчишкой на полуторке ездил. Учился на ходу. Ох и пригодились навыки. Из зубов у смерти вырвались тогда. Душманы решили, что возьмут нас голыми руками. Я подпустил их совсем близко, а потом как дал по газам. Только пыль столбом. Пока очухались, мы далеко были. Из Афгана уехал я уже профессионалом. Водителя много раз заменял. Но это все в прошлом. Ты расскажи мне, где деньги нашел?

— Ну, вхожу я в магазин, глянул, какой хлеб почем, и стал в очередь — в кассу. Передо мной бабка Вера — соседка наша. Ага! Эта самая! С какой-то старухой болтает, кому как сралось и с кем спалось. Всей улице кости мыли. А очередь большая. Ну, я чуть в сторону отошел, чтоб старушечью вонь не нюхать. Видел, как старуха, что с бабкой Верой говорила, достала из чулка узелочек. Отвернулась, чтоб посчитать, и выронила пятисотку. Бабка Вера по ней потопталась сослепу. А та старуха сетует, что деньги дома забыла иль потеряла. Бабка Вера на той пятисотке обеими ногами стоит. А эта домой вернулась. Я за соседкой встал. Едва она сползла с деньги, подобрал ее и пустил в ход. Возвращать и не подумал. Они меня ментам сдали, в тюрьму впихнуть хотели, а я им потерянное верни? Ни за что! Я на сдачи сигарет купил нам с тобой, целых три блока! Во запас! Надолго хватит!

— Лишь бы не украл!

— Да что я, к старухе в чулок полезу? А бабка Вера в грудях прячет. Иногда ошибается и вместо кошелька сиську достает. Кассирша знаешь как хохочет? Говорит ей: «Бабуля, я вам не старик, чтоб соблазнять! Гоните бабки. Если нету, в вашем возрасте их ничем не заменить». Соседка тогда ругается. Кассиршу охальницей называет, грозит на нее, бесстыжую, властям пожаловаться. Короче, с больной головы на здоровую валит. Ты же не знаешь еще, она своего родного деда в тюрьме сгноила.

— Как так?

— А просто! Молча! До нее тут старик жил. Кавалер трех войн! Во как его звали! Верно что старый. Но крепкий. И эту бабу Веру он приволок взамен мертвой. Померла его старуха. Эта баба Вера — шестая на веку. Ее в больнице приметил. Лечилась там, а забирать домой дети не хотели. Старик нервы лечил там после смерти бабки своей. В той больнице снюхались. Привел он в дом новую хозяйку, думал, хорошо заживет. А она пилить стала. Так все говорят. Не то самогонки, даже бражки не давала. Дед ее колотить, а уже в документы бабку Веру вписал. Три раза она попадала в больницу, он — в милицию. На четвертый посадили деда. Тот в тюрьме умер. Она одна хозяйкой осталась. Ни детей деда, ни своих родных даже во двор не пустила. Обругала всех матом, юбку задрала, показала голый зад и сказала: «Вот вам, а не дом! Мой он! И ничего из-под меня не возьмете!»