Василий Ключевский - Афоризмы и мысли об истории

• Название: Афоризмы и мысли об истории
• Автор: Василий Ключевский
• Жанр: История

Василий Осипович Ключевский — выдающийся русский историк, академик, профессор Московского университета и Московской духовной академии, создатель научной школы — писал о событиях и фактах российской действительности увлекательно и доступно. Исторические портреты, дневники и афоризмы ученого — блестящего мастера слова — отражают его размышления о науке, жизни, человеческих достоинствах и недостатках.

«В жизни ученого и писателя главные биографические факты — книги, важнейшие события — мысли» — это высказывание В.О.Ключевского подтверждает вся его жизнь.

---

Лица окружающие: гр[аф] Олс[уфьев] — самолюбие, капитан А. — корабельная архитектура — прекрасный молодой человек, врач Алышевский — надобно щадить его самолюбие (его система лечения холодным воздухом). Живут вместе, тесным кружком, как на необитаемом острове.

Учителя истории дают уроки истории, но не сама история: зачем ей это делать, когда на то есть у ней учителя?

История, г[ово]рят не учившиеся ист[ории], а только философств[овавшие] о ней и потому ею пренебрегающие — Гегель, никого ничему не научила. Если это даже и правда, истории нисколько не касается как науки: не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. Но это и неправда: история учит даже тех, кто у нее не учится; она их проучивает за невежество и пренебрежение. Кто действует помимо ее или вопреки ее, тот всегда в конце жалеет о своем отношении к ней. Она пока учит не тому, как жить по ней, а как учиться у нее, она пока только сечет своих непонятливых или ленивых учеников, как желудок наказывает жадных или неосторожных гастрономов, не сообщая им правил здорового питания, а только давая им чувствовать ошибки их в физиологии и увлечения их аппетита. История — что власть: когда людям хорошо, они забывают о ней и свое благоденствие приписывают себе самим; когда им становится плохо, они начинают чувствовать ее необходимость и ценить ее благодеяния.

28 июня, 10-й час вечера по моск[овскому] времени, между Чебоксарами и Козмодемьянском

«Александр» бежит прямо на Запад, где горизонт догорает последним огнем вечерней зари. Над заревом повисли разорванными лоскутами темно-синие редкие облака. Речная даль впереди белеет тускнеющим стеклом, справа окаймленным чуть заметной линией низкого берега, и слева поднимается лесистая изогнутая стена. Впереди светло и свежо, а позади парохода сырая и серая мгла сливается с шумом взбудораженной воды и туда убегает черная струя дыма, мед[ленно] выползая из пароходной трубы. На крытой палубе полегли вповалку мужики и бабы, а по открытой носовой площадке бродят взад и вперед господа и госпожи 1-го и 2-го класса, парами и поодиночке, готовясь ко сну и договаривая друг другу последние слова или додумывая последние мысли. Колеса глухо мелют воду, а от носа парохода в обе стороны убегают, пенясь и извиваясь на водяной зыби с мягким рокотом, две недовольные чешуйчатые волны.

Кама, 27 июня

История

Можно знакомить гимназиста с порядками, учреждениями, среди которых ему придется действовать, с людьми, с которыми ему придется иметь дело по выходе из школы, объяснять ему, что значит, для чего назначены и как сложились эти порядки, учреждения, как воспитаны и к чему стремятся эти люди. Здесь нет ничего преждевременного: человеку, готовящемуся вступить в действительную жизнь, отчего заранее не показать обстановку предстоящего ему пути? Это только поможет ему тверже идти по нему. Но говорить гимназисту о понятиях, чувствах и впечатлениях, которые возникнут в нем только по выходе из гимназии, на самом пути действ[ительной] жизни, заранее внушать ему, как он после должен относиться к тому или другому, — это значит разучивать жизнь, как разучивают театральную пьесу, натаскивать гражданина до гражданского возраста, как натаскивают охотничью собаку до настоящей охоты, внушать школьнику идеи и ощущения, прежде чем он в состоянии перевести их в действия воли. Это просто значит делать из человека либо актера, либо автоматическую машинку, положить ему в рот фальшивые макароны и заставить их жевать, как настоящие, или еще хуже — положить настоящие и сказать: «Жуй, но держи пока во рту, а проглотишь завтра, когда будет аппетит (когда придет время обеда)». До каких педагогических и даже прямо безнравственных выводов можно дойти, идя последовательно таким путем мышления! В воспитании надобно различать общие средства, которыми запасаются в школе для удовлетворения всяких потребностей, могущих возникнуть на жизненном пути, и специальные потребности, ожидающие человека на этом пути. Дать эти средства — задача школы; пробудить эти потребности в школьниках значит заменить преподавание политической гимнастикой.

