Александр Дюма - Жозеф Бальзамо. Том 1

• Название: Жозеф Бальзамо. Том 1
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: МНПП «Сеймъ»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-85834-027-х (т. I); 5-85834-028-8

В авантюрном романе Александра Дюма (1849), основанном на подлинных исторических фактах, повествуется о событиях, предшествовавших Великой французской революции, о последних годах правления Людовика XV — начале царствования Людовика XVI и Марии-Антуанетты. В центре романа — образ таинственного графа Калиостро (он же — Жозеф Бальзамо), великого магистра, руководящего скрытыми силами французского общества. Это первый роман серии «Записки врача», в которую входят «Ожерелье королевы», «Анж Питу», «Графиня де Шарни».

---

Главными в этом кружке, если не считать трех королевских дочерей, были дамы — г-жа де Граммон, г-жа де Гемене, г-жа де Шуазель, г-жа де Мирпуа и г-жа де Поластрон.

В тот момент, когда мы присоединяемся к этой группе, принцесса Аделаида рассказывала историю епископа, смещенного и содержавшегося под надзором. История, пересказывать которую мы воздержимся, была достаточно скандальная, тем паче для обсуждения принцессой крови, но в ту эпоху, что мы пытаемся описывать, богиня Веста[112] была отнюдь не самым почитаемым божеством.

— Ну и что? — заметила принцесса Виктория. — Этот епископ уже почти месяц как получил здесь кафедру.

— Надо приготовиться к встречам еще худшего свойства, которые ждут нас у его величества, — заявила г-жа де Граммон, — если те, кто никогда не мог, но желает к нам прорваться, все-таки получат сюда доступ.

Уже по первым словам герцогини, а еще более по тону, каким эти слова были произнесены, все поняли, что она имеет в виду и на какую стезю хочет повернуть разговор.

— К счастью, хотеть и мочь — разные вещи. Не правда ли, герцогиня? — вступил в беседу мужчина семидесяти четырех лет, но выглядевший едва на пятьдесят, настолько изящна была у него осанка, такой звонкий был голос, живой взгляд, белая кожа, красивые руки.

— А вот и господин де Ришелье, и он сразу же хватается за лестницы, как под Маоном, чтобы превратить нашу унылую беседу в штурм крепости. Признайтесь, дорогой герцог, в вас до сих пор сохранилось нечто от гренадера.

— Нечто? Герцогиня, вы меня обижаете. Скажите: многое.

— Но ответьте, герцог, разве я была не права?

— Когда?

— Сейчас.

— А что вы говорили?

— Что двери короля не открываются…

— Так же легко, как занавеси алькова. Совершенно согласен с вами, герцогиня, как всегда, совершенно согласен.

После этой остроты некоторые дамы закрылись веером, но она имела успех, хотя хулители из приверженцев старого времени утверждали, будто остроумие герцога уже не то.

Герцогиня де Граммон покраснела под слоем румян: ведь стрела эта была пущена в нее.

— Сударыни, — сказала она, — раз уж герцог говорит нам подобные вещи, я не стану продолжать свой рассказ, но уверяю вас, вы много потеряете, если только не упросите маршала рассказать взамен другой.

— Боже меня храни, — воскликнул герцог, — прерывать вас, когда вы собираетесь, быть может, сообщить о беде, приключившейся с кем-нибудь из моих друзей! Нет, нет, я внимательно вас слушаю.

Кружок вокруг герцогини стеснился.

Г-жа де Граммон бросила взгляд в сторону окна, дабы увериться, там ли еще король. Король все еще был там, но, продолжая беседовать с г-ном де Мальзербом, не терял из виду группу возле камина, и взгляд его встретился с взглядом г-жи де Граммон.

Герцогиня поежилась в душе, увидев, каково было выражение глаз короля, но она уже бросилась в атаку и не желала отступать.

— Вы прекрасно знаете, — продолжала она, обращаясь главным образом к принцессам, — что некая дама — имя ее не имеет значения, не правда ли? — с недавних пор жаждет встречаться с нами, избранными Богом, вознесенными во славе, от сияния которой она буквально умирает от зависти.

— Встречаться с нами — это где? — осведомился герцог.

— Конечно же в Версале, в Марли, в Фонтенбло.

— А, понятно, понятно.

— Бедняжка имела возможность видеть наше великолепное общество только во время парадных королевских обедов, когда любопытствующим бывает дозволено поглазеть, как пирует король вместе со своими сотрапезниками, но глазеть, разумеется, прогуливаясь за флажками и под надзором дворцового пристава.

Г-н де Ришелье с шумом заправил себе в нос понюшку табака, взяв его из севрской фарфоровой табакерки.

— Но чтобы, встречаться с нами в Версале, Марли и Фонтенбло, нужно быть представленной ко двору, — сказал он.

— Вот именно, и помянутая дама добивается представления.

— Могу держать пари, она его уже добилась, — высказал свою уверенность герцог. — У короля такая добрая душа!

— К несчастью, чтобы быть представленной, недостаточно одного согласия короля, нужно, чтобы кто-то вас представил.

