Петр Гнедич - Догмат искупления в русской богословской науке

• Название: Догмат искупления в русской богословской науке
• Автор: Петр Гнедич
• Издательство: Изд–во Сретенского монастыря
• Жанр: Религия
• Год: 2007

---

Эта неясная, но предполагаемая учением об удовлетворении правде Божией невозможность остается общей для всех сторонников «юридической» теории.

«Разве Бог может отвергнуть Себя и без всякого удовлетворения Своей правды перестать быть врагом греха?» — спрашивает профессор Будрин после утверждения, что «правосудие это (в Боге) было бы пустым звуком, если бы не имело объекта для удовлетворения» (см. выше). Здесь лишение правосудия «свойственного ему действия» представляется как «отвержение Богом Самого Себя».

«Бог, как Всесвятой и Всеправедный, пока стоит вина пред Ним, не может очистить скверну грешника, — рассуждает митрополит Елевферий, — но эта невозможность устраняется после удовлетворения»[793].

«Отменять же этот Божественный приговор (о каре за грех смертью) просто по любви Божией, помимо Божественного правосудия, то есть без умилостивительной жертвы, Господь не мог», —излагает взгляд епископа Феофана архиепископ Серафим[794].

Для этой недостаточно ясной невозможности находит соответствующие понятия профессор М. Скабалланович: «Она (земля — тварь) оставалась мерзкою для святости Божией, продолжала питать, так сказать, непотухающий праведный гнев Божий на себя. Этот гнев требовал удовлетворения. И вот мы входим в самую загадочную и непонятную область боговедения. Удовлетворить вполне святость и правду Божию за гневающее беззаконие могла самая ужасная, какая только совершалась землею, несправедливость… Как ни непонятно такое требование правды Божией, оно несомненно. И обнаружилось оно не в крестной лишь жертве Спасителя. Все кровавые жертвы говорили об этом требовании. Без самой крайней необходимости, коренящейся в самых глубинах абсолютного бытия, не было бы этих мрачных страниц в Ветхом Завете»[795].

Профессор Скабалланович назвал то понятие, которое скрывается за невозможностью лишения свойств Божиих «свойственного им действия», за невозможностью для Бога без удовлетворения простить грех. Требование удовлетворения есть необходимость в самом абсолютном бытии. И естественно, что при таком понятии о Боге «Христос сделался Восстановителем нашего падшего естества именно потому, что Он был страдательным орудием умилостивления»[796].

Таким образом, и новейшие изложения «юридического» понимания искупления, написанные с целью его защиты, только подтвердили высказанные его критиками упреки: удовлетворение правде Божией, понимаемое как сущность искупления, вносит в понятие Божества сложность, изменяемость и необходимость.

«Юридическая» теория искупления, несмотря на изложенные выше проистекающие с логической необходимостью выводы из ее главного положения, представляется ее сторонникам имеющей достаточное обоснование в Священном Писании и Предании (см. об этом выше, в гл. III).

«Обилие в Слове Божием выражений, заключающих в себе мысль об удовлетворении Божественному правосудию, принесенном Спасителем за нашу вину, в связи с устойчивостью церковной традиции («распятаго же за ны»), всегда признававшей «юридический» элемент в грехопадении и искуплении, является для нас первым основанием, по которому мы не хотим отбросить «юридической» теории как схоластической, устарелой и ложной… Мысль об этом («юридическом» значении искупления), так сказать, красной нитью проходит через все Священное Писание Нового Завета, в особенности послания апостола Павла; текстов, ее подтверждающих, так много и они так определенны, что истолковывать их в каком‑нибудь ином смысле было бы очевидной натяжкой»[797]. Смысл этого категорического утверждения можно передать так: к каким бы выводам «юридическая» теория ни приводила, она все же является учением Откровения, и отвергать ее — значит отрицать Откровение. Если бы это положение соответствовало действительности, то в обоснованности «юридической» теории не возникало бы даже и сомнения. Поэтому проверить эти доказательства на основании Священного Писания и Предания является чрезвычайно важным.

Первое сомнение возникает немедленно при сравнении терминологии «юридической» теории с выражениями Священного Писания. Таких, занимающих центральное место в «юридическом» истолковании искупления, терминов, как «удовлетворение», «заслуги», «заместительство», «оскорбление» и др., в Священном Писании не имеется.