Есть мысли, не приближающие к истине, но расстраивающие общежитие, — это мысли о противоречиях бытия. Гораздо больше нужно ума, чтобы их избегнуть, чем чтобы до них додуматься. Потому чаще всего до них додумываются полоумные. Большинство современных верующих имеют не веру, а только аппетит веры, как дурной остаток хорошей наследственной привычки; это влюбчивые в церковь религиозные старички, которые, утратив способность верить сердцем, смакуют воспоминание о вере воображением.

Какая мерка для оценки прошедших исторических состояний?

У маленьких людей всегда большие притязания, как у несчастных большие надежды, и наоборот. Потому маленькие и несчастные утешаются ожиданием того, чего не имеют, а большие и счастливые скучают тем, что нечего желать. Этим поддерживается равновесие общежития: обе стороны не завидуют [друг] другу и мирятся с положением одна другой (первая сторона перестает завидовать второй, а вторая начинает жалеть о первой). Они так переполнены чувством собственного достоинства, что для самого достоинства не остается в них ни на дюйм места.

П[етр] I готов был для предупреждения беспорядка расстроить всякий порядок.

Предки израсходовали всю пену власти, оставив потомкам только одни осадки.

Популяризатор совсем не то, что вульгаризатор: первый пускает идею или знание по вольному ветру, заражая людей, второй влачит ее по уличной грязи, забавляя мальчишек.

Большинство людей умирает спокойно потому, что так же мало понимают, что с ними делается в эту минуту, как мало понимали, что они делали до этой минуты.

История — факты и отношения, история литературы — мечты, идеалы, настроения. Источники для первой — вся письменность и всего менее художественная литература, для второй — всего более последняя и отчасти остальная письменность.

Многие живут только потому, что как-то ухитрились родиться и никак не умеют умереть. Жизнь их тем бесцельнее, чем нецелесообразнее было их рождение.

Ему ничего не дало воспитание и во всем отказала природа; всего ждать может от судьбы.

Кама, 2З июня

Наше ораторское искусство действует на чувство, а не на волю, трогает, но не убеждает, выкрадывает или ловит чужую мысль, а не склоняет и не пленит ее. Вина в слушателях: они любят быть тронутыми, но неспособны быть убежденными; это поврежденные, а не мыслящие люди. Оратор к мысли слушателя прокрадывается, чтобы разбудить, как осторожная горничная к спящей нервной барыне — сперва осторожно погладит. Скажите громко прямо к разуму: «Сударыня, пора вставать!» Испугаете и вызовете истерический припадок.

Аксиомы не доказываются; их истинность доказательна своей неопровержимостью.

Сидячее движение современного европейца сообщает современной действительности призрачный характер электрического солнца среди темной ночи.

1899 г.

Перелом во властях со второй забастовки — ожесточение.

Неделя 15—21 февр[аля]

Понед[ельник], 15-е — начало забастовки. Сцены у Соколовского и Виноградова. Правление увольняет 34 студента за сходку, 17-го — Ласточкина и Яковлева за выходки и еще 58 за агитацию. 18-го — еще увольнение 70-ти с чем-то (всего, кажется, 165). Семинарий у меня не состоялся. 18-го студенты просили за Яковлева. 21-го — частное совещание профессоров с ректором. Эпизоды. Полномочие профессорам от ректора объявлять студентам о предстоящем пересмотре приговоров правления.

Маслен[ица], 22—28 февр[аля]

24-го — обед у Герье для юбилейных ораторов со Стасюлевичем. Предостережение «Вестнику Е[вропы]». Он за Николая I. Ссора Чич[ерина] с Ф. Коршем у Станк[евича] в тот же вечер. 28-го — у Черинова с Чичер[иным] об искусстве, сектах (у Трубецкого 26-го о разговоре его с Боголеповым).

1-я нед[еля поста], 1—7 марта

2 марта депутаты Исп[олнительного] комитета у меня с петицией. 3-го — два объявления о возвращении высланных. Разрешенные ректором генеральн[ые] сходки по факультетам (3-го и 4-го). На генеральной в актовом зале — 700 забастовать, 300 против. На филологической около 30 не прекращавших посещение лекций удалены со сходки и просили инспекцию защитить и поддержать их. Семинария 4-го опять не было: студенты усланы помощником инсп[екто]ра на сходку для усиления партии мирных. Просьба ко мне забастовщиков повторить пропущенные лекции (6-го).

2-я нед[еля поста], 8—14 марта

Возобновление лекций, нормально посещаемых. Повторительное чтение (11 м[а]рта) от 2 до 4 [часов]. Бюллетень 11 м[а]рта о формах дальнейшего протеста, решенного 1035 голосами при 481 еще не поданных (продолжать ли забастовку или петицию Ванновскому). 13-го решена забастовка.