Михаил Калашник - Испытание огнем

• Название: Испытание огнем
• Автор: Михаил Калашник
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Аннотация издательства: Генерал-полковник М. X. Калашник в годы Великой Отечественной войны возглавлял политотдел 47-й армии, прошедшей с боями от Северного Кавказа до Берлина. В воспоминаниях он пишет о коммунистах, о тех, кто своей убежденностью, примером бесстрашия и преданности долгу воодушевлял и вел солдат на подвиг. Автор знакомит читателя со многими замечательными людьми, с неутомимой деятельностью политорганов и партийных организаций во фронтовой обстановке, раскрывает их роль в воспитании бойцов и командиров.

---

До полной победы было еще далеко. Это понимали все. И вместе с тем после успешного завершения великой Сталинградской битвы победа вырисовывалась уже гораздо явственнее и отчетливее, чем, скажем, месяца три-четыре назад. Именно так был воспринят всеми воинами приказ Верховного Главнокомандующего.

- Я воевал против немцев в четырнадцатом и восемнадцатом годах, заявил на митинге пожилой красноармеец А. Броцкий из 383-й стрелковой дивизии. - Драться они, конечно, умеют, особенно когда на их стороне сила. Но умеют и бежать, умеют поднимать вверх руки, когда им отвечают ударом на удар, бьют по зубам. Под Сталинградом они получили хороший урок. Это лишь начало. Таких уроков они получат еще немало... Вместе со мной воюют два моих сына. В том, что Красная Армия непременно победит, мы не сомневались ни одного дня. Путь к победе длинен, но мы пройдем его. Заверяю командование, что приказ Верховного Главнокомандующего Сталина я и мои сыновья выполним с честью, как подобает советским бойцам.

В 216-й стрелковой дивизии на ротном митинге мне довелось слышать выступление сержанта-артиллериста В. Лысого, воевавшего против фашистских захватчиков с первого дня войны.

- Двадцать пятую годовщину Красной Армии мой орудийный расчет ознаменовал тем, что разбил два вражеских дзота, уничтожил расчет станкового пулемета и истребил группу немецких автоматчиков. Обещаем и впредь беспощадно громить врага, гнать его с нашей священной земли, как этого требует приказ Верховного Главнокомандующего. Впереди большие и тяжелые бои. Чтобы одержать победу над врагом, нам надо еще больше совершенствовать свое боевое мастерство. Заверяю, что в моем расчете все бойцы в ближайшее время станут настоящими мастерами огня.

Все фронтовики, от рядового бойца до маршала, весь наш народ свято верили, что под мудрым руководством Коммунистической партии и Советского правительства мы непременно одержим победу над врагом. И эта вера вдохновляла людей на новые подвиги на фронте и в тылу.

Все мы верили в победу душой и сердцем. Так было и в сорок первом и в сорок втором годах. Так было и в начале сорок третьего года, когда началось массовое изгнание немецко-фашистских захватчиков с нашей земли. Так было до победного конца войны. На все призывы партии и правительства, на все приказы Верховного Главнокомандования воины без колебаний отвечали практическими делами.

Приказ Верховного Главнокомандующего требовал неустанно совершенствовать боевую выучку. И воины нашей 47-й армии стали еще настойчивее повышать свои военные знания, чтобы научиться бить врага наверняка. Много внимания уделялось изучению Боевого устава пехоты 1942 года. Он в определенной мере учитывал на" копленный боевой опыт, особенности боевых действий: в условиях массового применения танков, авиации и другой современной техники. В частях были созданы авторитетные комиссии, которые принимали от командиров и политработников специальные зачеты по знанию Боевого устава.

Приказ требовал усилить удары по вражеским войскам, не давать гитлеровцам покоя ни днем, ни ночью. И личный состав армии не жалел сил для того, чтобы держать оккупантов в постоянном страхе и напряжении. Несмотря на затишье, каждую ночь в тылы и на фланги вражеских войск пробирались ударные и разведывательные группы, совершали внезапные нападения на немецкие посты, орудийные расчеты, обозы, автомашины. Наши артиллерийские батареи во взаимодействии с пехотинцами то на одном, то на другом участке разрушали вражеские доты и дзоты. Каждый куст, каждая скала, каждое ущелье таили в себе смертельную опасность для врага.

* * *

Работники политотдела армии по-прежнему большую часть времени находились в войсках: выступали с лекциями и докладами, помогали политорганам соединений инструктировать агитаторов, парторгов и комсоргов, восстанавливать и укреплять ротные партийные и комсомольские организации, налаживать работу дивизионных клубов.

В те дни я близко познакомился и даже сдружился с нашим командующим генерал-лейтенантом К. Н. Леселидзе. Несмотря на некоторую резкость характера, Константин Николаевич с первой встречи понравился мне смелостью и глубиной суждений. Широко образованный, мыслящий, эрудированный, он живо интересовался партийно-политической работой, вопросами воспитания воинов, знал в этом деле толк, давал полезные указания. Причем делал это очень тактично. Не требовал, не приказывал, а советовал. Но каждое слово было настолько убедительным, что выполнение его советов следовало считать обязательным, непременным. Всякий раз я уходил от командующего с новыми мыслями, с новыми планами.