Но в Священном Писании упоминаются все же другие «выражения явно «юридического» свойства», «такие термины, как ослушание, преступление, проклятие, жертва, умилостивление, выкуп и т. п.»[798]. Эту фразу П. Левитова цитирует архиепископ Никон[799], и совершенно так же рассуждают и прочие сторонники «юридической» теории искупления[800].

И если рассмотреть свидетельства Священного Писания, приводимые в обоснование «юридической» теории, то окажется, что это та же самая система соединения тех же текстов, которая употреблялась в прежних курсах догматики[801].

Как было отмечено выше, для приведения этих текстов в систему требуется выделение их из контекста и истолкование их по буквальному значению отдельных слов и выражений[802]. Точно так же, удовлетворяясь русским переводом этих речений Священного Писания, защитники «юридической» теории даже не ставили вопроса о проверке его подлинным (греческим) текстом[803].

Обращаясь же к приводимым свидетельствам Священного Писания, можно заключить, что основной задачей авторов рассматриваемых произведений было подобрать из Священного Писания тексты для обоснования учения об удовлетворении правде Божией страданиями и смертью Иисуса Христа.

И — в этом единомысленны все авторы — таким текстом считается следующий: Которого [Иисуса Христа] Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде (Рим 3, 25), или по–славянски: Егоже предположи Бог очищение верою в Крови Его, в явление правды Своея, за отпущение прежде бывших грехов[804].

П. Нечаев полагает, что «приведенное место можно считать классическим в учении Священного Писания Нового Завета об удовлетворении правде Божией жертвой Иисуса Христа. Вряд ли что может быть яснее и определеннее этих слов апостола, со всею решительностью говорящих о том, что правда Божия, ждавшая удовлетворения за поругание ее законов согрешившими и грешащими людьми, получила таковое в крестной жертве Иисуса Христа. По прямому смыслу слов апостола, Христос — прежде всего жертва умилостивления, каковою в Нем, собственно, является Его Кровь, смерть Безгрешного, не бывшего обязанным умирать и платить дань греху»[805].

Митрополит Елевферий также называет это место «самым ярким, выражающим сущность искупления»[806].

Этот же текст, вместе с другими, где употребляется в русском переводе слово «умилостивление», представляется и архиепископу Серафиму наиболее убедительным, подтверждающим учение об искупительной жертве в «удовлетворение Божественного правосудия».

«Как возможно допустить, — возражает он патриарху Сергию, — чтобы наша Церковь не смотрела на Христа как на страдательное орудие умилостивления, когда святой Иоанн Богослов в Первом своем послании говорит: Той (Сын Божий) очищение (умилостивление) есть о гресех наших, не о наших же точию, но и о (гресех) всего мира (1 Ин 2, 2); (Бог) возлюби нас и посла Сына Своего очищение (в умилостивление) о гресех наших (1 Ин 4, 10). О том же самом свидетельствует и апостол Павел, говоря, что Иисуса Христа предположи Бог очищение верою (в жертву умилостивления) в Крови Его… за отпущение прежде бывших грехов (Рим 3, 25).

Во всех рассматриваемых статьях тексты Священного Писания обычно приводятся на славянском языке, но в данном случае слово «очищение» заменяется русским «жертва умилостивления». Это не простая замена слов: умилостивлять можно Бога, а не грех; очищать можно грех, а не Бога. И нельзя согласиться с архиепископом Серафимом, что «эти слова различаются только по форме, по существенному же своему значению они, в данном случае, тождественны», и «ясно, что очищение или умилостивление есть не что иное, по существу, как удовлетворение правде Божией, или Божественному правосудию»[807].

Понятие «удовлетворение правде Божией» еще можно известным образом соединить с понятием «жертвы умилостивления Бога», но от понятия «очищение грехов» оно значительно отличается. А так как славянский перевод этого места правильнее русского выражает смысл подлинника, то естественно заключить, что оно не содержит в себе идеи удовлетворения[808].

И если так обстоит дело с самым ярким, «классическим» местом Священного Писания, то обоснование учения об удовлетворении следует искать в других текстах. Так и поступают отдельные авторы, но с одинаковым результатом[809].