— Да, — заметила г-жа де Гемене, — необходим еще такой пустячок, как, скажем, «крестная».

— Но в свете не так-то просто отыскать «крестную», — вступила г-жа де Мирпуа, — и подтверждение тому — прекрасная Бурбоннезка, которая ищет ее и не находит.

И г-жа де Мирпуа тихонько пропела:

Бурбоннезки прекрасной
Положенье ужасно.

— Ах, сударыня, сударыня, — с укором произнес герцог де Ришелье, — позвольте уж герцогине завершить свой рассказ.

— Да, да, герцогиня, вы заставили нас набрать в рот воды, а сами остановились на полдороге, — сказала принцесса Виктория.

— Вовсе нет. Я, напротив, намерена довести эту историю до конца. Ежели «крестной» нету, ее следует поискать. Ищите и обрящете, как сказано в Евангелии. Поиски велись весьма тщательно, и в конце концов «крестную» нашли. Боже мой, но какую! Простую деревенскую женщину, совершенно наивную, бесхитростную. Вытащили ее из захолустья, принялись уговаривать, заласкивать, обхаживать.

— Это меня пугает, — бросила г-жа де Гемене.

— И вдруг после всех этих уговоров, заласкиваний, обхаживаний провинциалка падает с лестницы…

— И?.. — полюбопытствовал г-н де Ришелье.

И сломана нога.
Ага! Ага! —

прибавила герцогиня две строчки к стихам, пропетым г-жой де Мирпуа.

— А что же с представлением? — спросила г-жа де Гемене.

— Какое уж тут представление, моя дорогая.

— Это называется вмешательством Провидения! — воскликнул маршал, воздев руки к небу.

— Прошу прощения, — вмешалась принцесса Виктория, — но мне очень жаль бедную провинциалку.

— Напротив, ваше высочество, — возразила герцогиня, — ее следует поздравить: из двух зол она выбрала меньшее.

Но тут герцогиня вторично встретилась взглядом с королем и запнулась.

— И все же о ком вы говорите, герцогиня? — осведомился маршал, делая вид, будто пытается понять, кто эта особа, о которой идет речь.

— Понимаете, мне не назвали ее имя.

— Экая незадача! — вздохнул маршал.

— Но я догадалась сама — возьмите с меня пример.

— Если бы присутствующие здесь дамы были смелы и верны правилам чести старинного французского дворянства, — с горечью промолвила г-жа де Гемене, — они все поехали бы расписаться у этой провинциалки, которой пришла благородная мысль сломать себе ногу.

— Честное слово, великолепная идея! — согласился Ришелье. — Но для этого надо знать, как зовется эта превосходная дама, спасшая нас от величайшей опасности. Ибо теперь, дорогая герцогиня, нам нечего опасаться?

— Совершенно! Более того, могу вас заверить, она лежит с ногою в лубках в постели и не может сделать ни шагу.

— Но если та особа найдет себе другую «крестную»? — спросила г-жа де Гемене. — Она ведь поразительно прытка.

— Можете не бояться. «Крестную» не так-то просто сыскать.

— Я тоже так думаю, — согласился маршал и разжевал одну из своих чудодейственных пастилок, которым, как полагали, он был обязан вечной молодостью.

В этот миг король сделал движение, словно намеревался присоединиться к обществу у камина. Все умолкли.

В салоне раздался ясный, так хорошо всем знакомый голос короля:

— До свидания, сударыни. Спокойной ночи, господа.

Все тут же встали, на галерее произошло большое движение.

Король сделал несколько шагов к дверям и, уже выходя, обернулся.

— Да, кстати, — объявил он, — завтра в Версале состоится представление ко двору.

Слова эти прозвучали как гром с ясного неба.

Его величество обвел взглядом группу дам, и они, побледнев, переглянулись.

Не произнеся больше ни слова, король вышел.

Едва за ним и многочисленными дворянами его службы и свиты затворилась дверь, в кружке принцесс и оставшихся после ухода короля дам произошло нечто, напоминающее взрыв.

— Представление! — пробормотала мертвенно-бледная герцогиня де Граммон. — Что этим хотел сказать его величество?

— Простите, герцогиня, — осведомился маршал де Ришелье с улыбкой, которую не прощали ему даже лучшие друзья, — вы случайно не это представление имели в виду?

Дамы задыхались от негодования.

— Этого не может быть! — прошептала г-жа де Гемене.

— Знаете, герцогиня, сейчас очень быстро сращивают сломанные ноги, — заметил маршал.

Г-н де Шуазель подошел к дочери и предостерегающе сжал ей руку, но графиня была так возмущена, что не обратила на это внимания.

— Это будет оскорбление всем нам! — заявила она.

— Именно, оскорбление! — согласилась г-жа де Гемене.

— Ваши высочества! — воскликнула герцогиня, обращаясь к принцессам. — Мы не обладаем такими возможностями, как вы. Неужели вам, первым дамам королевства, не будет горько оттого, что здесь, в единственном еще не оскверненном убежище знатных дам, нам придется якшаться с особами, общества которых не потерпели бы даже наши горничные?