Николай Никуляк - Нить курьера

• Название: Нить курьера
• Автор: Николай Никуляк
• Издательство: Книжное издательство Управления по печати при Совете Министров СО АССР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1968

---

— А если опять понадобится моя помощь?

— Тогда мы найдем вас и честно скажем, что от вас требуется.

— Спасибо, — сказал он. Было заметно, что эти слова подействовали на него ободряюще.

— Спасибо и вам.

Говоря это, я крепко пожал ему руку и обнял за плечи. И я расстался с этим замечательным стариком, так и, не узнавшим, какую огромную услугу оказал он советской контрразведке.

Вернувшись в Вену, я составил отчет о проделанной работе и почувствовал себя на первых порах даже сконфуженным: все, сделанное за минувшие шестнадцать дней, заполненных до предела непрерывным трудом, горькими разочарованиями и, наконец, радостями, уместилось всего на одной страничке. Но зато теперь было установлено, что обширные сведения о советских оккупационных войсках в Австрии, переданные американской разведке в донесении за номером 63, добыты через сеть агентов, проживающим в Вене, резидентом этой разведки Генрихом Брунером.

Подписав отчет и подколов к нему необходимые документы, я поспешил к Федчуку доложить о результатах работы. Встретил он меня очень радушно, осведомился о самочувствии, о семье и, не высказав упреков за медлительность, углубился в чтение отчета.

— Что ж, — сказал Федчук, — работа проделана большая.

Потом поинтересовался магнитофонной лентой.

— Давайте прослушаем запись, — предложил он.

В соседней комнате, куда мы с ним перешли, стоял наготове магнитофон. Установив ленту, он включил штепсель в розетку, завертелся диск. Послышалось легкое шипенье, и зазвучал слабый голос священника Ладенбаха.

«Раевский… в конце тридцать пятого… Так, вот, начнем с сентября, даже c августа… В октябре только три: Зандиг

Франц, Брунер Вальтер, Мориц Вольфганг… Я, кажется, не вполне удовлетворил вас…».

Остальное нас не интересовало, — мягким движением руки Федчук выключил магнитофон.

— Что ж будем делать дальше?

Федчук смотрел мне прямо в глаза. Я ждал подобный вопрос и ответил на него, не задумываясь:

— Брунер — опытный и опасный враг, с большими связями в нашей зоне. Если мы предоставим ему возможность оставаться на свободе, то он еще принесет нам много неприятностей. Поэтому я за его арест, за ликвидацию всей группы.

Федчук на мгновенье задумался:

— Вот что, — сказал он, — проверьте, не значится ли Брунер в нашем архиве. Возможно, он уже попадал в поле нашего зрения. Думайте и об аресте, но одновременно не пренебрегайте сбором дополнительных доказательств. Такого врага преступно держать на свободе, и я буду вас торопить. — Потом добавил — Ваши наметки верны, но не забегайте вперед. Давайте вместе будем анализировать и думать, как дальше вести дело…

После этого разговора я отправился в архив.

— А что еще о нем у вас есть, кроме имени и фамилии? — услышал я пискливый голосок Тони, заведывавшей архивом.

— Ах, — ответил я, — зачем все эти расспросы? Все равна у вас пусто…

Но тут увидел в руках у Тони тонкую белую папку. Нетерпеливо выхватив ее, перевернул обложку и еле удержался на ногах.

Не помню, как я скатился с лестницы и ворвался в кабинет Федчука.

— Он! — почти кричал я, потрясая папкой. — Он! В нашем архиве!

— Вот и хорошо, — cпокойно сказал Федчук. — Я очень рад. Изучите эти материалы, все как следует продумайте, а вечером прошу ко мне. Подумаем вместе.

С трепетом перевернул я обложку папки и углубился в чтение. Австрийка, называвшая себя соседкой и прислугой Брунера в. период его учебы в Венской торговой школе, несколько лет назад посетила Центральную военную комендатуру в Вене и передала советским властям следующее письменное сообщение:

«…В 1946—48 годах по соседству с нами проживал студент Венской торговой школы Брунер Генрих, 1918 года рождения, уроженец города Пфарверфен, близ Зальцбурга, который шпионил против русских. Это мне удалось выяснить благодаря тому, что я производила уборку в его квартире.

Зайдя к Брунеру во время его отсутствия, я увидела в услу комнаты, под вешалкой, радиоаппарат с антенной. Больше этой аппаратуры я никогда у него не замечала, хотя была уверена, что он продолжал хранить ее у себя, так как никуда из дома не выносил.

Судя по тому, как он живет и даже покупает дорогие наряды, нигде не работая, я уверена, что он продолжает шпионить за деньги, которые ему дает запад…».

