Михаил Калашник - Испытание огнем

• Название: Испытание огнем
• Автор: Михаил Калашник
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Аннотация издательства: Генерал-полковник М. X. Калашник в годы Великой Отечественной войны возглавлял политотдел 47-й армии, прошедшей с боями от Северного Кавказа до Берлина. В воспоминаниях он пишет о коммунистах, о тех, кто своей убежденностью, примером бесстрашия и преданности долгу воодушевлял и вел солдат на подвиг. Автор знакомит читателя со многими замечательными людьми, с неутомимой деятельностью политорганов и партийных организаций во фронтовой обстановке, раскрывает их роль в воспитании бойцов и командиров.

---

- Кто это? - спросил я сидевшего рядом начальника политотдела дивизии подполковника Николая Михайловича Самарцева. - Почему чапаевка?

- Аня Уточкина - командир минометного расчета. Ее в дивизии знают почти все, - ответил он. - А чапаевкой прозвали ее однополчане.

- Почему?

- Когда Ане Уточкиной удалось добиться направления на фронт (ей было тогда девятнадцать), она решительно заявила: "Хочу быть пулеметчицей. Ведь в Чапаевской дивизии была Анка-пулеметчица, и я такой же буду!" С тех пор и прозвали ее чапаевкой. А направили в минометное подразделение - там люди нужнее были. Сначала подносила мины, потом была назначена заряжающим, а теперь - уже продолжительное время - командует минометным расчетом. Отлично командует.

Узнал я, что ордена она удостоена за мужество и высокое боевое мастерство. Недавно минометный расчет Уточкиной помог нашей пехоте отразить несколько вражеских контратак. Аня управляла огнем, взобравшись на высокое дерево. Мины ложились точно в цель. Только в одном этом бою ее расчет уничтожил более двух десятков гитлеровцев, а на следующий день вывел из строя пулеметную точку, мешавшую продвижению наших стрелков.

После торжеств, посвященных награждению, подполковник Н. М. Самарцев вручил Ане Уточкиной кандидатскую карточку - незадолго до этого коммунисты подразделения приняли отважную минометчицу в свои ряды.

В политотделе дивизии я познакомился с этой скромной труженицей войны.

На мои слова, что ей, девушке, на фронте, наверное, гораздо труднее, чем мужчинам, Аня ответила:

- Может быть. Но задача у нас общая - бить фашистов. А кто лучше умеет это делать, тут, бывает, нелегко разобраться. Ведь и среди мужчин есть такие, которых иногда бабами называют.

- А чем собираетесь заняться после войны, Аня? - спросил я.

Девушка растерянно пожала плечами:

- Не знаю... Пока не думала об этом. До "после войны" еще надо дожить. А вообще есть у меня мечта: учиться, стать инженером. Только вот сбудется ли она - не знаю, не хочу загадывать наперед...

Я тоже не знаю, сбылась ли мечта Ани Уточкиной. Хочется верить, что сбылась. Может быть, Аня и не стала инженером, но если пережила войну, то наверняка осталась хорошим, добрым человеком, такой же прекрасной труженицей, какой была на фронте...

На наших летучках часто шла речь об изумительной смелости и неистощимом трудолюбии девушек-воинов. Помню, называлось имя санинструктора Евгении Мироненко из 337-й стрелковой дивизии. "Наша Женечка", - говорили боевые друзья об этой красивой девушке. Каждый знал, что ни при каких обстоятельствах Женя не оставит раненого в беде - под любым огнем доберется до него, перевяжет, доставит в укрытие, отправит в тыл. И откуда только силы брались - маленькая, хрупкая, а тащит раненого на плащ-палатке или прямо на спине. Вокруг все гремит, пули свистят над головой, а она спокойно делает свое дело. Вынесет одного, сейчас же возвращается за другим раненым. И так изо дня в день. "Поразительная сила воли, удивительное бесстрашие и спокойствие в бою", - так писал о Евгении Филимоновне Мироненко в одной из реляций командир батальона, представляя санинструктора к награде.

В 3-м гвардейском Сталинградском механизированном корпусе служила санинструктором комсомолка Маша Чернышева. Часто под градом вражеских бомб она успевала не только своевременно выносить из-под огня раненых, оказывать им первую медицинскую помощь, но и "совмещать" обязанности санинструктора с не менее трудными и опасными обязанностями подносчика снарядов. Был такой случай. Маша Чернышева тащила к зенитному орудию тяжелый ящик со снарядами. В десяти метрах взорвалась бомба. Машу оглушило, засыпало землей. На батарее решили - погибла. Но через несколько минут девушка пришла в себя, волоком подтащила ящик со снарядами к орудию. Боеприпасы были доставлены вовремя, зенитчики снова могли вести огонь по фашистским самолетам.