А встречались мы довольно часто. К. Н. Леселидзе принимал меня как радушный хозяин, много рассказывал о себе, о боевых делах 46-й армии, которой командовал до прихода к нам.

К сожалению, наша совместная служба продолжалась недолго.

Примерно в середине марта из штаба фронта была получена директива, в которой управлению 47-й армии предлагалось срочно передать полевые войска 18-й и 56-й армиям и с частями армейского подчинения выехать в район Майкопа, где принять под свое командование новые формирования и заняться их обучением, боевой и политической подготовкой. Нас отводили в тыл, во фронтовой резерв. Тогда же командующим армией был назначен генерал-майор А. И. Рыжов. Через несколько дней нам пришлось расстаться и с Евдокимом Егоровичем Мальцевым. Членом Военного совета прибыл к нам полковник Г. А. Комаров. Генерал-майора Я. С. Дашевского сменил на посту начальника армейского штаба полковник Н. С. Кристальный. К сожалению, и он пробыл у нас совсем недолго. Вскоре начальником штаба армии стал полковник Е. В. Иванов.

Приказ о выводе управления армии в тыл, в резерв фронта, был неожиданным.

- Новороссийск и большая часть Таманского полуострова еще в руках врага, а нас отправляют в тыл. Почему же так, товарищ полковник? - обратился ко мне инспектор политотдела капитан Н. В. Горбунов, когда я, вернувшись из штаба, объявил о предстоявшем выезде в район Майкопа.

- Вероятно, так надо. До конца войны еще далеко, Николай Васильевич. Нужны резервы. А кому их готовить, как не фронтовикам, за плечами у которых многомесячный опыт боев, - ответил я инспектору.

- Жаль, конечно, уходить, когда дело не доведено до конца, - философски заметил начальник отделения кадров майор И. В. Гавриков. - Но на нашей сорок седьмой, как говорится, свет клином не сошелся. Войска армии сделали многое: остановили на побережье продвижение немцев, не дали возможности врагу использовать Новороссийский порт как военно-морскую базу, истребили тысячи оккупантов.

В районе Майкопа мы пробыли меньше месяца. Там в состав армии влилось несколько вновь сформированных частей и соединений, а также штаб и подразделения обслуживания 339-й стрелковой дивизии под командованием полковника Теодора Сергеевича Кулакова.

В двадцатых числах апреля погрузились в железнодорожные эшелоны. Теперь наш путь лежал на север. Армия направлялась в распоряжение Степного военного округа. Местом ее временной дислокации был определен район старинного русского города Россошь.

Кавказский период войны для нас закончился. Впереди ждали новые боевые дела, новые заботы.

Глава вторая. Полки идут на запад

Перед новыми боями

Армейский штабной эшелон прибыл на станцию Россошь под утро. В густом полумраке паровозные гудки звучали тревожно и настораживающе.

Два вагона в эшелоне занимали политотдел и редакция армейской газеты. Политотдельский вагон на протяжении всего пути от Майкопа до Россоши оставался полупустым, так как почти все инспекторы и инструкторы ехали с войсками, в дивизионных и полковых эшелонах, двигавшихся следом за армейским штабом.

Россошанский железнодорожный узел находился фактически в прифронтовой полосе: еще недавно тут шли ожесточенные бои. Станция Россошь и пристанционный поселок несколько раз переходили из рук в руки, пока действовавшие на этом направлении части 8-й итальянской армии не были разгромлены наступавшими советскими войсками и отброшены в район Белгорода.

О силе и напряженности минувших боев свидетельствовали полуразрушенные здания вокзала, взорванные пакгаузы и склады, остовы сгоревших вагонов, разбитые паровозы, искореженные взрывами рельсы и шпалы, зиявшие пустыми глазницами окон служебные помещения и немногочисленные кирпичные здания привокзального поселка. Хотя и недолго хозяйничали здесь оккупанты, но война, как и повсюду, успела оставить свой след.

Поступило распоряжение выгружаться. Я вышел из вагона, разговорился с местными рабочими, проверявшими техническое состояние букс. Привычно постукивая молотками, не прекращая работы, они рассказали, что сам город Россошь в дни боев пострадал гораздо меньше, чем железнодорожный узел, и что для горожан сразу после изгнания фашистских войск, по существу, началась мирная жизнь, а вот им, железнодорожникам, все еще часто приходится трудиться под огнем. Немцы чуть ли не ежедневно бомбят станцию, пытаются вывести ее из строя. Однако люди уже привыкли к бомбежкам, научились быстро устранять их последствия. Несмотря на трудности, узел работает почти нормально: днем и ночью бесперебойно принимает и пропускает поезда. Уже налажен ремонт локомотивов. Паровозное кладбище постепенно уменьшается.