Из других имевшихся в деле документов было видно, что с этой женщиной, а затем и с ее мужем, состоялось еще несколько встреч. По просьбе нашего работника они посетили Брунера на новой его квартире, обрисовали обстановку, в которой он теперь жил, достали и передали нам его фотографию, которая имелась при деле и нескрлько поздравительных, почтовых открыток от Брунера, написанных его рукой.

А вот и фотография Генриха Брунера. Через пенсне с цепочкой на меня смотрел человек с маленьким 'лицом и гладкими темными волосами, аккуратно расчесанными на пробор. Смотрел презрительно и нагло. Уже по одной фотографии я почувствовал, что взять его будет нелегко — такой к себе близко не подпустит.

Располагая теперь образцом почерка Брунера, я положил перед собой листы донесения № 63, на которых имелись еп> рукописные пометки и поздравительные открытки. При первом же сличении обнаружил поразительное сходство отдельных букв. Однако я решил не делать поспешных выводов и подготовил материал для проведения специальной графической экспертизы в Москве.

Вечером, как мне было приказано, я отправился к Федчуку. Он тщательно перечитал все материалы, задержав; взгляд на постановлении о сдаче дела в архив. В его глазах мелькнул огонек негодования, но он тотчас же поборол себя и спросил:

— А вы не сомневаетесь в положительном заключении будущей экспертизы?

— Нисколько, — с уверенностью ответил я. Взгляните хотя бы на те буквы, которые я взял в кружок. Почерк на открытках и на листах донесения определенно принадлежит одному и тому же лицу.

— Верно, — согласился Федчук. — Сходство большое, но выводы сделаем после заключения экспертизы. Теперь же со-, ветую вам заняться разведкой. Изъятие Брунера должно пройти внезапно, абсолютно тихо и без всяких последствий в прессе. Помните, что остаются парикмахеры и девушки из кафе…

— А если связаться с заявителями, — предложил я, — и побеседовать с ними?

— Вот этого делать я как раз не советую. Прошло много лет, старые соседи снова могут сдружиться, и тогда Брунер сразу же получит сигнал об опасности. Но проверить, живут ли они на старом месте, нужно. Может быть, после ареста Брунера мы их допросим.

— Разрешите взглянуть на Брунера хотя бы на улице? — рискнул спросить я.

— Это тоже надо предусмотреть, — неожиданно согласился Федчук. Но очень, очень осторожно. Возможно американцам стало известно о потере портфеля. Привлечь их внимание, насторожить — значит, провалить дело.

К себе я возвращался в приподнятом настроении. Из тиши кабинетов сражение начинало вырываться на улицу. И уже от одного этого сильнее билось сердце…

Однако дома это настроение быстро улетучилось. Едва я переступил порог квартиры, как дремавшая над книгой Ольга с явным недовольством проговорила:

— Сейчас уже четыре утра, а мы еще с вечера собирались сходить в кино… Послушай, так всю жизнь будет продолжаться?

Я попытался весело улыбнуться:

— Конечно, моя дорогая. Не сердись, но будет.

Оказывается, пока я рылся в бумагах в Штайне, а затем

анализировал полученные материалы и составлял план, в

Доме офицеров побывали Ленинградская эстрада с участием Клавдии Шульженко и Воронежский хор. А в кино показывали фильмы, название которых я даже не слышал. Состоялся выезд за город. Кто-то из знакомых уехал отдыхать в Сочи. Кто-то женился и ждал нас к себе на свадьбу… Обо всем этом единым духом выпалила Ольга.

— Знаешь что, — сказал я, — давай с утра в машину и за город, в лес, на озеро. А когда вернемся, пойдем в кино.

— С утра? Так ведь уже утро. А ты еще не отдыхал.

Я тут же позвонил в гараж и на семь часов заказал машину. Для сна оставалось еще целых сто восемьдесят минут…

Утро оказалось на редкость солнечным и ласковым, хотя было прохладно. Купол церкви Карла на Карлсплатце уже загорался в солнечных лучах и отбрасывал яркие пятна на хмурые стенььсоседних домов.

Город только пробуждался, а мы уже были далеко — на пути к горным озерам, расположенным у самой границы зоны.

Я рассеянно смотрел по сторонам и вдруг как-то особенно ощутил, что занятые своими делами, мы теряем порой остроту восприятия окружающей жизни. И вот теперь, будто заново, раскрывалась перед нами особая прелесть природы, ощущение солнца и света, зелени деревьев, пестроты цветов. И все это: косые лучи солнца, деревья, подножья которых были затоплены тенью, легкий туман над речкой, розовые капли росы, падавшие с наклонившейся ветлы в воду — казалось необычным, праздничным.