Инструктор комсомольского отделения майор Николай Сурков рассказал на одной из политотдельских летучек о том, как батальон, в котором он находился во время наступления, был отрезан от своих. Телефонная связь прервалась. Подходили к концу боеприпасы. Нужно было как можно скорее связаться со штабом полка, доложить об обстановке, попросить помощи. Но как пробраться посыльному через вражеское кольцо?

Кто-то из офицеров предложил: может быть, послать Олю Сниглову, пусть переоденется в женское платье, авось сойдет за местную жительницу.

Олю вызвали к командиру. Оказалось, что она ранена. Командир удрученно потер лоб.

- Выходит, красноармейца Сниглову послать нельзя...

- Почему нельзя? - морщась от боли и прижимая к груди забинтованную руку, спросила Оля. - Дойду, товарищ комбат, обязательно дойду.

И двадцатилетняя комсомолка отправилась в трудный, опасный путь через вражеские боевые порядки. Пока шла, разболелась рана. Девушка чуть не теряла сознание, но продолжала идти.

Разыскала штаб полка, передала устное донесение комбата, показала на карте, где легче пробиться к окруженным.

Помощь подоспела вовремя. Танки с десантом, посланные на выручку батальона, вынудили фашистов отступить...

Много боевых подвигов совершили девушки-воины. Мы восхищались бесстрашием молодых патриоток, их стремлением внести свой вклад во всенародное дело победы над гитлеровскими захватчиками. Однако восхищение восхищением, но у командования и политотдела армии прибавилось забот. Военный совет армии по нашему представлению потребовал от командиров и штабов соединений усилить внимание к бытовому устройству и материальному обеспечению красноармейцев-девушек, когда позволяет обстановка, предоставлять им лучшие помещения для отдыха, своевременно обеспечивать добротным обмундированием, бельем и обувью.

От политорганов соединений Военный совет требовал широко пропагандировать боевые подвиги патриоток. В этом отношении делалось у нас много. В дни наступательных боев о славных делах девушек-бойцов постоянно писали армейская и дивизионные газеты. Им посвящались выпускаемые политотделами листовки и бюллетени. Несколько таких листовок в дни наиболее жарких боев издал для войск политотдел армии. При выездах в части и соединения офицеры политотдела напоминали командирам и политработникам, что забота о девушках-фронтовичках должна быть деловой и повседневной.

И все же, вспоминая сейчас, много лет спустя, наших славных соратниц, невольно приходишь к выводу, что делалось далеко не все возможное, чтобы облегчить их ратный труд. Впрочем, сами девушки не требовали для себя каких-либо поблажек. Они прекрасно понимали, что участвуют в суровой и беспощадной борьбе, и безропотно переносили лишения. Но мы-то обязаны были помнить, что женщинам на фронте было гораздо труднее, чем мужчинам.

На многострадальной земле

Продвигаясь с боями вперед, войска армии ежедневно освобождали десятки населенных пунктов. Местные жители восторженно встречали своих освободителей.

Однако радость часто омрачалась тем, что на месте цветущих сел оказывались сплошные пепелища. Отступая, гитлеровцы со звериной жестокостью убивали жителей, разрушали все, оставляя за собой выжженную пустыню.

Возвращаясь однажды из политотдела 21-го стрелкового корпуса в расположение штаба армии, я заехал в только что освобожденное селение Братский Хутор Тростянецкого района Сумской области. Селение фактически было стерто с лица земли. На месте белых украинских хат чернели землянки, в которых ютились изможденные, голодные люди. К нашей машине подошел старый крестьянин Артем Антюхов. Он поведал о трагедии Братского Хутора.

Случилось это месяца за два до нашего прихода. Из Тростянца прикатили машины с немецкими солдатами и офицерами. Всех жителей согнали на бывший колхозный ток, окружили плотным кольцом часовых и стали по одному вызывать на допрос к старшему офицеру. Допрашиваемых избивали, не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей. Допытывались, ость ли поблизости партизаны и кто из жителей связан с ними. Допрос не дал результатов, о партизанах никто не сказал ни слова. Тогда один из офицеров объявил: "За малейшую попытку поддерживать партизан всех ждет смерть! Сейчас вы увидите, что это не пустые слова". Он дал знак солдатам, и те выволокли из толпы Галину Тимошенко, Галину Бескровную, Ганну Соловьеву и Галину Антюхову, связали им руки и втолкнули в ближайшую хату. "Эти четыре женщины, - сказал гитлеровец, злостные противницы нового порядка, а таких мы караем беспощадно, в назидание другим". Дверь хаты заколотили гвоздями, облили стены бензином и подожгли.

- Галя Бескровная три раза выпрыгивала из окна, - рассказывал нам Артем Антюхов. - Одежда на ней горела. "Люди добрые, спасите!" - кричала она. Но что мы могли сделать - автоматчики обступили нас плотным кольцом. Фашистские солдаты хватали Галю Бескровную и снова бросали в огонь. Так погибли наши четыре колхозницы, матери малолетних детей. Одна из них - Галя Антюхова моя племянница.